Ладно, ладно, давай не о смысле жизни, больше вообще ни о чем таком
лучше вот о том, как в подвальном баре со стробоскопом под потолком пахнет липкой
самбукой и табаком
в пятницу народу всегда битком и красивые, пьяные и не мы выбегают курить, он в ботинках, она на цыпочках, босиком
у нее в руке босоножка со сломанным каблуком
он хохочет так, что едва не давится кадыком

черт с ним, с мироустройством, все это бессилие и гнилье
расскажи мне о том, как красивые и не мы приезжают на юг, снимают себе жилье,
как старухи передают ему миски с фруктами для нее
и какое таксисты бессовестное жулье
и как тетка снимает у них во дворе с веревки свое негнущееся белье,
деревянное от крахмала
как немного им нужно, счастье мое
как мало

расскажи мне о том, как постигший важное – одинок
как у загорелых улыбки белые, как чеснок,
и про то, как первая сигарета сбивает с ног,
если ее выкурить натощак
говори со мной о простых вещах

как пропитывают влюбленных густым мерцающим веществом
и как старики хотят продышать себе пятачок в одиночестве,
как в заиндевевшем стекле автобуса,
протереть его рукавом,
говоря о мертвом как о живом

как красивые и не мы в первый раз целуют друг друга в мочки, несмелы, робки
как они подпевают радио, стоя в пробке
как несут хоронить кота в обувной коробке
как холодную куклу, в тряпке
как на юге у них звонит, а они не снимают трубки,
чтобы не говорить, тяжело дыша, «мама, все в порядке»;
как они называют будущих сыновей всякими идиотскими именами
слишком чудесные и простые,
чтоб оказаться нами

расскажи мне, мой свет, как она забирается прямо в туфлях к нему в кровать
и читает «терезу батисту, уставшую воевать»
и закатывает глаза, чтоб не зареветь
и как люди любят себя по-всякому убивать,
чтобы не мертветь

расскажи мне о том, как он носит очки без диоптрий, чтобы казаться старше,
чтобы нравиться билетерше,
вахтерше,
папиной секретарше,
но когда садится обедать с друзьями и предается сплетням,
он снимает их, становясь почти семнадцатилетним

расскажи мне о том, как летние фейерверки над морем вспыхивают, потрескивая
почему та одна фотография, где вы вместе, всегда нерезкая
как одна смс делается эпиграфом
долгих лет унижения; как от злости челюсти стискиваются так, словно ты алмазы в
мелкую пыль дробишь ими
почему мы всегда чудовищно переигрываем,
когда нужно казаться всем остальным счастливыми,
разлюбившими

почему у всех, кто указывает нам место, пальцы вечно в слюне и сале
почему с нами говорят на любые темы,
кроме самых насущных тем
почему никакая боль все равно не оправдывается тем,
как мы точно о ней когда-нибудь написали

расскажи мне, как те, кому нечего сообщить, любят вечеринки, где много прессы
все эти актрисы
метрессы
праздные мудотрясы
жаловаться на стрессы,
решать вопросы,
наблюдать за тем, как твои кумиры обращаются в человеческую труху
расскажи мне как на духу
почему к красивым когда-то нам приросла презрительная гримаса
почему мы куски бессонного злого мяса
или лучше о тех, у мыса

вот они сидят у самого моря в обнимку,
ладони у них в песке,
и они решают, кому идти руки мыть и спускаться вниз
просить ножик у рыбаков, чтоб порезать дыню и ананас
даже пахнут они – гвоздика или анис –
совершенно не нами
значительно лучше нас

Пробираясь до калитки
Полем вдоль межи,
Дженни вымокла до нитки
Вечером во ржи.

Очень холодно девчонке,
Бьёт девчонку дрожь:
Замочила все юбчонки,
Идя через рожь.

Если кто-то звал кого-то
Сквозь густую рожь
И кого-то обнял кто-то,
Что с него возьмёшь?

И какая нам забота,
Если у межи
Целовался с кем-то кто-то
Вечером во ржи!..

