Нежность губ моих - чайные розы,
Шёпот ласковый - белых берёз,
Загляну я в глаза твои- звёздами,
Расплетая каштаны волос

Захмелеешь ты мной от услады,
Позабудешь на миг этот мир,
Аромат поцелуя, так сладок -
В моё таинство плотью проник

Распахну свою суть, шёлк и вишни,
Под вечерней вуалью, коснись,
Запах страсти волнует и слышно,
Как дыхание с сердцем сплелись

Раскачалось созвездие вздохом,
Пробуждая огонь из любви,
Простыней белых слышится шорох,
В моё лоно ты ветром ворвись

Улетим вместе в рай совершенства,
Упадём, где плывут облака,
Прошепчу тебе - это блаженство,
Быть с тобой и парить в два крыла!

Любимая вся соткана из нот,
Душа ее отзывчивее скрипки,
В движеньях Грига вдохновенный взлет
И полонез Огинского в улыбке.

Движенье взгляда - это тот же звук,
Где все сумбурно, зримо и весомо,
От Баховских проникновенных фуг
До свадебного марша Мендельсона.

О, эта мелодичная игра,
Где чересчур волнующе прекрасны
Изгиб виолончельного бедра
И грудь что пара звонких маракасов.

Но как мне дать название тому,
Что делает меня таким счастливым,
И что запретно взору моему
Под тонким одеянием стыдливым?

Твой тайный, сладкозвучный инструмент,
О нем я ни на миг не забываю,
Когда шелка одежд в один момент
Рукою нежной трепетно срываю.

Дрожащий вздох, вступительный аккорд,
Такт первый богочудного начала,
Затем мгновенье паузы, и вот
Симфония любви плывет над залом.

Темно. Я будто музыкант слепой,
Весь отдаюсь прекрасному искусству,
Забыв на миг о суете земной,
Играю на небесных гулких чувствах,

Кляня себя, что неуклюж, как крот,
Боясь забыть прошедшего уроки,
Неверно взять хотя б одну из нот
Или сфальшивить в чем-то ненароком.

А музыка уже твердит свое.
И мы в ее беспрекословной власти.
Она все выше, выше нас зовет
С собой туда, где поселилось счастье.

И вот как вспышка, как огромный взрыв,
Как достиженье самоутвержденья,
Всю душу до изнанки обнажив,
Звучит глубокий стон освобожденья.

С тобой в объятьях тихо догорю.
Мы счастливы и чуточку устали.
Я шепотом спасибо говорю
За музыку, что мы с тобой сыграли.

Однажды приготовлю свой презент,
Украшу весь в цветы, банты и ленты
Твой самый музыкальный инструмент -
Нет в мире музыкальней инструмента!..

​Вот ведь сложно устроены матрицы человека,

Велика вероятность любви, а возможность ее - мала...


Я как будто бы не влюблялась четыре века,

А на деле и первый до половины не прожила.


Вроде, верный запрос на влюбленность внутри состряпан,

Но никак не внедряется в нужный раздел объект...


Будто в сердце мне вырубил кто-то особый клапан,

По каналам которого сервер входил в коннект.


Будто год анестетик мне литрами в кровь кололи,

Превращая ее, предумышленно, в консервант...


Я, конечно, просила, чтоб сердце не знало боли,

Но сберечь лишь механику - тоже не вариант.


В общем, все отменяем, и клапан врубаем снова,

Вряд ли кто-то бы рад был подобным, пардон, дарам.


Да, я знаю про внятность запроса и цену слова,

Но должны быть поправки на возраст и силу драм.


Да, я знаю,. что могут зашкаливать ватты, герцы,

Уходить полюса, обесточиваться маршрут...


Обещаю, что в случае очередного разрыва сердца

Не получит моих апелляций небесный суд.


Катя Цойлик

Она не была в Эмиратах...

Она не была в Эмиратах,
Не видела Рим никогда
И вряд ли увидит когда-то:
Ей не с кем оставить кота.

Ей снится порой на рассвете
Родной её город - Чита.
Она и туда не поедет:
Ей не с кем оставить кота.

А боль, словно острая спица,
Засела в районе хребта...
Но как она ляжет в больницу?
Ей не с кем оставить кота.

