NeРассказ

Мы вдохновились историями про красную шапку и решили, что будет интересно перемешать авторов и написать рассказ всем вместе. Условия простые - я начинаю историю, следующий участник продолжает и так далее :)

Давайте посмотрим, что из этого получится:)

Чаптер 1.

План был хорош. О нем Юлька сообщила неделю назад пиликнувшим в разгар рабочего дня сообщением: "Поедешь со мной на Дьявольское озеро?" Не задумываясь я ответила "да" так как давно знала про это местечко и хотела его увидеть.

- Точно поедешь? Будет жарко и надо будет много ходить.

- Точно. Я выносливая, - фраза, которая всегда заводит мужиков подействовала и на Юльку.

Сразу же прилетел инструктаж, что с собой надо взять купальник, воду, панамку, еду, крем от загара, тапочки для купания ибо "каменистое дно", а дальше я не запомнила ибо тащить все это на себе мне ничуть не улыбалось. В воскресенье Юлька приехала на вокзал с огромным рюкзаком, а я с полотенцем, бутылкой воды, верхом от купальника, потому что низ не нашла и бутером в зубах. Через полтора часа мы высадились в городе N, откуда и планировалось начать путь. Город, больше похожий на деревню, встретил нас невыносимой жарой и уточнив направление как двигаться к озеру у местных, мы пошли. Направление звучало как "до конца дороги, а там разберетесь".

За первые пол часа я узнала, что в наши планы входит после озера добраться до какой-то скалы и обследовать заброшенную шахту рядом с ней, а заодно мне были рассказаны и все новости Юльки, ее мужа, сына, девушки сына и подруги той подруги, с которой мы пересекались два года назад на дне рождения бывшей твоего бывшего. Помнишь? Я помнила, что она предупреждала взять панамку - сейчас эта мысль выглядела более чем здраво. Солнце нещадно жгло мою легкомысленную голову. Спустя еще тридцать минут дорога по-прежнему уходила в даль, так и не обнаруживая обещанного конца, зато слева вдруг обнаружилась беленькая церквушка, при взгляде на которую захотелось помолиться. Но Юлька плеснула мне в лицо воды и потащила дальше.

Вообще она сохраняла бодрость и спокойствие, в то время как в моей голове проносились слова "ад" и "отчаяние". Мысли об оставшейся позади церкви не отпускали. Внезапно перед нами возник бодренький босой старичок в плавках и мы кинулись к нему с вопросом где же озеро.

"Да уже близко! Прямо, потом налево, идите вдоль железнодорожных путей, потом направо и снова прямо" из чего стало понятно, что это ни@уя не близко. Юлька сняла рюкзак, повернула бейсболку козырьком назад и уселась прям у края дороги, я с надеждой вглядывалась в проезжающие автомобили. Мы напоминали прожженных автостопщиков, но ни одна машина, которую мы пытались остановить, на нас не реагировала.

Даже вечно неунывающая Юлька заметно загрустила...
Жара и долгая дорога сделала своё дело.
Желание плюнуть на всё и вернуться обратно домой усиливалось с каждой минутой ожидания.
"Тынц... Тынц... Hypnodancer..."... Издалека послышались звуки музыки... И визг колёс. Из-за поворота показался тонированый автомобиль...
Нет.. Он точно проедет мимо... Такая скорость...
Но как же я ошибалась...

Прямо на повороте у девятки отвалилось колесо и поскакало самостоятельно по ухабам. .машина.впрочем.тоже поскакала.завертелась..нас сдуло ветром.чтоб не попасть под обломки этого развалившегося трансформера. Оглянулись - лохматый офигевший водитель вставал с колен. Выглядел он как ребёнок.сломавший очередной велосипед.
"Пойдем",- потянула меня Юлька.
Ну лучше пойдем.да.
Когда мы добрались до жд-путей.солнце жарило уже во всю мощь. Разморило - хотелось есть.спать и немного домой..