© Роберт Бёрнс (перевод С. Маршак)

Я глотаю иголки
ночую на дне бутылки
зырю волком
целуюсь с волками пылко
мыслю колко и в злобнейшей перепалке
я любого заткну за пояс
и мне не жалко

я эрато

и песнь моя слаще вафель
совершенна как греческий чёткий профиль
я стекаю на синий холодный кафель
и молю "забери меня,
Мефистофель"

я упрёк и укоры
я послана в виде кары
тёмно-жёлтые
коридоры
пустые
бары

я есть вера

и зверь моей жизни - ворон
путь - вы помните, жёлтые коридоры
я не стану брыкаться
и к дьяволу полумеры
я сверну себе шею - а значит смогу и горы

я мегера

я создана для мучений
для экстаза, отходняков и ночных аптек

я ребёнок

и крутится "чей я? чей я?..
посветите - мне боязно
в темноте"

По мотивам песни Eurythmics – Sweet dreams

У всех свои демоны, у всех свои слабости.
Кто-то целует, ломая без жалости.
Кто-то кочует по незнакомым.
У всех свои демоны, у всех свои омуты.

Кто-то мечтает унизить и скрыться,
грубо плевать в вожделенные лица.
Кто- то мечтает ему подчиниться,
до дрожи отдаться, а после- влюбиться.

Кто- то владеет, кто-то сгорает;
кто-то живет, а кто-то играет.
Кто-то скрывает, а кто-то кричит.
Каждый своё упрятал в ночи.

У всех свои демоны, у всех свои омуты.
У каждого есть скелеты в шкафу.
Кто-то тихонько набирается опыта,
кто-то кричит о нем за версту.

У всех свои боли, у всех свои шрамы,
слабости малые и рваные раны.
Тяга к безумию, тяга к всевластию,
тяга унизиться. Разные страсти...

Прошлое пошлое, горькое, разное.
Детка, мы все любовью заразные.
И ты от капкана не застрахован.
У всех пляшут демоны, у всех кипят омуты.

Настроение мое. Стихи мои. Пою я. Играю я.

мне давно ничего не снилось
с прошлой пятницы по апрель
в первом сне я в тебя влюбилась
точно помню - была метель

мои рифмы не про искусство
никогда не была поэтом
у меня вот сегодня чувство
я хочу рассказать об этом

во втором ты пришел ко мне в черном
я про сон - не про жизнь, конечно
улыбался, слепило солнце
и во мне просыпалась надежда

ты молчал
третий, пятый, четвертый
снов тринадцать молчал, наверное
я смотрела как светит солнце
оживляя эту вселенную

ты показывал жестом влево
я смотрела - там было море
нет, не бойся, не так уж бездарна
я не буду совать здесь «горе»

было море и были книги
на стене - фотографии детства
протерев корешки от пыли
я читала
мне некуда деться

мне из комнаты этой не выйти
я под утро в нее возвращаюсь
только солнце становится ярче
ты молчишь
теперь я улыбаюсь


ты рукой указал направо
VHS - значит смотрим фильмы
я вплотную сажусь у экрана
ты поодаль, тебя не видно

ты ко мне не подходишь ближе и молчишь
я сижу у экрана
поднимаюсь с финальными титрами
на стене проступает «рано»

возвращаюсь на место - исчезли
и кассеты и старый телек
на полу проступают тени
обнаженных красивых женщин

я сижу на полу, мне зябко
я ревную, теней все больше
на тебя посмотрела украдкой
снял рубашку - снимаю тоже

диафильм прямиком из сердца
принимаю в свое
мне страшно
ты молчишь, а мне некуда деться
я смотрю на твои восемнадцать

двадцать пять

тридцать пять

и сорок

эти тени во мне
мне больно
ты молчишь, я хочу согреться
на стене проступает «довольно»

просыпаюсь - сегодня вторник
и декабрь
пропустила осень

мне сейчас бы тебе ответить
только ты не задал вопросов

мне сейчас бы с тобой напиться
только ты не оставил карту

за стеной играет Земфира
и я вдруг начинаю плакать

засыпаю мятежным
и снова - эта комната, снова пуста
ты как раньше в черной одежде
и опущена голова

я к тебе подхожу ближе
и прошу "покажи еще"
ты молчишь
а я вдруг разбилась
о твое хрустальное плечо

* * *

Пишу стихи, пока он спит, любовник мой -
Спит золото волос и пола знак златой.
Но скоро этот знак, завороженный снами,
Поднимется, как ствол, как мраморное пламя,
Колонной золотой он встанет, чуть круглясь.
Здесь мрамора с огнем так ощутима связь.
А на холодный жезл он не похож и с виду;
От сердца импульс шел, неведомого Жиду.
Уччелло, Винчи...- все ловили и не раз,
И тысячи других, тот импульс, как приказ,
Они хотели все, чтоб сила, сладив с силой,
Пред крепостью любой в них мужество вселила.
Далекие от зла, от игр пустых и нег,
Хранили наш секрет, сверкающий, как снег;
Поскольку правда спит, невидима, пуглива,
И палец золотой к губам прижат стыдливо.