Ей скоро уже девяносто -
Она доживет и до ста.
Секрет долголетья? Всё просто:
Ей не с кем оставить кота.


Вера Сергеевна Бутко

“The Road Not Taken”

Two roads diverged in a yellow wood,
And sorry I could not travel both
And be one traveler, long I stood
And looked down one as far as I could
To where it bent in the undergrowth.

Then took the other, as just as fair,
And having perhaps the better claim,
Because it was grassy and wanted wear;
Though as for that the passing there
Had worn them really about the same.

And both that morning equally lay
In leaves no step had trodden black.
Oh, I kept the first for another day!
Yet knowing how way leads on to way,
I doubted if I should ever come back.

I shall be telling this with a sigh
Somewhere ages and ages hence:
Two roads diverged in a wood, and I—
I took the one less traveled by,
And that has made all the difference.

“If”


If you can keep your head when all about you
Are losing theirs and blaming it on you,
If you can trust yourself when all men doubt you,
But make allowance for their doubting too;
If you can wait and not be tired by waiting,
Or being lied about, don’t deal in lies,
Or being hated don’t give way to hating,
And yet don’t look too good, nor talk too wise:
If you can dream-and not make dreams your master;
If you can think-and not make thoughts your aim,
If you can meet with Triumph and Disaster
And treat those two impostors just the same;
If you can bear to hear the truth you’ve spoken
Twisted by knaves to make a trap for fools,
Or watch the things you gave your life to, broken,
And stoop and build ’em up with worn-out tools:
If you can make one heap of all your winnings
And risk it on one turn of pitch-and-toss,
And lose, and start again at your beginnings
And never breathe a word about your loss;
If you can force your heart and nerve and sinew
To serve your turn long after they are gone,
And so hold on when there is nothing in you
Except the Will which says to them: ‘Hold on!’
If you can talk with crowds and keep your virtue,
Or walk with Kings-nor lose the common touch,
If neither foes nor loving friends can hurt you,
If all men count with you, but none too much;
If you can fill the unforgiving minute
With sixty seconds’ worth of distance run,
Yours is the Earth and everything that’s in it,
And-which is more-you’ll be a Man, my son!

Приходи. У меня есть чай. И немного чудного бреда. Есть раскрашенный календарь, пара сказок про снег и небо, есть унылый дверной проем, если это хоть что-то значит. Велик, вымокший под дождем. Старый сдутый футбольный мячик.

Приходи, у меня есть чай. А еще у меня есть книги. Я тебе расскажу про май, про победы и про интриги. Помолчим, если хочешь, ну? Я найду тебе чистую чашку. Нарисуй на стекле волну. Подожги от плиты бумажку.

Приходи, у меня есть чай. Нас другие часы не сводят. Если хочешь сказать прощай, то, пожалуйста, не сегодня.

Приходи, у меня есть чай. На стене есть цитаты мелом (я пишу иногда по ночам, занимаюсь дурацким делом)

Приходи, у меня есть чай. Есть табак, и сигары в банке, и земная в глазах печаль, много соли в зажившей ранке, и историй моих вагон, пауки на балконной ложе...шум над крышей чудных ворон, и улыбка на глупой роже.

Приходи. У меня есть чай. Чай не пьют с кем попало, точно? Чай развеет твою печаль.

Приходи. Я скучаю. Очень. © Черная Осень

В тихом омуте черти водятся,
В покер режутся до утра,
Хлещут виски, по пьяне ссорятся
/Заходила я к ним вчера/

В тихом омуте черти - девочки
Пьют шампанское до зари,
Красят губки, рисуют стрелочки,
Строят глазки, грустят о любви.

В тихом омуте секс, наркотики
И бульвары ночных фонарей.
Купидоны играют в дротики,
Попадая опять в людей.

И не целясь стреляют, пьяные..
И кайфуют..
А на земле..
Лечат раны на сердце рваные,
Пострадавшие
По весне.

Оправданная жестокостьЖанна Оганесян
Не хочу опять тебя бить и мучить – я ж не садист,
Я ж не изверг, не инквизитор и не палач…
Но твоя слеза на ладони превращается в аметист,
Или даже рубин. Так что просто прости меня - и поплачь.

