Покажи мне, насколько я являюсь совокупностью твоей боли… Вроде бы настолько простая просьба, но сейчас она почему-то кажется невыполнимой. Знаешь, я как та рыба, что выброшена на берег и ещё хватается ртом за воздух, но всё равно знает, что через несколько минут она умрёт.

Когда-то давно я хотел быть совершенно другим человеком, но во всех своих проявлениях оставался только собой. Поэтому не знал, что делать и куда от себя бежать. Потому что всегда появлялись те, кто с первого раза точно угадывали мои следы, а затем шли стирать их грязной тряпкой.

Мне казалось, что рано или поздно это всё закончится. Я наконец-то возмужаю и вырасту, а затем даже выберусь из своей непрекращающейся стеклянной перегородки. Но я всё так же остаюсь там, впечатанным в своё отражение.

«Говори честней и понятнее…»

Об этом меня просили немногие, но всё же просили. Но я каждый раз проваливал эту просьбу, боясь показать окружающим, какая во мне живёт пустота. И насколько она бывает разрушительной и опасной.

Вот опять перелезает через меня. Зачёркивает все мои слова. И пишет на их месте:

«Полезно».

Она не хочет слушать, так же как и довольствоваться доводами разума. Они ей давно неинтересны. Ведь она их и так прекрасно знает. Потому что успела досконально изучить за столько лет, проведённых рядом со мной...

Были вещи, которые я хотел сказать ему. Но я знал, что они ранят его. Поэтому я похоронил их, и позволил им ранить меня.
Джонатан Сафран Фоер

Я стою по ту сторону стекла, и меня никто не слышит. Наверное, это настолько же удивительно, насколько и печально. Моя речь скреплена союзами, но во мне нет этого единения и быть не может, сколько бы я ни пытался завязать себя в узлы и научиться дышать по-другому. Находиться под болью всегда тяжело, потому что твои мысли расположены «над». И единственное, что тебе остаётся, так это запрятать себя настоящего куда подальше и… дышать, дышать, дышать. Насколько у тебя хватит сил, кислорода и терпения.

Где-то далеко от меня находится волна. Но я её почему-то всегда путаю с дугой, но теперь всё более ясно и чётко начинаю осознавать, что сгибаться можно не только в дугу, но и в волну. И то, и другое будет казаться также неправильным.

«Привет…»

Если честно, то я ненавижу это слово, потому что не знаю, что ещё можно сказать кроме него, поэтому всё время скрываюсь за витиеватыми приветствиями. Это намного лучше, чем прятаться за громким смехом. В голове вертится столь неприятное и глупое слово как:

«Бессмысленно».

Но ты знаешь, что всё на свете совершенно не так, вот только твоих знаний каждый раз не хватает, чтобы это доступно объяснить. Поэтому ты то падаешь, то путаешься, то смешиваешь одно и другое…

Краска синяя.

Краска красная.

Но на солнце опять выступают пятна. Сколько их ни закрашивай, факт остаётся фактом: твоё жаркое фиолетовое солнце испещрено в мелкую лиловую полоску. Хотя для полноты картины хватило бы двух чёрных точек. Но в данном случае они — непозволительная роскошь.

Выйди за стекло, разбив его вдребезги руками. Но тебе опять неожиданно больно. Потому что твой внутренний мир выплёскивается через яркие брызги крови. Оказывается, что резать ладони — не самое приятное занятие на свете.

Вот только кто мог предположить, что ты порежешься именно сейчас?