Откуда к нам пришла зима,
не знаешь ты, никто не знает.Умолкло все. Она сама
холодных губ не разжимает.
Она молчит. Внезапно, вдруг
упорства ты ее не сломишь.
Вот оттого-то каждый звук
зимою ты так жадно ловишь.Шуршанье ветра о стволы,
шуршанье крыш под облаками,
потом, как сгнившие полы,
скрипящий снег под башмаками,
а после скрип и стук лопат,
и тусклый дым, и гул рассвета...
Но даже тихий снегопад,
откуда он, не даст ответа.И ты, входя в свой теплый дом,
взбежав к себе, скажи на милость,
не думал ты хоть раз о том,
что где-то здесь она таилась:
в пролете лестничном, в стене,
меж кирпичей, внизу под складом,
а может быть, в реке, на дне,
куда нельзя проникнуть взглядом.Быть может, там, в ночных дворах,
на чердаках и в пыльных люстрах,
в забитых досками дверях,
в сырых подвалах, в наших чувствах,
в кладовках тех, где свален хлам...
Но видно, ей там тесно было,
она росла по всем углам
и все заполонила.Должно быть, это просто вздор,
скопленье дум и слов неясных,
она пришла, должно быть, с гор,
спустилась к нам с вершин прекрасных:
там вечный лед, там вечный снег,
там вечный ветер скалы гложет,
туда не всходит человек,
и сам орел взлететь не может.Должно быть, так. Не все ль равно,
когда поднять ты должен ворот,
но разве это не одно:
в пролете тень и вечный холод?
Меж ними есть союз и связь
и сходство — пусть совсем немое.
Сойдясь вдвоем, соединясь,
им очень просто стать зимою.Дела, не знавшие родства,
и облака в небесной сини,
предметы все и вещества
и чувства, разные по силе,
стихии жара и воды,
увлекшись внутренней игрою,
дают со временем плоды,
совсем нежданные порою.Бывает лед сильней огня,
зима — порой длиннее лета,
бывает ночь длиннее дня
и тьма вдвойне сильнее света;
бывает сад громаден, густ,
а вот плодов совсем не снимешь...
Так берегись холодных чувств,
не то, смотри, застынешь.И люди все, и все дома,
где есть тепло покуда,
произнесут: пришла зима.
Но не поймут откуда.

Как славно вечером в избе,
запутавшись в своей судьбе,
отбросить мысли о себе
и, притворясь, что спишь,
забыть о мире сволочном
и слушать в сумраке ночном,
как в позвоночнике печном
разбушевалась мышь.
Как славно вечером собрать
листки в случайную тетрадь
и знать, что некому соврать:
"низвергнут!", "вознесен!".
Столпотворению причин
и содержательных мужчин
предпочитая треск лучин
и мышеловки сон.
С весны не топлено, и мне
в заплесневелой тишине
быстрей закутаться в кашне,
чем сердце обнажить.
Ни своенравный педагог,
ни группа ангелов, ни Бог,
перешагнув через порог
нас не научат жить.

Иосиф Бродский

Лают бешено собаки
В затухающую даль,
Я пришел к вам в черном фраке,
Элегантный, как рояль.

Было холодно и мокро,
Жались тени по углам,
Проливали слезы стекла,
Как герои мелодрам.

Вы сидели на диване,
Походили на портрет.
Молча я сжимал в кармане
Леденящий пистолет.

Расположен книзу дулом
Сквозь карман он мог стрелять,
Я все думал, думал, думал -
Убивать, не убивать?

И от сырости осенней
Дрожи я сдержать не мог,
Вы упали на колени
У моих красивых ног.

Выстрел, дым, сверкнуло пламя,
Ничего уже не жаль.
Я лежал к дверям ногами -
Элегантный, как рояль.

Геннадий Шпаликов

Сологуб Ф. К. 

Человеку надо мало:чтоб искали находил.Чтоб имелись для началаДруг —одини враг —один…Человеку надо мало:чтоб тропинка вдаль вела.Чтоб жила на светемама.Сколько нужно ей —жила.Человеку надо мало:после грома —тишину.Голубой клочок тумана.Жизнь —одну.И смерть —одну.Утром свежую газету —с Человечеством родство.И всего одну планету:Землю!Только и всего.И —межзвездную дорогуда мечту о скоростях.Это, в сущности, —немного.Это, в общем-то, — пустяк.Невеликая награда.Невысокий пьедестал.Человекумалонадо.Лишь бы дома кто-тождал.

Роберт Рождественский, 1973

Бернард пишет Эстер: «У меня есть семья и дом.
Я веду, и я сроду не был никем ведом.
По утрам я гуляю с Джесс, по ночам я
пью ром со льдом.
Но когда я вижу тебя – я даже дышу с
трудом».

Бернард пишет Эстер: «У меня возле дома
пруд,
Дети ходят туда купаться, но чаще врут,
Что купаться; я видел всё – Сингапур,
Бейрут,
От исландских фьордов до сомалийских
руд,
Но умру, если у меня тебя отберут».