Хорошо хоть Сашка решила не играть в Мать Терезу и не ринулась спасать водителя. Я его сразу узнала - Герман, тот самый сын маминой подруги. "Юленька, а помнишь как вы плескались голенькие в бассейне, когда вам было по три? А как дружно вы собирали яблоки на даче, когда вам было по тринадцать? А теперь он программист! И не женат!" Почему-то тот факт, что замужем я никого из сватающих мне Германа не смущал. Я тактично умалчивала, что в то единственное лето, когда мы с Германом плескались, что врезалось в память родителям, он по вечерам наряжался в мои платьица, что врезалось в память мне. А в тринадцать, выглядывая из-за яблоневых веток, жутким шепотком тянул "Придуши меня...Ну пожаааалуйстаааа" Зато я совсем не помню, чтобы он тогда хоть одно яблоко положил в корзину. Все делала я. Чертов псих. Двоих таких под этим палящим солнцем я просто не вынесу. Достаточно Санечки, которая насмотревшись 50 оттенков регнулась на БДСМ-сайте и теперь каждый день грузила меня историями про свалившуюся на нее огромную виртуальную любовь. Я и на озеро-то ее потащила чтобы выдернуть из просторов интернета и окунуть, так сказать с головой, в реальный мир.

Уже у жд путей мы решили перекусить и усевшись прямо на рельсы, я расстегнула свой рюкзак. Самосабой мы будем есть то, что я вчера наготавливала до двух ночи ибо Сашка пришла с одним бутербродом, который сожрала еще в автобусе. Эта ее детская уверенность, что все самой как-то разрулится, конечно, умиляет, но почему-то все проблемы разруливать приходится мне. Хорошо хоть я догадалась взять с собой коньяк. Разливая его по пластиковым стаканчикам я вдруг услышала знакомый с детства шепоток "И мне налейте".

Герман.

- Юль, давай отдохнем немного,- жалостливо попросила я подругу.
- Ты с ума сошла? Какое отдохнём? Вот "железка", а за поворотом уже и озеро. Давай не ленись, пошли. Я посмотрела на подругу, и в моих глазах Юлька прочитала: "если я сейчас не отдохну хотя бы 5 минут, то я рассыпаюсь и ты будешь перетягивать меня к озеру к частям".
- Ну ,ладно, пойдём вон к тому дереву, отдохнем немного." Я все выдержу,,," - бубнела Юлька, передразнивая меня.
Мы поплелись к раскидистому дубу, убитые полуденным солнцем.Уселись мы прямо на траву, под тенью разлапистого дуба трава была прохладная и мягкая. Я закрыла глаза, в предвкушении, пусть небольшого, но всё же отдыха, сделала глубокий вдох, свежий воздух. Нет. ВОЗДУХ! Воздух был жарким густым и пьянящим. Пахло луговыми цветами, скошенной травой, солнцем и медом. Я замурлыкала как кошка.
- Сашка, не расслабляйся, нам ещё до озера дойти, -как то томно, почти прошептала, Юля
Сколько прошло времени я не знаю. Я открыла глаза, солнце уже катилось к горизонту. Я повернула голову ,Юлька тоже уже проснулась и сидела на траве в позе "лотоса", но что-то было не так с её лицом. Непонимание, отрицание, ужас - вот что было написано на её лице.
- Ююль? Что случилось? - протянула я.
Юля поднялась, отряхнула шорты, потом вытянула руку в сторону
- Где она?
- Кто она, Юль? Ты чего?
- Железная дорога, мать её! Где железная дорога?
Я посмотрела в ту сторону куда показывал Юля, и действительно, там где была железная дорога, когда мы засыпали было поле.
- Ничего не понимаю, - выдохнула я,- без паники, сейчас разберемся. Вот какая-то дорога, пошли, куда-нибудь она да приведёт.
Мы пошли по направлению к дороге, благо идти было метров 200. Со стороны дороги доносился какой-то звук, я не знаю с чем его сравнить, но там явно были люди. Дойдя до дороги мы замерли как соляные столбы. На дороге стояла телега, груженная чем-то непонятным, а около неё было двое мужчин, одетых в рубахи широкого покроя и такие же широкие штаны, на ногах лапти. Стоп. ЛАПТИ!? " Здесь явно снимают какое-то кино" - подумала я. Но рядом не было ничего напоминающего съемочную группу...

