Глава 10

Уродина...

Сколько себя помню, меня всегда называли именно так. Никому и никогда не было дела до маленькой плачущей девочки, что практически всегда сидела одна в песочнице, потому что другие дети не хотели с ней играть.

Помню, как мать несмотря на все мои протесты и уговоры, каждый раз покупала мне очередные красивые дорогие платья, джинсовые комбинезоны, весёленькие юбочки в зелёный горошек, чтобы у её страшненькой, развитой не по годам доченьки, всё было только самое лучшее.

В детстве я росла ещё той плаксой, которая боялась практически всего на свете и готова была неотрывно читать громоздкие книги с яркими цветными картинками, потому что за ними можно было спрятать уродовавшую меня щёку.

Это цветение на лице оказалось врождённой патологией и не один доктор не смог внятно объяснить моей матери, что со мной не так, потому что все другие физические показатели пребывали в пределах нормы.

Но моя мать никогда так просто не сдавалась, поэтому каждый день делала мне красивые причёски, наряжала в чудесные детские костюмчики и горячо шептала на ухо, что я у неё самая умная и красивая девочка на свете.

Я ей даже почти верила. До того самого момента, как соседские мальчишки в очередной раз сдирали с моих волос блестящие заколки-бабочки, и противно улюлюкая, тыкали в меня грязными пальцами:

- Фууууу... уродина! – кричали они и стремительно убегали со двора вместе с награбленными трофеями.

Мне же оставалось только сдавленно рыдать, проклиная всё на свете, и в первую очередь себя – уродину...

Наверное, так бы продолжалось и до сегодняшнего дня, если бы на мой десятый день рождения не приключился тот самый неприятный инцидент, изменивший отношение ко мне не только практически у всего нашего Северного микрорайона, но и у меня самой.

Потому что в тот день я поняла, наверное, самую важную вещь в своей жизни: любить и уважать в первую очередь нужно именно себя.

Повторюсь, это был по счёту мой десятый день рождения. Первая в жизни круглая дата, оповещающая о том, что я уже разменяла свой первый десяток и стала на один день ближе к планке с пометкой «одиннадцать».

Мама по обыкновению разбудила меня за пятнадцать минут до ухода на работу, чтобы успеть поцеловать в щёку и вручить своей заспанной Анне, повзрослевшей ещё на один год, плоскую красную бархатную коробочку.

В ней блестящей тонкой змейкой свернулась поразительной красоты цепочка из белого золота вместе с кулоном, сделанным в форме буквы «А». Первой буквы моего имени...

Не надеть такую красоту я просто не могла. До сих пор не знаю, сколько времени мама откладывала деньги на столь дорогой подарок, но, видимо, именно поэтому в нашей семье всё время так урезался бюджет, чтобы было чем порадовать близких на праздники.

Нарядившись тогда в новое белое платье с красной оборкой, я повесила цепочку на шею и, полюбовавшись на «здоровую» (как я её называла про себя) часть лица, поспешила отправиться в кондитерскую за именным тортом.

Так как мать работала допоздна, то все дела по хозяйству лежали на мне, поэтому и закупаться к предстоящему торжественному ужину пришлось идти тоже мне.

На улице стоял конец мая: жаркий и уже по-настоящему летний. Не обращая внимания на соседских мальчишек, я помчалась в нужную мне сторону, не заметив как тринадцатилетний дылда Партисон шмыгнул вслед за мной вместе со своей малолетней бандой недоумков, таких же недалёких и противных подростков, как и он сам.

В нашем районе не только знали и уважали «Партисона и Ко», но и справедливо побаивались, особенно девчонки от восьми до четырнадцати лет. Мальчишки неоднократно ловились полисменами и даже избивались за непослушание гладкими чёрными дубинками.

Меня же они зажали за углом нашего дома, недалеко от гаражей. Территория для подобных «разбойных» нападений здесь была крайне благоприятная и к тому же достаточно отрезанная от видимости взрослых.

- Эй, уродина!

Как всегда вместо приветствия сразу же следовало оскорбление десятилетней трясущейся девочки, не находившей себе место под колючими недружелюбными взглядами.

- И куда же ты такая нарядная собралась?

- Да у нее же сегодня днюха! – радостно заверещал прыщавый пацан, лет двенадцати, живущий в соседнем подъезде.

- Оу... А нас на праздник так и не пригласили... Знаешь что, уродина, так дело не пойдёт...

С этими словами Партисон сделал шаг мне навстречу, заставляя ещё сильнее вжаться в кирпичную стенку.

- И сколько же нам исполняется лет? – пропел он противно-издевательским тоном.

- Де... десять...

- Значит так, вы двое держите эту кралю по бокам, а мы с Шустрым её пока за уши оттянем.

Мальчишки весело загоготали и вплотную приблизились ко мне все вчетвером. Не зная, что мне делать, я начала вырываться из сильных пацанских рук, выкрикивая как можно яростнее и громче:

- Отпустите меня, слышите?! От-пус-ти-те...

- Ай, пацаны, она кусается!

Не отрывая от меня насмешливых зелёных глаз, главарь банды недовольно покачал головой:

- А вот это ты зря, уродина, делаешь.

Не говоря больше ни слова, он вытащил из кармана джинсовой куртки раскладной охотничий нож и потянулся к моему платью.

- Неееееет!!!

В этот крик я вложила всю силу своего протеста, пытаясь отстоять вещи, которые доставались маме ценой её здоровья. Потеряв от шока способность себя контролировать, а также подчёркнуто не замечая приставленного ко мне ножа, я кричала что есть мочи:

- Это вы - самые настоящие уроды, слышите?!

- Уроды!

- Уроды!

Поморщившись, тот самый мальчишка из соседнего подъезда, на вид самый благополучный и благоразумный из всей честной компании, первым попятился от меня в сторону.

- Да она психованная какая-то... Пацаны, давайте сматываться, пока эта сирена весь двор на уши не подняла.

- О, точно, - подхватил Партисон, кивая на ходу своим, - ну что, ребятня, погнали?

С этими словами они пронеслись мимо меня, абсолютно ничего не замечая на своём пути, но при этом подняв пыль высокими ботинками на шнуровке, которые всегда мне казались дополнительными монстрами, входящими в комплект сразу вместе с этим малолетним отрепьем.

Силясь быстрее скрыться с места преступления, главарь так и не заметил, как его нож вновь выскользнул из кармана и остался лежать чуть поодаль меня.

Оправившись от испуга, я быстрым движением забрала чужое "орудие преступления" с земли и скрылась вместе с ним, дав себе при этом первое в своей жизни серьёзное обещание...

Научиться пользоваться холодным оружием.

Глава 11

Центральный форум южной Оливии отличался не только внушительными размерами, но и своей шумливостью. Практически все свободные жители собрались сегодня здесь, потому что невольничий рынок представлялся для многих из них самым излюбленным и вместе с тем захватывающим действом.

Здесь лучше всего чувствовался липкий, пропахший потом и пропитавшийся грязью, неконтролируемый страх рабов. Зрители буквально впитывали в себя эти неестественные застывшие гримасы, не отображающие практически никаких эмоций на истощённых потерянных лицах невольников; стеклянные и вместе с тем иступленные взгляды, заискивающие перед потенциальными хозяевами; робкие улыбки самых смелых, пытающихся казаться до последнего свободными и цельными...

Все они прекрасно осознавали, насколько теперь жалка их участь, зависящая от воли других людей, которые отличались от них только знатностью происхождения и ничем более.