С улыбкой помолчим, с достоинством любя.

Любовник мой, пишу на сердце у тебя.


Жан Кокто

Здравствуй, Весна!

Я видел ночью, как пришла Весна,Как ей луна дорогу освещала.
Ее зима за руку привела,
Зелёное накинув одеяло.
И тот, кто в это поздний час не спал,
Встречал ее, как юную принцессу.
Ей в марте предстоит весенний бал.
Она очаровательно прелестна!
Три месяца без отдыха и сна
Ей предстоит командовать Землёю.
Как справится изящная ВеснаС обязанностью важное такою?
Ее заждались реки и леса,
И города ее заждались тоже.
А я заметил - юная Весна Улыбкой очень на тебя похожа!

Петр Давыдов

О, я продолжение написала :) Ну после того как разбилась на ос-ко-лоч-ки :)

на стене проступают блики
возвращаю осколками память
фотографии детства, книги
и твой голос впервые «хватит»

я осколками у подножия
твоих стен
возвращаю сердце
смотришь сверху и снова голос
«никуда мне отсюда не деться»

мне из комнаты этой не выйти
говоришь
эти стены — память
исцарапанной в кровь рукою
я пишу на полу
«все исправим»

говоришь, ты не веришь в бога
в этом мире нет индульгенций
оцарапанной в кровь душою
я прошу «дай нам шанс отогреться»

я коленями на осколках
и не помню который час
я прошу «протяни мне руку»
но твоих я не вижу глаз

поднимаюсь
ты сморишь прямо
говоришь, мне пора идти
я впервые тебя касаюсь
отпускаю твои грехи

Искала льва я в этом мире злом.
Не повезло...
И я нашла тюленя.
Но и тюлень, пригревшись, стал козлом.
Придётся сделать из него оленя!

А я думал, что она невинна –
К реке нас тропинка вела.
Не знал я тогда, что рядом
Идёт чужая жена.

Ночь стояла в Сантьяго...
Без клятв мы взаимных шли.
Из-под фонарного света
К себе нас сверчки влекли.

Грудей её спящих коснулся
На тропинке, где был изгиб…
Как укол гиацинта
Почувствовал я их шип.

Шелест крахмала юбки
Коснулся моих ушей -
Будто шёлк одним взмахом
Резали десять ножей.

Без серебристого света
Кроны над нами росли.
За речкой собачьим лаем
Звучал горизонт вдали.

Сквозь кусты ежевики,
Боярышник и тростник
Твоею волос копною
Я в мягкую землю проник.

Сорвал я с себя свой галстук,
Она платье с себя сняла.
Четыре её корсажа
К нагану пали спеша...

Запах твоей кожи -
Тоньше улитки дурмана
И ароматов востока,
С привкусом валерьяны.

Свет драгоценных кристаллов
Во тьме излучала она -
Подобно тому, как на небе
Ярко сияет Луна.

Бедра пугливой рыбой
Из моих рук бежали –
Холодные наполовину –
Жаркие, если дрожали.

Меня понесла этой ночью
Лучшей из дивных дорог
Перламутровая кобылица
Без узды и стремян для ног.

И никому не скажу я
О тайных её желаниях -
Сдержанным сделал меня
Свет моего понимания.

Смыв с песком поцелуи,
В водах реки мы купались –
Острые шпаги лилий
В воздухе свежем сражались.

Повёл я себя как должно -
Цыгану так подобает.
Подарил из соломы корзинку,
Влюбляться в неё не желая.

Узнал я о ней немало –
О муже она не лгала –
Шлюхой себя назвала,
Когда нас река несла.


© Федерико Гарсиа Лорка.

Вольный перевод.
"...метафора связывает противолежащие миры одним скачком воображения…"

P.S. Ходил я на "охоту",
Удачной она была...