Бернард пишет: «Доход, финансы и аудит,
Джип с водителем, из колонок поёт Эдит,
Скидка тридцать процентов в любимом
баре,
Но наливают всегда в кредит,
А ты смотришь – и словно Бог мне в
глаза глядит».

Бернард пишет: «Мне сорок восемь, как
прочим светским плешивым львам,
Я вспоминаю, кто я, по визе, паспорту и
правам,
Ядерный могильник, водой затопленный
котлован,
Подчинённых, как кегли, считаю по
головам –
Но вот если слова – это тоже деньги,
То ты мне не по словам».

«Моя девочка, ты красивая, как банши.
Ты пришла мне сказать: умрёшь, но пока
дыши,
Только не пиши мне, Эстер, пожалуйста,
не пиши.
Никакой души ведь не хватит,
Усталой моей души»......

Эстер пишет Бернарду: «Что до моей семьи -Я одна; я терзаюсь памятью, как плетьми, мне чертовски дико сходиться теперь с людьми, тебя нет среди них, Бернард, тебя нет, пойми».Эстер пишет:«Мой дом, как прежде, возле моста, моя комната без тебя как тюрьма пуста, твоих писем в столе хранится не меньше ста, я хочу лишь, чтобы писать ты мне перестал».Эстер пишет:«Я ненавижу твои стихи, прочитаю - и мир мой рушится от тоски, не пиши мне, и будут мысли мои легки, будут танцы, Стамбул и новые потолки».Эстер пишет Бернарду:«Это как ритуал, ставит точку, рвёт пополам и уходит в зал,Я люблю тебя так, что мир бесконечно мал,Но найду в себе силы, чтоб ты это не узнал»

Бернарду пишет Эстер: «Я знаю, что ты не такой.Мы с тобою похожи – каждый день кого-то да ждем.
Ты привык просить не писать своим каждым новым письмом,
А потом срываться, залив себе в душу ром»

Бернарду пишет Эстер: «У меня за домом пустырь.
Днем смотрю в потолок, по ночам читаю псалтырь.
Я не знаю, как справиться с этой сотней душевных гирь.
Если ты ослеп, я – вечный твой поводырь.
Если ты уж устал – то давай. Беги»

Эстер пишет: «В душном офисе два на три
Умираю, сжигаю себя изнутри.
Я хочу все разрушить и заново к жизнь прийти
Точно феникс. Хочешь – со мной гори»Эстер пишет «Ты знаешь, мне двадцать два.
Но боюсь, что скоро взорвется моя голова.
Пишешь, что любишь, но рядом с тобой не я.
Пишешь, будто один - у тебя семья.
Если нужно – могу подождать, за тебя лишь Бога благодаря».

Эстер пишет: «Ты в каждом письме кричишь,
Что вернешь свою жизнь и мне писать запретишь.
Мы неделю молчим. А потом находишь ключи
И писать сто тысяч ненужных причин».

«Я с последним письмом наконец-то пошла ко дну.
В сотый раз пишу, но в ящик его не кладу…
Я и вправду банши - только смерть я тебе и несу.
Но подумай, стоит ли жить,
если мы все равно в аду?»

Ох, очень много их, книгами!! На сем пожалуй кончу, пока не забанили за флуд

Слежу со жгучим интересомЗа многолетним давним боем.Во мне воюют ангел с бесом,А я сочувствую обоим.


© И. Губерман

Кем бы ты ни вырос, оставь в себеТого, кто искренне улыбался во снеТого, кто безвозмездно делился светомСтань, пожалуйста, человекомЭто, конечно, та еще работенкаСохранить в себе и взрослого, и ребенкаОбычно это никак между собой не сочетаетсяНо если однажды вдруг почему-то случаетсяЛучше уже не придумаешь ничегоЭто смысл и естествоВ этом мире вечной спешки и суетливостиНет справедливости, но нет и НЕсправедливостиПросто береги в себе чистый светИ казалось бы, звучит все как полный бредИ ты можешь не верить: верить вообще опасноТолько солнце ни разу еще не гаслоВот и ты отыщи эту звезду в себеИ будь тем, кто улыбается и во снеИ наяву. И стань кому-нибудь как маякПросто рассеивай мракЭто и сложно, и одновременно очень простоВсе равно какого ты цвета, ростаПола, взглядов и вероисповеданияТвое дело – чистое, естественное сияниеНичего не стоящее и стоящее всегоБудь распахнутым, как окноИ попробуй стать носителем вируса светаИ уж если чем-то заражена планетаПусть это будет какой-нибудь «солнечный грипп»Ничего не просит и не болитПередается взглядом или через объятияВот такая международная дипломатияЕсли не знаешь, что дать другому на этомсложном путиПросто стой и светиСтой и свети!!

Яна Мкр