Да, это действительно было крайне несправедливо, но мало кто из них мог хотя бы попытаться оспорить существующее положение вещей, потому что один из законов этого жестоко мира неумолимо провозглашал: «рабами не становятся, рабами рождаются».

Если ты попал в плен, значит, не стоит уповать на переменчивые звёзды, потому что именно к этому времени ты должен был приблизиться к своей потаённой сущности, осознав на сколько сам плачевен и жалок.

Редко когда кому-то удавалось не только сбежать от столь незавидной доли, но и выжить с позорным клеймением на теле. Здоровые мужчины доходили до того, что осознанно калечили себя, чтобы скрыть насильственно прожженные на них знаки принадлежности к рабскому сословию.

Сейчас же их поставили в две ровные большие шеренги, чтобы каждый желающий мог прощупать товар, заглянуть не только в лицо, но и в рот, прощупать гениталии, упругие ягодицы запуганных женщин, крепкие бёдра исполосованных мужчин, насладиться их молодостью, красотой и здоровьем.

Рэйка широко распахнутыми глазами смотрела на все эти непотребства, даже не замечая, что за ней тоже наблюдают, причём очень и очень пристально.

Удобно устроившись на носилках, загадочная дама в золотой маске подмечала почти каждое движение головы этой странной гордой северянки, которая даже в столь незавидном положении выглядела словно царица.

Стегнув двух здоровенных рабов, стоящих впереди, поочерёдно плетью, Безымянная Госпожа решительно направила своих импровизированных волов в сторону неприступной заморской глыбы, не замечавшей ничего, что творилось прямо перед её носом.

- Ачиллеус, - голос у женщины был неприятно скрипучим, - покажи мне эту... – её указательный палец остановился на Рейке, - белокурую...

Почтительно поклонившись, надсмотрщик вывел девушку вперёд, даже не пытаясь подогнать невольницу плетью. Та же с интересом разглядывала красивые богатые одежды, в которые была облечена загадочная незнакомка, стараясь не обращать излишнего внимания на золотую маску, скрывающую лицо этой знатной особы.

- А ты хороша, - медленно протянула Безымянная Госпожа и, наклонившись к лицу девушки, вкрадчиво прошептала на ухо, - как думаешь, из тебя выйдет хорошая кошечка?..

Перехватив недоумевающий взгляд рабыни, женщина приглушённо рассмеялась, властно щёлкнув тонкими длинными пальцами:

- Принести клетку с питомцем! – последовал приказ.

Тут же несколько мускулистых полуголых мужчин в чёрно-красных шароварах с золотисто-жёлтыми поясами и широкими кожаными ошейниками на толстых шеях транспортировали на площадь желаемое их хозяйкой.

Клетка оказалась непустой, в ней находилась чернокожая девушка, тело которой было туго обвязано жёсткой красной верёвкой, создавая впечатление некого каркаса или лошадиной сбруи, служившей невольнице вместо одежды.

Чёрные, как уголь, глаза с немым обожанием вперились в хозяйку, пожелавшую выпустить рабыню из её заточения.

- Сейчас я тебе покажу, как работает хорошая кошечка, а ты, - здесь госпожа намеренно остановилась, - после меня отблагодаришь...

С этими словами женщина дала знак рабам опустить её на землю и лёгким движением задрала подол своего длинного одеяния, отдав короткий резанный приказ:

- Лизать!


***

«Мисс Старк...»

Странно, я столько билась за право называться Анной именно так и никак иначе, но наконец-то добившись от девушки желаемого, неожиданно поняла, что мне не по себе от столь чёткого разграничения по социальному статусу.

Даже моё самолюбие, лоснящееся от того, что мисс Шмидт признала меня, как свою законную нанимательницу, не могло удовлетворить во мне потребность быть не только уважаемой ею, но и любимой.

С недавнего времени что-то необъяснимо изменилось в наших отношениях, после того как меня стали преследовать ночные кошмары непонятного содержания, выворачивающие буквально наизнанку и заставляющие кричать во сне.

Терри даже в шутку утверждал, что я уже переполошила не только людей во всём доме, но и мышей в подполье, если они, конечно, там водятся, потому что в этом мой друг-балагур всё же сомневался, а точнее просто придуривался, впрочем, как и всегда...

Столь заветного и необходимого покоя на протяжении последних нескольких дней меня лишал тягостный образ незнакомой девушки в непонятном одеянии, идущей по горячему песку в составе какой-то странной делегации.

Я не знала, куда именно двигалась вся эта процессия, почему тех людей подгоняли, словно стадо коров, ведущих на бойню, но всё же чувствовала, как орудие наказания оставляло следы не только на персонажах моих снов, но и на мне самой.

Буквально на два-три часа после пробуждения на плече возникало несколько красных саднящих полос, исчезающих с кожи точно также, как они появлялись.

Незаметно...

Я не знаю, каким образом мои сновидения влияли на реальность и влияли ли они на неё вообще, но каждый раз я просыпалась совершенно утомлённая и подавленная, будто бы за ночь из меня высасывали все силы, вместо того, чтобы давать новые.

Не на шутку обеспокоенная моим состоянием Анна предложила вести дневник сновидений, записывая в него всё, что мне удалось увидеть с закрытыми глазами.

Так как не доверять горничной видимых причин не имелось, то я достаточно добросовестно следовала рекомендациям Энн, припоминая каждый раз то, что во время сна мне никто не запрещал чувствовать её и слышать...

***


Центральный форум Оливии знавал далеко не одну оргию, носящую в большинстве случаев откровенно провокационный характер. Поскольку женщина в маске обладала определёнными полномочиями и властью, то ей ничего не стоило вести себя вызывающе по отношению к другим.

Призывно расставив ноги, Безымянная Госпожа властно сгребла девицу в охапку и нетерпеливо притянула к тыльной стороне бедра.

- Лизать! – хрипло повторила она приказ.

Рабыня, хорошо знавшая своё дело, с готовностью вытащила чуть удлинённый проколотый язык и сразу же начала просовывать его в сухую промежность хозяйки, ещё не успевшую как следует возбудиться.

Невольница действовала быстро и чётко, не отвлекаясь на сторонних наблюдателей. Было видно, что чернокожую кошечку приучили выполнять свои прямые обязанности в любом месте, несмотря на неудобства и другие не очень приятные факторы.

Медленно оторвав губы от хозяйского клитора, рабыня опять опустившись на четвереньки, призывно выгнулась, показывая столпившимся зевакам длинный кожаный хвост, плотно вставленный в разработанный анус.

С молчаливого согласия женщины, кошечка, вновь поднявшись на колени, плавно раздвинула пальцами половые губы Безымянной Госпожи и начала быстро водить языком вверх-вниз, заметно входя в раж.

Для чернокожей невольницы уже не имело значения, где именно она находится, потому что звериная сущность брала верх над девушкой, призывая как можно старательней вылизывать и ублажать стонущую над ней женщину.

Потому что смысл её существования заключался именно в этом.

С плохих кошечек заживо сдирали шкуры, не давали молока и других желанных лакомств, банально замаривали голодом, а также больно секли плетями, поэтому выжить могли только те, у которых действительно прирастал хвост вместе с заострёнными ушами, обострялся нюх и никогда не прекращалась блядская течка, присущая хорошо дрессированным животным.

Рэйка, наблюдавшая со всеми остальными за этим странным завораживающим зрелищем, не могла поверить, что в скором времени будет также стоять на том месте и бешено трясти длинной светловолосой шевелюрой в разные стороны, направляемая сильной жилистой рукой.