Я наблюдал за девицами из-за кустов, потирая ушибленное колено. Брюнетка была довольно симпатичной, особенно глаза. Ну такие, знаете, огромные, голубые, они прямо светились страданием. Люблю такие. Было слышно как она поскуливает что-то насчет жары и усталости. Видимо страдание было ее жизненным кредо и у Юльки выработался иммунитет. Не обращая внимания на завывания подруги она разливала коньяк.

"И мне налейте" - протянул я из укрытия. От того как передернуло Юльку я понял - голос она узнала. Эта стерва недолюбливала меня с детства. Быстро опрокинув пойло она запихала так и несъеденные бутерброды обратно в рюкзак и потянула истеричку к дереву. Я, конечно, не маньяк, но решил проследить куда они идут. Если уж начал кого-то пугать - иди до конца. Подхватив бампер, который я зачем-то забрал с места аварии, я двинулся за ними.

Пролетела сова.

- Сова, -сказала Юлька

- Сова, -сказала Сашка

- Сова, - сказал Герман

- Ебанутые, - сказала Сова, глядя сверху, - бампер-то зачем?

Как же было правильно замаскировать коптер под сову. Натыкать перьев и всё такое. А сейчас беззаботно наблюдать на экране управления, как эти трое внизу, задрав головы и с неадекватно открытыми ртами, тычут в небо пальцами.
А у этой,в кепке , улыбка прям, как у моей кошки, когда она отходила от наркоза. Да. Пусть будет она Сырник.
Хоть и забавно наблюдать за ними, но пора Сове(гы-гы) на базу. Аккум на исходе, да и пора уже выйти на связь с Вадимом. Добрался он до озера или нет. Обещал, что покажет мне там "кофешто", морда картавая.

В темной комнате сидел мужчина, барабаня пальцами по столу. Он откинулся на спинку кресла и смотрел на пачку бумаги, лежащую перед ним. 13735-ть сообщений, написанных за три месяца, были распечатаны и теперь возвращали его в перепетии истории, которую он старался забыть.

11 мая. Санечек: "Пусть закружит нас месяц май, только не оставляй меня. Не меняй."

Она все время о чем-то просила. Чаще о том, чего он дать не мог. Последний месяц о нежности.

На этом сайте постоянно появлялись новенькие, после короткой переписки с которыми становилось понятно, что из десяти 5 - виртодрочеры, а еще 5 не понимают зачем они вообще здесь. Но, как говорится, других нижних у нас для вас нет.

Она тоже понимала не сильно. Заглянув на анкету Санечка в первый раз, он прочитал в разделе о себе "Я тут интересуюсь. И сильно боюсь". Улыбнулся. Это ее "боюсь" было таким милым, что ли.

Мужчина оторвался от своих мыслей и взглянул на один из трех стоящих перед ним мониторов. На нем Вадим заканчивал монтировать жертвенный алтарь, а Олег лениво курил, выдергивая перья из импровизированной совы. Вроде успевают. Хорошо, что девчонки особо не торопились. На экране слева двое крепких ребят в рубахах и лаптях распивали вискарь. Это было хуже. Загнать жертв в нужное место, прикончить, уничтожить все следы итак было делом непростым, а когда клиенты напивались что-то постоянно выходило из-под контроля. Но кто платит, тот и всаживает нож, хоть трезвым хоть пьяным. Этим еще зачем-то понадобилась стилизация под Древнюю Русь. Да не суть. За их деньги можно и Египет организовать с пирамидами.

- Да нахуя тебе этот бампер? - выругался мужчина, глядя на главный монитор, где троица что-то бурно обсуждала. Этот чувак со своей девяткой был тем самым нежданчиком, коих он не любил. Месяцы подготовки, чтобы потом появился какой-то упырь со своими коррективами. Надо попросить ребят вывести его из игры.