Я - груша – зернистая, сочная!
Сорви, об штаны оботри, надкуси,
Неси по кусочкам в ночь меня,
Размечи кожуру (трусы, Платье, ленты, чулки,
кружево), Будто сорвался с цепи!
Заглатывай сок мой грушевый,
Будто тысячу лет не пил!
Нападай, атакуй, ешь меня!
Знаю, кровь твоя горяча:
Отпусти же себя, стань бешеным,
Пожалуйста, одичай!
Пусть соседи берут беруши,
Швабру, хуй с ними, автомат!
Я! СЛАДЧАЙШАЯ! В МИРЕ! ГРУША!
- А я томат...

...Я твой страж пирамидоголовый,
я ловец твоих страшных снов,
Я придумаю новое слово,
если кажется пошлым «любовь»,
Я твой друг, отец и любовник,
я последний, первый, второй,
Я твой повар, маляр, садовник,
и твой личный супергерой!
Стану солнцем, колодцем, братцем!
Только, знаешь, начистоту:
Можешь гнать меня, можешь брыкаться
– всё равно никуда не уйду... © Copyright: Жанна Оганесян, HARDCORE POETRY

Мама, роди меня мальчиком.
Неважно, каким.
Можно вихрастеньким, конопатым, ветреным и лихим,

Можно проблемным, неудачником, что из воды ни в жизнь не выйдет сухим,

Можно злым и угрюмым, грозным, из дому носа не кажущим без ножа,

Мама, роди меня кем угодно, хоть больным или ненормальным. Только, пожалуйста, девочкой не рожай.

Девочкам с детства вбивают в голову моду, деторождение, меркантильность и прочий глянец,

Твердят, что к определенному возрасту обязательно нужен муж (желательно — иностранец).

Девочка — это надо всегда быть подтянутой и красивой,

Но при этом помнить, что ты сама виновата, если тебя насилуют —Мужики же не могут сдержать свое естество, короткая юбка — сигнал, что с тобой можно сделать все, что захочется, не слушая твое: «Нет!»

А другую носить нельзя, глянец строг, у него один на всех трафарет.

Девочкам еще в школе вбивают в голову, что они — молодцы и умницы, если стараться, весь мир покорится им.

А потом техническая специальность. «Хочешь зачет? Приходи ко мне вечером, после поговорим.

Да что вы, бабы, можете в этом смыслить? Ладно, поставлю, если покажешь грудь».И только рискни рассказать хоть кому-нибудь.

Тебе же нужен диплом, не так ли? Терпи, ты же девочка, стойко сноси все гадости, унижения, шуточки однокурсников и не только.

А, получив диплом, пойми — на работе все ровно так же. А значит, толку?

Девочкам надо сидеть на диете, брить подмышки и ноги, заниматься йогой и фитнесом, после шести не есть.

А кое-чего никогда не пробовать, даже если сейчас утро раннее, а не шесть.

Девочкам надо быть «секси», носить красивые трусики, вставать на час раньше, чтобы накраситься, волосы уложить.

Всю жизнь так жить —Казаться глупее, чем есть, не получать повышения из-за стеклянного потолка,И считать себя человеком, только если мужчина тебя, горемычную, все же прибрал к рукам.

Мама, роди меня мальчиком, ну пожалуйста.



Я не хочу так. Я согласна на армию, драки, пиво, футбол и работу, чтоб обеспечивать всю семью.

Только бы не было всего этого, что у девочек. Чтобы слушали, чтобы верили, уважали. Чтобы спокойно заняться с кем-нибудь сексом, если я секс люблю,И за это меня бы не «шлюхой», а «красавчиком» называли.



Чтобы если я осознаю вдруг, что влечет меня к представителям своего пола,Окружающие принимали меня всерьез, не считали, что я «наиграюсь еще», что мне это «просто пока по приколу».

И тем более не приглашали составить компанию. Чтобы я могла быть, кем хочу, жить свободно, без всех этих социальных пут. Чтобы знала всегда — меня есть, за что уважать.

Так что, мама, роди меня мальчиком, или вовсе, прошу, никем меня не рожай.

Мама, роди меня девочкой.
Неважно, какой.
Можно кудрявой, веснушчатой, ветреной и лихой,

Можно забитой тихоней, неудачницей, затравленной одноклассниками, к чувствам других глухой,

Можно злой и угрюмой, грозной пацанкой, не видящей жизни без риска и куража.