Наваждение от демонстрируемой оргии оказалось настолько сильным, что в какой-то момент северянке показалось, что вместо той девушки ублажает госпожу именно она – гордая и неподкупная Рэйка, дочь верховного жреца Дальнего Севера.

«Это ведь так просто, - думалось ей, - вставляй и вытаскивай вовремя язык и человек полностью в твоей власти, одержимый пороком и похотью, стоит лишь провести ещё одну дугу по возбуждённой, налившейся соками, плоти и...»

- Госпожа! Госпожа!

Внезапно закричал раскрасневшийся Ачиллеус непонятно как оказавшийся рядом с трясущейся от экстаза дамой в маске. Глаза надсмотрщика горели яростным огнём, а в руках был зажат так называемый хлыст Возмездия, который никогда не вытаскивался его обладателем просто так.

Неопределённо посмотрев на главных участниц разыгрываемого действа, он то ли с жалостью, то ли с ненавистью во взгляде, а может быть и с тем и другим вместе взятым, громогласно произнёс:

- Мы одного из Ваших рабов не досчитались...

Глава 12

Говорят, что маленьких предательств не бывает. Любое предательство (даже самое маленькое) – это всё равно предательство. Вероятнее всего, от меня опять ожидали очередного обезьянничества и шутовства, но...

Я ведь тоже живой, чувствующий человек, правда?..

***


Аеджидайос бежал так, словно не чувствовал своих ног. Голые израненные ступни обжигала бурая нагретая земля, позволяющая через глубокую въедливую боль оценить все преимущества свободного передвижения...

Его фора составляла всего десять-пятнадцать минут, но вряд ли надменные боги южной Оливии даровали ему чуть больше времени, чем было позволено, даже если могли бы им щедро поделиться с Аеджидайосом.

Когда он был совсем маленьким, с его семьёй приключилось очень большое несчастье. Мать Аеджидайоса однажды привела за руку грязного побитого мальчонку, пытавшегося спрятаться за её большую широкую юбку.

Буквально через семь Лунных суток всю его семью вздёрнули, потому что мальчишка оказался беглым. Аеджидайосу повезло больше всех, так как он догадался спрятаться в стоге сена, стоявшем позади их жалкой лачуги.

Каратели особо не допытывались у его искалеченной матери, сколько именно спиногрызов весело у неё на шее, поэтому ему всё же посчастливилось выжить, в отличие от отца и ещё четырёх братьев.

Женщину трогать не стали по одной простой причине – она уже была наказана за свою оплошность, вынужденная смотреть на то, как один за другим уходят члены её семьи.

Того мальчишку тоже не оставили в живых, закидав огромными булыжниками и утащив наутро с местной площади кровавое липкое месиво, что ещё совсем недавно являлось крепким живым человеческим телом.

Именно поэтому Аеджидайос слишком хорошо знал, что с ним случится, если он не сумеет добраться до спасительного места в назначенный срок, но всё равно рискнул сбежать от ещё больших унижений, чем тех, что устраивал для него тот же Ачиллеус.

Дыхания уже не хватало, раб выдыхался из сил, но не переставал переставлять в быстром темпе истёртые подошвы ног, потому что он должен был успеть стать по-настоящему свободным.

Когда-то давно, когда их семья ещё была большой и счастливой, то они очень любили собираться по вечерам в тесный круг и слушать занимательные истории отца, которые тот знал далеко не с один десяток.

Любимой историей Аеджидайоса являлась история про необычную летающую страну под названием Еиневбаз, в которую попадали люди, очень сильно нуждавшиеся в помощи.

- Это место, - говорил сидящий напротив него отец, - всегда было не доступно для грешников. Только праведный хороший человек мог очутиться там, когда ему больше некуда было податься.

Стоило лишь стать лицом на восток, три раза быстро скрестить руки попеременно на плечах и прошептать «Еиневбаз» и дверь обязательно открывалась, впуская внутрь страждущего, которого встречал на пороге прекрасный ангел в золотых слепящих доспехах и с глубокой чашей вина в руках.

Отпив из неё, путник сразу забывал обо всех своих несчастьях и навсегда оставался в крае ласкового Солнца, танцуя вместе с другими счастливыми людьми по вечерам чудесные восточные танцы, которым как раз и покровительствовал защитник всей мёртвой братии – Мортис.

Конечно же, Аеджидайос давно уже не был шестилетним доверчивым юнцом, но до сих пор свято верил в то, что Еиневбаз действительно существует, причём за пределами его детских воспоминаний.

Лай собак становился всё ближе и отчётливее. Уже слышались крики надсмотрщиков и прочих цепных псов, наспех набранных из самых свирепых рабов южной Оливии, но человек, родившийся под звездой степного козла, был уверен, что обязательно добежит до спасительного укрытия.

Также и Ачиллеус, значившийся в начале погони уже почти не сомневался, что всё-таки сумеет загнать беглого раба в угол, потому что буквально за следующим поворотом скрывался надёжно укрытый от человеческих глаз горный крутой склон, впереди которого не было ничего кроме всепоглощающего холодного моря...


***


Наверное, это вполне предсказуемо... Быть влюблённым в красивую нестандартную девушку, даже если она тебя старше на три года с хвостиком. И в большей мере совсем нелепо, учитывая тот факт, что ты служишь у неё в доме садовником.

Я появился в особняке Старков будучи шестнадцатилетним мальчишкой, который не смыслил ничего не только в девушках, но и в самой жизни. Тогда мне казалось большой удачей – устроиться на подработку в дом одного из самых влиятельных людей Лондона.

Но как оказалось в каждом большом доме есть свои грязные, неприглядные тайны, о которых ты даже не догадываешься, пока не оказываешься втянутым по самые гланды в чужие разборки и интриги.

Я бы не за что не стал помогать Эмилии, если бы не втрескался в неё, как самый настоящий придурок.

Под напускным веселием и мнимой беззаботностью было намного легче скрыть своё истинное отношение к хозяйской дочери, которая даже и не подозревала, какие именно чувства к ней испытывал обычно веселящий всех до потери сознания Терри.

Да, это действительно было рискованно – играть в шпионские игры с самим Бенджамином Старком, который запросто мог не только стереть в порошок любого жителя этого города, но потом ещё и прийти к нему на похороны, чтобы поплясать на обглоданных костях и остатках пепла.

Вот только скажи об этом влюблённому человеку... Он тебя не только пошлёт далеко и надолго, но и сразу же побежит геройствовать, размахивая картонным мечом во все стороны.

Ну, лично я действовал примерно так...

Приход Анны стал тем самым переломным моментом, когда я понял, что не смогу смириться с тем, что внимание моей возлюбленной перетягивает на себя какая-то специфичная изуродованная горничная.

Нет, я не гомофоб. И вполне терпимо отношусь практически ко всем видам человеческих извращений, но смотреть на то, что делается с Эмилей во время её присутствия в комнате, я спокойно не мог.

Так и хотелось подойти к юной мисс Старк вплотную и сказать: «Если ты действительно хочешь эту женщину и видишь, что она совсем не против быть твоей, так бери её и люби».

Мне ведь там ничего не светило...

Вот только всё равно это было слишком противоестественно и гадко, потому что вся эта история происходила не с каким-нибудь моим другом или дальним родственником, а именно со мной в главной роли.

Если отступить перед другим мужчиной, молча отойдя в сторону, я ещё мог, то в данном случае даже боялся предположить, что будет твориться в этом доме, если кому-то станет известно, какие именно чувства эти девушки испытывают друг к другу.