Он отхлебнул уже холодный кофе, поморщился. После четырех бессонных ночей надо было как-то взбодриться. Набрал номер помощницы.

- Лара, кофе и минет. Через 30 минут, - ему надо было еще немного времени, чтобы подумать.

- Хорошо, шеф, - отозвался по громкой связи низкий женский голос.

Он никогда не жалел, что взял ее на работу, что-что, а делать "хорошо" Лара умела. И кофе и минет. А еще молчать. Ценное качество для женщины. Особенно при его работе.

Санечек была другой. Говорила она не переставая. Сначала раздражала ее манера присылать сообщения, разбивая их по одному слову, но привык.

2 июня. Санечек:

Знаешь
Я
Посмотрела
Такой
Фильм
Такой
Фильм
Ну
Понимаешь
Бывает
Когда
Рассыпаешься
На
Тысячу
Осколков
Ну вот
Я
Рассыпалась
А
Потом
Собралась
Ты слушаешь?
Ты здесь?
А сейчас?
А сейчаааас?
Нет
Тебе
Тоже
Надо
Его
Посмотреть
До мурашек
Мура-ше-чек

Тридцать три сообщения, чтобы не узнать в итоге, что за фильм. А потом она забыла. В ней не было совершенно никакой системы. Чистый хаос. Она врывалась в его итак лихо закрученную жизнь с непосредственностью пятилетнего ребенка. Он перевернул несколько страниц.

10 июня. Санечек: "Я сегодня прошагала три тысячи сто семьдесят пять шагов, вглядываясь в проносящиеся мимо автомобили, и задумалась, что возможно в одном из них ты. Такое ведь возможно, да? Пронесся мимо и вот, понимаешь, это ведь очень важно попадать в ритм и темп другого, а если один едет, а другой идет это ведь значит, что пути разошлись изначально. Ты сейчас что делаешь? Я стою в тишине вечерней набережной, наблюдая как садится солнце и сердце мое полно воспоминаниями о том времени, когда я знакомилась в безмятежности таких вот закатов, а теперь в холодных пространствах цифровой вселенной. Если бы я могла воспроизвести его для тебя, этот закат, без малейшего искажения в оттенках... Послушай, я смотрю на это солнце, исчезающее за горизонтом, и прощаюсь с ним будто это последний закат в моей жизни, но завтра будет рассвет и я буду смотреть как это же солнце появляется вновь. И буду думать, что впереди у меня еще тысяча таких рассветов и тысяча жизней. В одной из них мы совпадем."

Он перевел взгляд на черную стену с прикрепленными фотографиями. Да, точно, 10-ого июня была эта, веснушчатая.

"Ты сейчас что делаешь?"

В тот момент он на этом же мониторе наблюдал как девушку с фотографии достают из багажника и несут в подвал. А она про закат. Безмятежный. Они не совпадали с самого начала.

И сразу за этим - следующее.

11 июня. Санечек: "Чот депрессую как пятнадцатилетняя шлюха".

Как ее настроение за несколько часов менялось от "безмятежных закатов" до "шлюшеской депрессии" он никогда не понимал.

Пробежался по тем сообщениям, которые сам писал ей. О книгах, об искусстве, о науке. О себе. О себе рассказывал нехотя, но она задавала миллионы вопросов, а каждый его ответ порождал еще тысячу дополнительных. Иногда говорить с ней было будто биться мизинчиком о стену. Это ее "Расскажи сколько у тебя было женщин?" и сразу после "А скольких из них ты любил?"

Иногда он отвечал, иногда нет. Но каждый раз после таких вопросов - вспоминал. Потом - пил.

Они постоянно говорили, но каждый о чем-то своем. Она хотела о личном, он - нет. А в его темах Санечек была не сильна.

Не читала книг, не разбиралась в искусстве, не интересовалась наукой и спортом. Зато проигрывала деньги на ставках, материалась, пила каждый день, засыпала только под снотворным, смотрела дурацкие сериалы. Иногда он ловил себя на мысли, что при такой тяге к саморазрушению, поставь ее перед выбором из трех дорог, она бы точно выбрала ту, что привела бы ее в один из сценариев, которые он скурпулезно разрабатывал для своих клиентов.