Мама, роди меня кем угодно, хоть больной или ненормальной. Только, пожалуйста, мальчиком не рожай.

Мальчикам с детства вбивают в голову, что настоящий мужчина не может плакать, силен и стоек.

Твердят, что надо доказывать всем и каждому ежедневно, что ты чего-то стоишь.

Найти себе непременно девушку не такую, как хочется, а какие считаются нынче у нас красивыми.

И сесть на десяток лет, если ей приспичит соврать, что ты ее изнасиловал —Женщине же позволено через несколько дней после акта по доброй воле решить, что наверное, ее: «Да», означало на деле: «Нет!».А у судьи один на всех трафарет.

Мальчикам еще в школе вбивают в голову: «Девочки — умницы, мир покорится им,А мальчики — сорванцы и бездельники, что с них возьмешь? Ты еще мне поговори!».

А потом институт, специальность гуманитарная: «Что, совсем идиот? Не взяли ни на юрфак, ни на эконом?Ну не можешь же ты это в самом деле любить! Или, может быть, ты из этих? Ну, тех, кто в цвете-то голубом?»

Тебе же нужен диплом, не так ли? Терпи, ты же мальчик, стойко сноси все гадости, унижения, шуточки однокурсниц, да и не только.

А, получив диплом, пойми — на работе все ровно так же. А значит, толку?

Мальчикам надо ходить в качалку, в поте лица трудиться, тягать железо,Наращивать мышцы, едва ли не больше своего веса.

Мальчикам надо быть «мачо», носить стильные шмотки, вставать на час раньше, чтобы отжаться и на пробежке по улицам покружить.

Всю жизнь так жить —Казаться сильнее, чем есть, не получать поддержки, потому что: «Что ты, как пидор? Сопли не распускай перед мужиками!»,И считать себя человеком, только если женился, заделал сына и дом построил (желательно — собственными руками)

Мама, роди меня девочкой, ну пожалуйста. Я не хочу так. Я не рвусь в армию — умирать за чужие ошибки, не хочу без конца дуть пиво, и думать, где достать денег — на мне ж висят два кредита и вся семья.

Я согласен на то, что у девочек — чтобы поплакать, если хочется, чтоб окружающие выслушали, поддержали. Чтоб демонстрировать все эмоции, не тая.И чтобы за это не «пидорасом», а «искренней» называли.



И кстати, если я осознаю вдруг, что влечет меня к представителям своего пола,У меня вполне был шанс без увечий остаться, сделав вид, что я «наиграюсь еще», что мне это «просто пока по приколу».

И не уйти на тот свет с бутылкой в заднем проходе. Чтобы я мог быть, кем хочу, жить свободно, без всех этих социальных пут. Чтобы знал всегда — меня есть, за что уважать.

Так что, мама, роди меня девочкой, или вовсе, прошу, никем меня не рожай.

Мама, я тут подумал…Мама, я тут подумала…

Не все ли равно — кем я буду, мальчиком, или девочкой?

Мама, ты знаешь, все-таки, это — мелочи.Кажется, что чужой кусок слаще. Но ведь всем всегда это кажется, век от века.

Везде есть и плюсы, и минусы, спорить можно до хрипа.

Так что я хочу, чтобы ты родила меня человеком,

Который сможет жить так, как хочет, и быть счастливым, в мире без бесконечных стереотипов.

(с) Саяки Скай

Насыпь на лампу свежих мотыльков,
Настрой перебродившие черешни.
Я буду властелин твоих оков,
Святой, не загоняющийся грешник.

Я буду вызывающий дожди
И шкалящий глазами амплитуду.
Я буду! Лишь немного подожди.
Побей о привидения посуду...

Я стану непривязанный и злой,
И утвердитель мягкого прибоя.
И даже исцеляющей иглой,
Дождём, осенним волком и тобою...

Я вырежу на спину пару крыл
И третье – чтобы ты не улетала
Туда, где мир подвалы пооткрыл,
Заполнил грязью мирозданья талого.

Оно не будет вечно под ногой.
Оно не родич обновлений вешних...
А я пока, солёный и нагой,
Ищу в потёмках пьяные черешни.

*неизвестный