Против Анны, как таковой, я ничего не имел, она мне даже во многом импонировала, но я был готов отдать зуб на отсечение, что ничем хорошим эта история не закончится.

Причём не только для несостоявшегося Ромео, но и не для слишком разборчивых Джульетт...

***


Аеджидайос стоял напротив ухмыляющегося Ачиллеуса, спешившего отпраздновать очередную победу, исчисляющуюся ещё одной жизнью пойманного им невольника.

Мужчине нравилась самому снимать с этих живых мертвецов их противную, мерзкую шкуру специальным острым орудием, которым в его родной деревне предпочитали освежевывать свиные туши.

Горячая человеческая кровь хлестала прямо в лицо, ей можно было даже упиться, поэтому Ачиллеус уже находился во власти пьянящего жестокого возбуждения, представляя, как именно он через несколько часов разделается ещё с одним человеческим отрепьем.

Поэтому меньше всего свирепый надсмотрщик мог ожидать того, что для всех них приготовил ещё недавно трясущийся от любого постороннего звука слабый и покорный Аеджидайос.

Перекрестив попеременно три раза руки на плечах, он что есть мочи закричал:

- ЕИНЕВБАЗ!

И со всей скорости побежал к самому краю обрыва, радуясь своей прощальной выходке почти как шестилетний ребёнок, которому только что открыли занавесу великой тайны.

Ачиллеус был готов поклясться, что слышал, как юноша за последнюю секунду до своего падения, обернувшись именно к нему, еле слышно прошептал неестественно побелевшими губами:

«Я выиграл».

Часть вторая

"Сны"

Глава 7

Истёртые в кровь подошвы ног каждый раз разбивались о камни, как только приходилось делать шаг. Рабам, уже по своему определению, не нужна была обувь, в связи с их несчастливым положением в этом мире. Да и зачем она живому скоту, который всё равно гонят на бойню?..

Пленников вели третий день два жестоких надсмотрщика, погонявшие женщин, мужчин, детей, стариков огромными кожаными бичами. Те, что были слабее духом и телом, вздрагивали даже в тот момент, когда удары приходились на противоположный конец шеренги.

- А ну-ка, грязные твари, пляшите под щедрые дары Ачиллеуса, - с усмешкой приговаривал дородный мужчина со свирепым выражением лица, одетый в широкую, но от этого не менее грязную тунику, подвязанную какой-то холщовой тряпкой довольно потрёпанного вида.

Стоит заметить, что он не зря носил имя, дословно означающее «причиняющий боль». Ачиллеус достаточно преуспел в этом деле, воспитывая кнутом и палками сотни рабов, что проходили через его огромные мускулистые ручища.

Двигались они хоть и медленно, но по чётко заданному маршруту. Их путь лежал на центральный форум, находящийся в одном приморском городке, недалеко от Главной Гавани. Там было удобно транспортировать рабов в другие концы страны, перевозя их вместе с другими вещами в пыльных трюмах.

День близился к концу, солнце светило менее ярко и не так обжигающе. Путники в очередной раз устраивались на привал, чтобы переночевать и отправиться в путь наутро.

Надсмотрщики щедро стегали спины рабов, подгоняя их под единый походный ритм.

- Танцуйте – танцуйте, бестии! – горланил второй, потакая садистским настроениям Ачиллеуса.

Захватив одного щуплого паренька, мужчина буквально вырвал его из шеренги, выбрав юношу в качестве вечерней жертвы. Каждый вечер надсмотрщики занимались тем, что прилюдно унижали случайно попавшихся им под руку рабыню или раба.

Подобные меры являлись достаточно показательными для всех остальных, убивая в них надежду на побег и спасение. Запуганными людьми было намного проще управлять, особенно, если тебе не в первый раз ради забавы приходилось забивать до смерти шестилетнего ребёнка.

В этот раз мужчины не собирались излишне зверствовать, прикидывая как начать, так и закончить моральными унижениями для острастки. Без всякого предупреждения Ачиллеус спустил с мальчишки штаны, предлагая с весёлой улыбкой посмотреть всем остальным на его мужское начало.

- Не больно-то широк твой конец, - вновь оскалился он, взяв орган раба в руки, - что, даже девки по ночам не отсасывают?

По забитому виду паренька было понятно, что он не может произнести ни слова от пронзающей его дрожи. Именно эта предательница не только порождала страх в его душе, но и выставляла его на всеобщее обозрение.

- Что мычишь, недоумок? Сейчас мы остудим твой пыл.

С этими словами надсмотрщик ударил по чуть увеличившийся в его руках головке члена, оставляя на чувствительной коже красную едкую полоску.

Обычно сильные крики карались целым залпом беспрерывно следующих друг за другом ударов, поэтому юноша только сдавленно охнул, чтобы не вызвать лишнего недовольства своего мучителя, который только и делал, что ждал этого момента.

Играючи мужчина стал наносить удар за ударом, каждый из них оттягивая на разный промежуток времени, стараясь попасть по набухшей головке. Против рабской воли, а вернее того, что от неё осталось, парень чувствовал нарастающее возбуждение, которое невозможно было скрыть.

- Ах ты, сучёныш! Твоя грязная мамка, видимо, та ещё шлюха…

«Терпеть… терпеть… терпеть…» - это всё, что он мог: только повторять мысленно столь простую, но в то же время практически невыполнимую команду, пытаясь выжечь на собственной памяти новое клеймо, вместо рабского, въедающегося в кожу вместе с раскалённым железом.

Резкие порывистые крики вырывались из его рта, окутывая остальных чуть прозрачной нервозной дымкой.

Запуганные рабы во все глаза смотрели на него с тупой бесстрастностью неодушевлённых вещей, которые хозяин только что расставил по периметру всей комнаты на своё усмотрение.

Видимо, Ачиллеусу всё-таки было мало столь унизительной прилюдной порки. Щёлкнув пальцами правой руки, надсмотрщик подозвал к себе нескольких рабов, несущих на себе шикарный балдахин, который служил подарком для одной важной особы, ожидавшей скорого прибытия своего транспортного средства вместе с новой партией рабов, и приказал поставить его перед собой.

- Да ты что! Хочешь прогневить богов и лишиться милости наших правителей?! – недоумевал безымянный надсмотрщик, в этот момент испугавшийся не на шутку.

- Да успокойся ты. Ничего такого не случится ни с твоими богами, ни с нашими правителями. А если ты сейчас же не замолчишь, то я своими руками вырву твой поганый язык.

Спорить с Ачиллеусом было не только бесполезно, но и крайне небезопасно для жизни. Поэтому второй только неопределённо махнул рукой условно говоря: «Да делай, что хочешь».

По новой команде невольники опустили балдахин на землю, чтобы через пару секунд поднять на вытянутых руках жестокого надсмотрщика, удобно усевшегося на мягких подушках и вытянувшего вперёд грязные волосатые ноги.

Огрев парня хлыстом по плечу, он недвусмысленно указал на подошвы своих сандалий, ударив парня для лучшей понятливости ещё раз между ног.

Тому не нужно было ничего объяснять дважды, раб и так понял, что именно от него хотел его мучитель.

Преодолевая липкое тягучее смущение, проступившее на его лице густым румянцем, юноша начал тереться членом о «заботливо» подставленную ради этих целей поверхность.

Лица остальных действующих лиц этой маленькой человеческой трагедии оставались также бесстрастными. Поголовно все испытывали облегчение от того, что подобная участь пока не коснулась их, и можно спокойно наблюдать за представлением, не боясь очутиться сейчас на месте сегодняшней вечерней жертвы.