7 апреля. Санечек: "Чертов понедельник! Я вчера выкурила две пачки ментоловых сигарет и меня теперь подташнивает и жуть как болит голова. Такое чувство, что глаза сейчас выпадут как в тех мультиках, когда они с красными прожилками и болтаются на веревочках. Может "заболеть" и не ехать на работу? А как прошли твои выходные?"

7 апреля. Sheff: "Стандартно. Думал о тебе. Очень надеялся, что ты ничего с собой не сотворишь, но ты зачем-то взяла и накурилась. Тебе сейчас надо пить зеленый чай и витамин С".

С ней ничего не было понятно - как она вообще до сих пор жива и почему ее еще не уволили. Она приезжала на работу то обкуренная, то с похмелья, то целыми днями залипла на сайте. Говорила, что директор ее держит потому что забавная. И глаза красивые. Приходилось верить на слово ибо фоток своих за эти три месяца она ему так и не показала. А что забавная, это да.

Мужчина закурил и вспомнил сообщение, которая она написала через три дня после знакомства: "Я так очарована тобой, что уязвима. Пожалуйста, не обижай меня." Обезоруживающая.

Спустя два месяца писем стало меньше, но они стали длиннее. Она стала рассказывать о чувствах, детских воспоминаниях, много - о страхах. Иногда девицам надо, чтобы их выслушали. Он слушал.

Потом она заговорила о любви. Это вот было совсем не ко времени и не предвещало ничего хорошего. Надо было заканчивать. Однажды он просто перестал ей писать. Ее письма удалял не прочитанными. В конце концов они перестали приходить. Значит успокоилась.

Но вчера, зайдя на сайт, он увидел конверт во вхрдящих и открыл. Это было то ли письмо-просьба то ли письмо-прощание, самое длинное из ее писем. Начиналось оно словами: "Знаешь, я до сих пор тебя вспоминаю. Мне кажется я всегда буду тебя вспоминать. Сейчас я расскажу как и что...", а дальше она рассказала обо всем, что переживала в эти три месяца. Кто ж знал, что начавшийся однажды безобидный треп приведет к такому финалу.

Сегодня он тоже перечитывал и вспоминал. Открыл последнюю страницу с этим самым сообщением, оно заканчивалось словами "Я ничего не понимаю. Я не могла так сильно ошибиться. Просто не могла".

В дверь трижды постучали. Лара. Он не ответил. Посмотрел на экран. Рыжая пинала ногой бампер, в который вцепился этот долбоящер из девятки. Девица в синей кепке с надписью PornoVeseloZadorno, которую специально подкинули у железной дороги, чтобы ее не хватил удар раньше времени, залипала в телефоне. Он заглянул в свой. Сообщение. От нее. Открыл.

10 июля. Санечек: "А помнишь я тебе рассказывала про закат на набережной? Сегодня мы с подругой поехали искать Дьявольское озеро. И снова будет закат. И снова я буду смотреть на него будто это последний закат в моей жизни и уходить буду в сон словно это финальная ночь. Солнце палит нещадно и этими его лучами проведена черта, после которой мы с тобой снова чужие. Знаешь, а ведь нет ничего более успокаивающего чем вкус только что приготовленных сырников и мятного-клубничного лимонада на рассвете. Здесь даже есть сова, прикинь? Это первая сова, которую я увидела в жизни. В смысле живую. В смысле не на картинке. А что у тебя сегодня было на завтрак?"

Он быстро перевел взгляд на монитор.

Сашка?

- Можно? - нерешительно спросила помощница так и не дождавшись ответа на свой стук.

- Лар, не сейчас! Выйди!

С Санечком, конечно, надо было заканчивать, но он не планировал так радикально.

Охуенно

Раздраженно бросила Лара, отпивая приготовленный для шефа кофе. Ахуеннее этого было лишь то, что она, дочь английского лорда, гордо носящая фамилию Крофт, застряла в этом русском городишке со странным названием Kirov.