Надсмотрщики же не упускали случая поиздеваться над мальчишкой, который уже успел войти в азарт, стараясь с комфортом устроиться между обуви ухмыляющегося Ачиллеуса, не забывавшего раззадоривать возбуждённого раба хлёсткими ударами, что сыпались градом на его хлипкую грудь.

Глаза парня были прикрыты от внезапно наступившего удовольствия, болезненные выкрики стали больше походить на сладострастные стоны, а на потрескавшихся бледных губах вопреки здравому смыслу застыло жалкое подобие улыбки.

Улыбки человека, который уже совсем смирился и даже начал получать весьма сомнительное удовольствие от происходящего…

***


- Терри, ты ведь понимаешь, как это важно – иметь в наше время хороших квалифицированных специалистов, выполняющих свои обязанности без всяких нареканий…

Я сидел в просторной комнате, находящейся в самом конце третьего этажа, в противоположной стороне от апартаментов Эмилии...

Да-да, это была святая святых нашего многострадального особняка, а если выражаться менее помпезно, то рабочий кабинет Бенджамина Старка.

Широкий рабочий стол круглой формы, за которым я сейчас находился, был разделён на несколько функциональных секторов.

В одном из них стояли пухлые пластиковые папки, сгруппированные одна к одной по цветовому признаку. Насколько мне известно, именно в них пылились все финансовые отчёты «Селебрети».

Другой был напичкан всякого рода канцелярией. Чего здесь только не было: несколько достаточно современных чернильниц, карандашниц, ручниц; куча разнообразных ластиков и клеев; расчерченных и разрисованных листков, а также других вещей, чьё назначение не представлялось для меня общедоступным.

К слову, мистер Старк достаточно неплохо рисовал. В этом деле его талант передался Эм, любившей расписывать интерьеры собственной рукой, испачканной краской. Поэтому всё, что находилось в этой комнате было оправданным, хотя и слишком серьёзным.

Третий сектор использовался для всяческих макетов актуальных на данный момент проектов. Примечательным также было и то, что стол умел крутиться, поэтому достать с него какую-либо вещь не составляло особого труда.

Стоило лишь снять фиксатор, повернуть гладкую трёхсекторную поверхность в нужную сторону, и можно было спокойно брать всё, что тебе нужно.

- Конечно, понимаю…

Главным сейчас было со всем вовремя соглашаться. Так ты и выглядишь более умным, чем есть на самом деле, и вопросов к тебе гораздо меньше, особенно всяких каверзных, на которых практически невозможно ответить честно, если ты пока не настроен на досрочное увольнение.

Не могу сказать, что мистер Старк до такой степени тиран, как его видит Эм, хотя вид у него действительно устрашающий. Говорят, раньше он профессионально занимался боксом. Видимо, именно оттуда у него такие накаченные, чётко очерченные рельефы тела.

Так как по себе он достаточно крупный мужчина, то деловые костюмы сидят на нём не совсем правильно. Явно, что джинсы с футболками куда больше подходят к его телу, но выглядят менее солидно, поэтому и не котируются по вполне понятным причинам.

- Вот поэтому, мой мальчик, я хочу сделать тебя своим протеже…

Это он говорил каждый раз, как разговор должен был зайти об Эмилии и её «успехах», казавшихся отцу девушки крайне сомнительными. Я лишь привычно кивнул и морально уже был готов отрапортовать о проделанной за неделю работе.

- Терри…

Мистер Старк нервно теребил в непропорционально больших руках зелёную папку, стараясь как можно мягче улыбаться мне.

- Да…

- Тебе не кажется, что у новой медсестры достаточно нетрадиционные методы воздействия на мою дочь?

Судя по всему, меня вызвали в кабинет именно по этому вопросу. Ну что ж, я, конечно, многое мог бы сказать по данному поводу, но для начала мне хотелось самому во всём разобраться.

Несомненно, с приходом Анны в этом доме начало твориться что-то странное. Если Эм и раньше частенько застывала на мгновение, предаваясь только ей понятным мыслям, то теперь это состояние стало практически непрерывным.

Моя подруга могла часами смотреть в одну точку, закусывая губу с явно выраженным отзвуком горького сожаления по утраченному. Чему именно, не было известно никому…

Также сложно было не замечать странных задумчивых взглядов самой мисс Шмидт, старавшейся незаметно для своей хозяйки всегда находится рядом.

Чтобы не вызывать лишних подозрений, я даже начал приятельствовать с новой горничной и изрядно удивился, когда заметил едва различимый оттенок ревности, скользивший с недавнего времени в поведении Эм.

По хорошему, это всё-таки стоило сообщить мистеру Старку, чтобы уберечь Эмили от новых душевных потрясений, которые могли произрасти из столь странной противоестественной привязанности, но именно в тот момент, когда я решился на это маленькое (совсем крошечное по меркам моей совести) предательство, всё сгубила резко открывшаяся входная дверь.

- Мистер Старк! Мистер Старк! – закричала раскрасневшаяся от бега и напряжения миссис Горвард. - Там Ваша дочь…

«Спятила…»

Экономка произнесла это слово настолько тихо, что молчание, повиснувшее в комнате стало не просто напряженным, а именно невыносимым.

Глава 8

В последнее время спальня мисс Старк стала для меня практически естественной средой обитания. Это случилось после того, как Эмилию начали мучить странные ночные кошмары, заставляющие её не только просыпаться в поту, но и кричать во сне.

Не знаю, чем именно руководствовалась миссис Горвард, негласно поставившая девушке диагноз «сумасшествие», но там не было ничего кроме чуть повышенного уровня тревожности у пациентки, что в данной ситуации казалось мне неудивительным.

Исходя из того, что экономка семьи Старк - женщина со странностями, то я предпочла абстрагироваться от её вечных выплесков нездоровой активности, переключив полностью внимание на свою подопечную.

Наверное, из-за этого, я так и не поняла, когда именно рабочая ситуация вышла из-под контроля и стала чем-то другим…

***


Очень хорошо помню тот день, когда перестала называть её про себя «мисс Старк».

Я сидела на кухне для слуг и пила чай, когда на пороге появилась бледная и совершенно растрёпанная миссис Горвард, лепечущая что-то об окончательном сумасшествии юной хозяйки дома.

Не дослушав женщину до конца, как бы это и не было дурно с моей стороны, я стрелой помчалась в апартаменты мисс Старк, чтобы незамедлительно выяснить, что же случилось.

Девушка лежала на кровати в позе эмбриона. Одеяло было откинуто небрежно в сторону, обнажая её изящные тонкие ноги. Стараясь не думать о них, я методично осматривала «больную», находившуюся, судя по всему, в каком-то другом, сонно-тревожном мире.

Испугавшись за физическое состояние девушки, я тут же достала из принесённой аптечки нашатырь, но лёгкий, хотя и тревожный стон показал, что самочувствие девушки вполне удовлетворительное и она в сознании.

Не зная, как ей помочь, я целую ночь просидела у её кровати, тихо нашептывая на ухо:

- Тшшш… спи спокойно, Эми…

***


Долгое время фривольное обращение к мисс Старк по имени действительно было каким-то непонятным юношеским вызовом не только ей, но и самой себе. Потому что моей целью было стремление подчеркнуть между нами чёткую, непреодолимую дистанцию, предельно ясно намекнув на то, что никаких поблажек с моей стороны не будет, несмотря на её высокое происхождение.

Как человек военный, являющийся всего лишь звеном огромной медицинской цепочки, мне было очень сложно перестроиться на ход гражданской жизни, где нет чётких команд и приказов, которым я привыкла следовать.

Слишком быстро стало понятно, что мистер Старк не тот человек, чей авторитет заставит меня поступиться своими же принципами. В этом доме действительно происходило нечто странное, так как данная огороженная территория, несомненно, являлась неким закрытым мирком «для своих», и я явно в него не вписывалась…

Первый раз очутившись в кабинете хозяина дома, я сразу же почувствовала себя неловко. Несмотря на новомодный интерьер и всяческие инновационные технологии, лично для меня эта комната напоминала операционную, а господин Бенджамин циничного врача-аттеиста, верящего во всё кроме непреложного и по-настоящему истинного.

Я достаточно быстро поняла, чего именно ждали от меня в этом доме. Ещё одного наушника и дозорного для своей полудрагоценной дочери, которая не хотела жить по законам данного монархического мини-государства, органично вписываясь в двадцать три комнаты помпезного кирпичного дворца с башенками.

Эмилия – это старый запылённый чердак, на котором хранятся именно те вещи, которые ты ожидаешь увидеть здесь меньше всего. Поэтому подобные места слишком опасны своим инакомыслием.

Но...

Как я только заходила в её спальню, то все границы сразу же стирались. На шикарной двуспальной кровати находилась слишком хрупкая и уязвимая девушка, которой катастрофически не хватало заботы, внимания и обыкновенного человеческого тепла.

Спящая мисс Старк была очень мила и красива. Первое время я всё-таки осторожничала с прикосновениями, боясь прервать её беспокойный нервный сон, которым она забывалась после болезненных стонов и непонятных выкриков, сопровождавших её сновидения.

«Просто скажи, что мне с тобой делать…» - мысленно молила я её, не зная как подступиться к девушке.

Она не была моей пациенткой в прямом смысле этого слова. Скажу даже больше, кроме небольшой нервозности в ней не было ничего из того внушительного списка, что ей приписывали абсолютно все во главе с «всезнающей» миссис Горвард.

Поэтому оставалось только одно…

Признать её своей нанимательницей.

Не всесильного мистера Старка, дарующего свои милости всем алчно страждущим не только на территории семейного особняка, но и за его пределами. Не миссис Горвард, заведующей хозяйственной частью, местными интригами и сплетнями. Не дёрганную боязливую Лиз, являющейся старшей горничной «поместья», а именно…

Хрупкую блондинку, беспокойно метавшуюся в очередном сонном бреду, высасывающем за ночь все её силы.

- Тише, Эми… - это обращение вновь вырывалось против моей воли, когда я видела, как она мучительно вздрагивала, резко сжимая в руках постеленную мной с вечера кружевную простынь.

Бледно-розовые ореолы сосков, просвечивавшие через дорогую шёлковую комбинацию, резко вздымались вверх при очередном судорожном вдохе, а я опять пыталась сконцентрировать своё внимание на побелевших запястьях, отсчитывая заново нечёткий пульс.

Снова сбиваясь со счёта, я бережно накрывала девушку тонким одеялом, чтобы не было соблазна коснуться её ключиц и успокаивать прерывистое дыхание своей хозяйки абсолютно другими способами, не имеющими к медицине никакого отношения.

Уже было поздно пытаться анализировать собственные эмоции и желания, связанные с Эмилией Старк, и допытываться у себя самой, почему меня влечёт именно к этой молодой женщине, потому что…

Я всё равно не могла ничего изменить, потеряв этот призрачный внутренний ограничитель, конвертирующий заботу о человеке в более глубокое и сложное чувство.

Поэтому вновь проигнорировав свою потребность касаться девушки абсолютно не так, как касается больного медсестра, я каждую ночь на продолжительное время выбегала из её спальни, чтобы окончательно успокоиться.

Глава 9

Рэйка, как и все остальные рабы, стояла в импровизированном полукольце и наблюдала за мучениями Аеджидайоса. В её белесой голове неоднократно мелькала мысль сделать шаг вперёд и заступиться за бедного парня, являющегося сейчас её товарищем по несчастью, но вспомнив, что надсмотрщики сотворили с Аристарчосом, девушка только тихо вздохнула.

Этот широкоплечий бородач, пытавшийся заступиться за свою женщину, когда надсмотрщики решили её обесчестить прямо на глазах мужа, теперь нервно заикался и вздрагивал при каждом взмахе бича, хорошо помня, как железные раскалённые прутья касались его молодого крепкого тела.

Но надсмотрщикам тогда показалось и этого недостаточно, поэтому привязав мужчину к дереву, они по очереди стреляли в него из лука, целясь намеренно в мышцы. Нет, это не убивало человека, но зато ломало до такой степени, что он либо сходил с ума, либо навсегда оставался калекой.

Только самые выносливые и сильные рабы, могущие похвастаться покровительством всесильной, но в то же время неимоверно капризной Фортуны, восстанавливались полностью, но почти никогда не перечили воле своих хозяев, всецело являясь продолжением их рук, ног, естества… при этом не имея собственной воли из-за непроходящего страха ещё раз очутиться на том самом месте.

Портить живой товар категорически запрещалось, но Ачиллеус, живущий сугубо под своим Богом, считал иначе, не гнушаясь нарушать всем известные правила и законы. Несмотря на статус наёмника, он вполне мог заткнуть за пояс даже потенциального господина, поручившего доставить ему новую живность.

Но Рэйка в отличие от всех остальных рабов имела особый статус неприкосновенности, так как выделялась на их фоне не только красотой и знатным происхождением, но и принадлежностью к нации северян.

В отличие от коренастых жительниц южной Оливии, имеющих неровные жёлтые зубы, кривые ноги, широкий лоб и скулы, а также небольшую грудь, обычно ничем не прикрывающуюся, Рэйка действительно походила на белую ворону, случайно затесавшуюся в стаю галок.

Хрупкая, невысокого роста, одетая в богатый женский хитон, она невольно притягивала к себе взгляды не только невольников, но и знатных господ, готовых отдать за белокожую красавицу со странными дымчатыми глазами далеко ни один мешок золотых монет.

Именно поэтому её существование во многом упрощалось имевшимися на то привилегиями чужестранки, которую можно было очень выгодно продать, а Ачиллеусу заиметь хороший процент от сделки.

Но...

Особенное положение среди остальных невольников никак не меняло ситуацию в целом. Ведь даже среди лошадей выделяют элитные породы скакунов, бока которых ещё сильнее отхаживают хлёстким кнутом при скачке.

Так чем же Рэйка отличалась от них?..

***


Это было слишком знакомо. Начиная с самых первых строк:

«Вся моя жизнь состояла сплошь из позора».

«Да я, впрочем, так и не смог уяснить, что это такое - человеческая жизнь...»*

Не знаю, как Энн смогла так быстро раскусить меня, но вскрыть миниатюрную железную дверь в моём слишком рано износившемся сердце у неё получилось действительно виртуозно.

Из всех возможных раскладов меня привлекали теперь только два...

Первый был самым лёгким в своём исполнении и никаких особенных навыков от меня не требовал, потому что ворваться в комнату горничной с какой-либо претензией и закатить грандиозный скандал я могла и без видимых на то причин.

Куда сложнее мне представлялось попытаться принять то, что до меня пытались донести достаточно нетривиальным путём.

Может быть, кому-то и показалось бы странным моё заявление, но я действительно была уверена в том, что далеко не всегда конфликтующий человек не отдаёт себе отчёта в том, что именно он делает на эмоциях.

Наверное, я всё-таки излишне инфантильна, но в то же время прекрасно осознаю, что некоторые разборки лучше откладывать до лучших времён, вот только понимать и откладывать всё же разные вещи.