Спустя три месяца пребывания здесь, она четко уловила разницу между словами "пиз@еть" и "пиз@ить" и как одно может повлечь за собой второе. Из плюсов: вятский смородиновый квас и шеф.

Откликнувшись на объявление по работе помошницей, чтобы поближе подобраться к цели, она и не предполагала, что вакансия секретаря предполагает выполнение только двух команд "Принеси и отсоси". Но ей нравилось. Шеф был человеком жестким, но нежностей она и не любила. Зато обожала его разноцветные глаза - один карий, один зеленый, которые, к тому же, меняли цвет. В моменты особого удовольствия левый становился почти изумрудным, а правый светлого медового оттенка. Но это случалось не часто. Чаще он злился и тогда глаза становились темными, почти черными. Его 20х6 доставлял отдельно.

Она рассеянно накручивала длинную косу вокруг шеи и вдруг осознала, что за эти три месяца так и не нашла никаких зацепок. Увлеклась, отвлеклась. Надо было искать карту.

Откуда же ей было знать, что карта была выгравирована на оборотной стороне бампера, который так бережно таскал за собой Герман. Эту девятку шеф продал парню, когда заметал следы после очередного дела. Но тогда Ларка у него еще не работала.

Шеф обеспокоенно взглянул в маленькое зеркальце, которое он хранил в нижнем, запертом ящике своего рабочего стола. Об этом зеркальце не знал никто, эта была одна из его многих, как назвали бы женщины, милых, тайн, которых он чрезвычайно стыдился.
Так и есть. Он скривил тонкие губы. Один глаз стал водянисто серым, а радужная оболочка второго вообще исчезла и глаз представлял из себя белое поле с чёрной точкой зрачка.
Лара стала плохо сосать, с раздражением подумал шеф, отмечая, что такие цвета его глаз появлялись обычно после того, как его секретарша в азарте прикусывала ему его 20х6.
Он торопливо набрал знакомый до отвращения номер:
- Приветствую док, не могли бы вы заглянуть ко мне, сказал он ледяным тоном, не терпящим возражений. именно такой тон он позволял себе тогда, когда был растерян, уязвлён или напуган.
Вместо ответа в трубке послышался щелчок и спустя три минуты в дверь влетел пожилой старичок с всклокоченными седыми волосами и в пенсне, которое чудом держалось на его маленьком кукольном носике. Вообще вся его фигура представляла собой рождественскую фигурку какого-нибудь сказочного персонажа. Глядевшему на него случайному человеку тут же хотелось заключить его в стеклянную колбу и встряхнуть, чтобы закружился снежок и пропеть - хэппи нью иар.
- Опять обострение шеф? - взорвал он тишину комнаты своим тонким контральто.
Шеф поморщился. Женский голос никак не шел к облику кукляша, так он окрестил про себя доктора, лечившего его гетерохромию.
- Да, опять, сухо ответил он и сгрёб рукой зеркальце, уронив его в выдвинутый ящик стола.
- Так, - потирая руки, совсем как ребёнок, в предвкушении сладостей - пропел док и ринулся к шефу.
Лихо крутанув кресло он моментально развернул своего подопечного к себе лицом и начал слепить его правый глаз малюсеньким карандашом фонариком, который, как фокусник, неуловимым движением выудил из кармана.
- Тут определённо неправильный минет. Вы говорили ей, что её зубы пагубно воздействуют на цвет ваших глаз? - изрёк он, облизывая губки и складывая их в трубочку, а потом растягивая. Это гримасничание иногда ужасно веселило шефа, но не сейчас.
- Вы собираетесь вылечить меня от этой гетерохрома...он запнулся...хуерии?!
- Да, конечно, - воскликнул док и закружился по комнате - видите ли уважаемый, это ваша гетерохромия, которую вы так ловко окрестили гетерохромахуерией, - он счастливо засмеялся, - у вас приобретённая, а не наследственная, анализы не врут, поверьте, это уникальный случай и вы мне интересны именно тем, что ваш, как вы выражаетесь недостаток...
- Когда это я так выражался? - шефа перекосило, это была явная грубость и было похоже на то, что куклёныш раскусил его и знает, что он стыдится своей болезни.
- О, эжм, да, точно, я ошибся, видите ли, у меня много больных, практика знаете ли, тут на днях приходила одна дама, ооооооо, вы бы видели, какая у неё...
- Ближе к делу! Подойдите ко мне!
Доктор подлетел к шефу и тот дал ему оплеуху. Доктор, как спущенный шарик опустился в кресло и по детски непосредственно посмотрел на шефа.
- Теперь вы готовы говорить спокойно, не вертеться и не нести всю ту чушь, от которой у меня зубы сводит?
- Да, теперь я готов, - грустно сказал док и потёр свой маленький кукольный носик.