Если говорить совсем откровенно, то меня даже привлекала возможность некого самоуправства, когда несмотря на своё понимание, ты имеешь право сделать по-своему и именно поэтому каждый раз твой оппонент должен гадать, что пересилит в тебе: совесть или всё-таки желание отыграться.

Я действительно все двадцать два года своей жизни считала себя никчёмной и совершенно неприспособленной к некоторым дурацким условностям, разграничивающих человека по расе, рангу, каким-то другим подобным принципам.

Когда ещё была жива мама, то теплилась хоть какая-то надежда на то, что этот круг сумеет разомкнуться и превратиться в какую-нибудь другую фигуру.

Я смогу уехать отсюда, снять небольшую уютную квартиру в каком-нибудь незнакомом мне маленьком городке, зарабатывать на жизнь рисованием, не заморачиваясь на том, кому и как нужно улыбаться.

А также недоумённо гадать, чем же коктейльные платья отличаются от вечерних и кто из представленных мне молодых людей на очередном скучном фуршете является потомственным лордом в третьем поколении.

Это действительно всегда очень сильно меня выматывало и не давало жить спокойно. Наверное, именно поэтому я и решилась на ещё один не со всем благовидный поступок с точки зрения моих домашних.

Позвонив Терри на мобильный, я мгновенно узнала всё, что мне от него требовалось, и сразу же выбежала из комнаты в одной прозрачной комбинации, непрерывно повторяя в уме:

«Второй этаж. Вторая дверь слева».

***

Нещадно палящее солнце преследовало измождённых невольников всё утро. Двадцать пятый день, исчисляемый по летнему Лунному календарю, должен был стать для многих из них знаковым, так как сегодня в полдень будет решена их участь.

Кого-то заберут в бордель (в основном молодых юношей и девушек привлекательной наружности), женщин постарше богатые жители города возьмут к себе в качестве нянек, служанок, прачек, любовниц.

Мужчин, особенно молодых и выносливых, вполне вероятно уже сегодня вечером увезут в корабельных трюмах на строительные площадки и кофейные плантации в качестве бесплатной рабочей силы.

Старикам и детям повезёт ещё меньше. Ведь им оставалось только молиться и надеяться на милость бесстрастных богов. Но слишком сложно надеяться, когда твоя вера давно иссякла, также как и надежда на то, что столь жалкие молитвы хоть кто-нибудь услышит, послав в качестве высшей милости столь желанное для всех рабов Забвение.

О своей участи Рэйка старалась вообще не думать, оттягивая тягостные мысли и воспоминания как можно дольше. Среди невольников ходили слухи, что в окрестностях портового городка, в котором их должны приобрести новые хозяева, находится элитарный человеческий «зверинец», который содержит весьма странная дама.

Никто и никогда не видел, как она выглядит, так как лицо женщины надёжно скрывала изящная золотая маска, без которой она никогда не отлучалась из дома. Каких только слухов не ходило о ней, но почти во всех из них особым штрихом выделялась её чрезмерная жестокость и любовь к плотским утехам.

Говорили, что она коллекционирует всякие экзотические редкости, поэтому будет совсем не против заиметь девушку-северянку в качестве ещё одного развлечения.

Рэйка даже представить себе не могла, что будет в том случае, если она попадёт к этой странной женщине в маске.

Стараясь ни о чём не думать, невольница покорно плелась со всеми остальными, изредка ощущая, как толстый хлыст касается нежного белого плеча, рассекая не только воздух, но и кожу…

***


Конечно же, я могла бы и сама вызвать Анну в свои апартаменты, но хорошо развитая интуиция подсказывала мне, что стоит всё-таки дойти самой до девушки, хотя бы учитывая тот факт, что воскресенье числилось у мисс Шмидт выходным днём.

Тогда я не думала о том, что её может не оказаться не только в комнате, но и во всём доме, потому что у каждого, как ни крути, имеются свои личные дела. Но что-то мне явственно подсказывало, что удача будет всё-таки на моей стороне.

Впрочем, так оно и случилось. Простояв с полминуты в немой нерешительности у закрытой двери, я всё-таки рискнула в неё постучаться. Ключ в замочной скважине повернулся практически мгновенно, являя в узком проёме как всегда невозмутимую медсестру госпиталя «Святого Августина».

- Эмилия...

Даже если ей что-то и показалось в этой ситуации необычным, то девушка очень умело замаскировала свои эмоции, оставаясь всё также спокойной и рассудительной.

- Что-то случилось?

Я лишь неопределённо покачала головой и нетерпеливо потянула горничную за руку, предлагая идти за мной.

- В таком-то виде?..

Этот полуупрёк предназначался, конечно же, мне. Больше не говоря ни слова, девушка снова нырнула в свою комнату и тут же появилась вместе с длинным изумрудным халатом, которого я на ней никогда не видела, впрочем, как и чего-то ещё кроме унылой синей униформы, которую носила практически вся женская прислуга в этом доме.

Лишних вопросов Анна никогда не задавала и это, безусловно, являлось ещё одной профессиональной чертой мисс Шмидт, как военнослужащей. Вместо этого она лишь протянула мне своё просторное одеяние и как всегда вежливо осведомилась, не нужна ли мне помощь при его одевании.

Соблазн ответить утвердительно пришлось подавлять очередной порцией благоразумия, достаточно дефицитной в моём организме и от того ещё более ценной.

Облачившись в чужой халат, достававший мне почти до щиколоток, я бодро направилась в сторону нашей семейной библиотеки, не без некоторой доли удовольствия заставив горничную подстраиваться под ритм моей быстрой походки.

Позволив девушке открыть передо мной дверь, я также гордо прошествовала в конец второго книжного ряда и, приподняв с железной подставки довольно тяжёлую ношу, тут же последовала обратно.

Это был мой маленький личный триумф, потому что меньше всего Энн ожидала увидеть в моих руках чучело чёрной большой кошки, которое выглядело практически как натуральное мёртвое животное.

- Господи! - воскликнула она. – Это ещё что такое?!

Насладившись произведённым эффектом, я небрежно заметила:

- Это не что, а кто.

Девушка продолжала также молчать, обеспокоенно глядя на меня, и тогда я всё-таки решила немного прояснить ситуацию.

- Познакомься. Это та самая нашумевшая в своё время дохлая кошка, которой на самом деле никогда не было.

- Как-как?

Вместо того чтобы повторить ещё раз свои довольно скомканные объяснения, я вплотную подошла к ней и, будто не она здесь была в роли служащей, повела Анну к ближайшему креслу, помогая сесть в него с максимальным комфортом.

Энн уже пришла в себя и теперь спокойно ждала моих объяснений, пытаясь найти хоть какое-нибудь рациональное зерно в моём поведении. Так как загадок с неё явно было достаточно, я всё-таки решила наконец-то пойти девушке навстречу, рассказав ей о том, что она сама же во мне пробудила.

- Знаешь, - мой голос звучал приглушённо и соввсем безжизненно, - со мной всегда так, когда я хочу поговорить с кем-то по душам, но не знаю, как именно начать разговор...

Она понимающе кивнула, тем самым подбадривая меня.

- Думаю, тебе здесь уже многое успели рассказать обо мне, но... некоторые вещи всё-таки лучше выслушать ни от свидетеля, а от главного действующего лица, верно?

Прикусив нижнюю губу, она как-то щемящее грустно посмотрела на меня, будто бы уже заранее готовя себя к неумолимо приближающейся трагедии.