...
- Видите ли, - док скатал губы трубочкой, - в настоящий момент лекарственного средства могущего вернуть вам, эм, первоначальное состояние ваших глаз, нет, но! - тут он мгновенно оживился и снова вскочил со стула и закружил по комнате.
- Есть средство, которое не совсем фармацевтическое, вы понимаете, о чём я?
Он взглянул на шефа взглядом висельника, который предлагал отменить его казнь взамен на воздушный шарик.
- Говорите
- Философский камень! О даааааа! Этот камень до сих пор считается бесплодной попыткой алхимиков, но уверяю вас, это далеко не так. Он существует! - визг дока достиг апогея. Глаза его зажглись, пенсне чудом держалось уже не на кончике носа, а чёрт знает на чём, он постоянно взъерошивал волосы у себя на голове и стал похож на поседевший одуванчик - Он существует! - повторил он тяжело дыша, - но он спрятан, да, да!
История гласит, что камень был произведён алхимиком Ивандилом в Челябинске. При попытке применить его волшебные свойства, некий Тростов, обвинил Ивандила сумасшедшим и попытался завладеть орешком, так называл камень сам Ивандило, но в последний момент алхимику удалось исчезнуть, как говорят, опять же не без помощи орешка.
Говорят так же - тут док прыгнул к шефу и прижался губами в уху шефа, - что орешков, ну вы понимаете, что мы говорим о камнях, был не один, а три!
Док рванул на середину комнаты, воздел руки в потолку и заорал не своим голосом - три орешка! Триииииииииииии! - Что же вы думаете?, - мгновенно перейдя на зловещий тон продолжал шипеть своё повествование док, - никто так и не знает где эти камни. Ивандило умер в Испании, в городке Кадис, подавившись устрицей, ужасная, нелепая смерть!
Казалось бы камни должны быть в Кадисе, но нет! - перед тем, как обосноваться в Кадисе, Ивандило совершил кругосветное путешествие, на яхте "Сморкнулся" и никто - тут док опять перешёл на визг - никто не знает, прибыл ли он в Кадис с орешками или успел припрятать их ранее! Полиция бросилась обыскивать яхту, естественно ничего не обнаружила, при этом инспектор, спустившись в трюм поскользнулся и совершенно случайно проткнул дно яхты кортиком, с ручкой инкрустированной мелкими алмазами, который он "взял во временное пользование" из кают компании владельца яхты. Говорят, что ручка то и пробила днище, а лезвие мол вошло инспектору аккурат между вторым и третьим ребром. Но это слухи не подтверждённые судмедэкспертами, хотя они тоже люди подневольные, могли и соврать.
Судно дало течь и мгновенно затонуло, забрав с собой инспектора и пару корабельных крыс. Одну правда видели потом в городе, на Авенида лас Кортес, она перебежала дорогу парочке влюблённых туристов, но поручиться в том, что это была именно Себастьяна, а именно так звали одну из предполагаемых утопленниц, ни одни из туристов не смог.
Шеф нетерпеливо повёл плечами. Пренебрежение и откровенное раздражение, с которым он всегда воспринимал все откровения дока, впервые переросли в нечто другое, трансформировались в..в..интерес? Он с удивлением заметил, что действительно увлечён и пожалуй заворожён рассказом кукляша.
Док уловив движение своего работодателя и мгновенно оценив смену гнева на милость, перешёл на патоку, речь его теперь лилась как мёд.
- Есть карта - лил док, - карта, на которой указано место, где спрятаны три орешка. Карта путешествует по миру. Эта карта опасна так же, как алмаз Могол, никто не держал карту в руках настолько долго, чтобы её разгадать. Каждого, к кому попадала карта тут же убивал очередной безумец решивший найти орешки.
Это опасная карта, эта карта, метка смерти! Именно так прозвали её в Кадисе, после того, как она была найдена в пальме, третьей от входа на виллу "Паниш Хаус" на улице святого Патрика, принадлежащей Ивандило, вот же каков хитрец, он спрятал карту даже не на своей территории, под надписью "Здесь был Вася" и в течение трёх месяцев сменила девятерых владельцев. Волна убийств сопровождавшая эту карту вынудила полицию начать охоту вообще за всеми картами, которые только могли существовать в городе.
Полицейские врывались в школы, вырывали из рук плачущих от испуга четвероклассников контурные карты и сжигали их прямо на полу у них на глазах, таким образом очень неудачно сгорели две школы. Все торговцы картами для туристов были брошены в застенки. Теперь туда, в застенки, водят тех же туристов и показывают им рисунки торговцев, которые умирая от жажды, рисовали кровоточащими пальцами на стенах очертания Европы и Азии.
Когда прошла охота на карты, карта исчезла. Принятые меры возымели должное действие и убийства прекратились, но карта канула в лету. И вот уже 234 года о ней ни слуху, ни духу. За исключением пожалуй одного - док хитро прищурился - карта теперь не на бумаге, бумажную сжёг монах Амвросий, 164 года тому назад. Никто не знает, как попала к нему карта, но монах, желая прослыть святым, сжёг её на глазах у местных раскольников, за что был бит и посажен ими в крапиву, где и умер от укусов муравьёв. Про муравейник никто из раскольников тогда не знал, не знает наверное и сейчас, ну откуда людям знать, где эти дурацкие муравьи захотят строить свои муравейники.
Но карта, представьте себе, не исчезла, Амвросий, шельмец эдакий, сделал татуировку своей послушнице Парашке, на внутренней части левой ноги, ближе к...- тут док запнулся и порозовел. Шеф ухмыльнулся. Он давно подозревал, что доктор невероятно целомудреннен и скорее всего ханжа, да не просто ханжа, а ортодокс. Эта его особенность не краснеть, а розоветь, когда дело доходило до описания женских прелестей, веселила и умиляла его, заставляя иногда зло подшучивать над куклёнышем, вгоняя его в ступор каким-нибудь невинным вопросом в стиле - док, как вы оцениваете соски этой девушки, не находите ли вы её перевозбуждённой? - показывая ему картинку из порножурнала, на что док всегда розовел и отмахиваясь, снимал пенсне и долго протирал его уставившись в стену подслеповатыми глазами.
- Продолжайте док - ласково подбодрил он своего собеседника.
- Ближе к...- док снял пенссне, уставился в стену - к влагалищу - выдавил док и смешался.
- И где теперь эта женщина? Она жива?
- О нет, её убил на охоте граф Дроч-Октоберфестский, когда загонял лося. Парашка то на скирд пошла, воду послушникам отнести, а тут граф. Ну и, в силу того, что хотел прослыть эстетом, сменил цель, вместо лани бабу захотелось. Затравили её собаками по всем правилам охотничьего искусства и Дроч-Октоберфестский в присутствии загонщиков, собак и одного мужика, который по грибы пошёл, торжественно всадил ей пулю промеж глаз. Затем её повесили на палку, зажарили на костре и скормили псам, но один из загонщиков утверждал, что когда Парашку внесли на вертеле для жарки, кожа с левой ноги была снята.
- Как бы то ни было,- торжественно произнёс доктор, - орешки существуют и карта бродит где-то у нас, В России!