- Два года назад умер единственный человек, бывший для меня в этом доме защитой и опорой. Нет... моя крыша после этого никуда не съехала, но фиолетово-розовые очки всё же спали...

Ты даже не можешь представить, до какой степени было неприятно смотреть на лживые лица двоюродных дядюшек, тётушек, братьев и сестёр, которые в один миг заполнили практически всё пространство отцовского особняка.

Все как на подбор одетые в чёрное, они сновали из угла в угол, принося неискренние соболезнования, в то же время обсуждая за глаза не только маму, но и их отношения с отцом до той злополучной аварии.

В какой-то момент во мне просто что-то сломалось, и я решила перетянуть одеяло на себя, чтобы длинные языки местных сплетниц нашли себе новый объект для обсуждения и не омрачали память покойной столь неприкрытым лицемерием.

Они с радостью переключилась на меня. Ведь это так милосердно жалеть кого-то за сгнивший утробный плод. Моё чудаковатое поведение списали на психическое расстройство лишь по одной причине...

На этих словах меня внезапно прервал тот же бесстрастный голос Анны, который доносился до меня как будто издалека:

- Не стоит продолжать. Я знаю причину.

- По-твоему я сумасшедшая?

Пристально посмотрев на меня, она покачала головой:

- Нет. Не думаю.

И ещё немного помолчав, с какой-то дрожащей осторожностью в голосе еле слышно добавила:

- Мисс Старк...
___

*Начальные строки произведения Дадзая Осаму «Исповедь "неполноценного" человека».

Глава 4

Миссис Горвард появилась ровно в двенадцать тридцать. Думаю, по ней вполне можно было сверять часы, висевшие на стенке. Испугавшись не уложиться в положенный срок, я собралась в рекордное время. Не прошло и десяти минут, как из зеркала на меня смотрела уже бывшая медсестра военного госпиталя Анна Шмидт, оглядывающая критическим взглядом не новую форму, а ипостась, в которой ей предстояло появиться с минуты на минуту.

Не могу сказать, что меня бросало в испуг от той мысли, что моя новая пациентка может начать сомневаться в моей компетентности, но всё равно было неприятно осознавать, что мне предстоит сыграть определённую роль для блага девушки.

«Это неправильно, - твердил мой внутренний голос, - даже если она психически не уравновешена, ты не имеешь права вводить её в заблуждение».

Но когда открылась дверь моей новой комнаты, то мне уже было не до моральных терзаний. Глупо отступать на полпути, особенно если ты уже на что-то решился, поэтому поправив лямки передника, я двинулась вслед за миссис Горвард и ещё одной женщиной, сопровождающей её.

«Интересно, Эмилия настолько неадекватна, что к ней посылают целую делегацию или я действительно чего-то не понимаю?..»

Эта навязчивая мысль не давала мне покоя, пока мы двигались на верх. Третий этаж был полностью отведён под господские апартаменты и как мне объяснили, делился на две равные части: одна принадлежала самому мистеру Старку, а другая - Эмилии.

Если второй этаж смотрелся достаточно скромно: обычные начисто выбеленные стены, полукомерческий линолеум, белые деревянные двери, неброские светильники, то следующий поражал даже моё закостенелое воображение.

Эмилия занимала полностью левое крыло, преимущественно оформленное в мягких пастельных тонах. Здесь не было ярких, кричащих цветов, неоправданной роскоши и того показательного великолепия, что так часто встречается в богатых домах.

Владения мисс Старк начинались с просторного холла, отделённого мраморной белой аркой. Пока мы двигались туда, моя разговорчивая процессия успела посвятить меня во все тонкости устройства апартаментов своей юной хозяйки.

К ним вела светло-коричневая дверь с красивой винтажной ручкой. Открыв её, мы оказались в небольшой гостиной. В глаза сразу бросились бледно-розовые стены, резко контрастирующие с чёрными причудливыми рисунками, нанесёнными на них. Мои наперсницы уже успели сообщить мне, что Эмилия не только разрабатывала интерьер своих комнат, но и рисовала эти «чудовищные каракули».

- Понимаете, милочка, - сочувственно вздыхала миссис Горвард, - это своеобразная art-терапия, чтобы выплеснуть наружу свои внутренние страхи…

Так вот, никаких страхов на гладких поверхностях изображено не было… Тонкие, чуть рванные закруглённые линии причудливо сплетались в замысловатые рисунки. Крыло бабочки плавно перетекало в мистическую улыбку чеширского кота, хвост которого служил основанием для одиноко стоящего фонаря.

Практически каждый рисунок являлся отсылкой к какому-нибудь литературному произведению, эстетическо-философской категории, оказываясь не просто выдумкой воспалённого сознания, а вполне естественной художественной аллюзией.

Каждая чёрточка виделась мне настолько хрупкой и изящной, что в один миг даже показалось, что эти замечательные «фрески» могут распасться от одного резко сказанного, необдуманного, слова...

«Художница…» - это был мой первый диагноз, поставленный ей.

Вновь отвлекшись на созерцание каких-то отвлечённых вещей, я чуть не пропустила начала знакомства с хозяйкой данного помещения. Мой взгляд пока не останавливался непосредственно на ней, а продолжал наблюдать за теми событиями и явлениями, что имели место быть здесь.

Кроме прекрасно расписанных стен в гостиной имелся достаточно живописный беспорядок, располагавшийся на мягком ворсистом ковре, застелённом по периметру всей комнаты. В противоположном углу стоял молодой человек, усердно подталкивающий к самому основанию стены аккуратный книжный шкаф, цвет которого очень напоминал дверной.

Парень уже заканчивал свою работу и, видимо, не мог так просто пересечь комнату, чтобы направиться к выходу.

Во-первых, это было бы непочтительно по отношению сразу к четырём женщинам, присутствующим сейчас в гостиной.

Во-вторых, достаточно затруднительно из-за того, что весь ковёр был усыпан книгами, которые вытащили для того, чтобы переставить шкаф в другое место.

В-третьих, мне показалось, что этот паренёк имеет непосредственное отношение не только к работам, происходящим сейчас в гостиной, но и к устроенному в ней беспорядку.

Что-то неуловимо знакомое было в его образе...

Вроде, мы раньше никогда не встречались, иначе бы я точно его запомнила. Парень невысокого роста, достаточно хрупкого телосложения с выразительными зелёными глазами, несомненно, обращал на себя внимание.

Только дело было не во внешности…

Знакомым казался не он, а его синий рабочий комбинезон. Мучительно пытаясь вспомнить, где же его видела, я перестала следить за разговором, носящим явно провокационный характер.

В глазах стояло моё непроизвольное столкновение с Эмилией на лестничной клетке.

«Так-так… вот оно что… Анна, ну, как ты сразу не догадалась, клуша нерасторопная?..»

Но продолжить очередной внутренний монолог мне не дал резко обращённый вопрос ко мне:

- Скажите…

Чтобы вздрогнуть и сжаться внутренне, мне хватило одного сказанного ею слова. Если до этого я практически не обращала внимания на то, что непосредственно творилось здесь, то сейчас мой взгляд был направлен только на неё.

На газетных фотографиях Эмилия была какой-то неживой и карикатурной. Сейчас же передо мной стояла достаточно уверенная в себе молодая особа, привыкшая распоряжаться не только людьми, находящимися у неё в услужении, но и собственной жизнью.

Да, сквозь девушку проглядывало заострённое самолюбие, любовь к определённой роскоши и праздной жизни, но меньше всего в её странных, словно затянувшихся тонкой дымкой глазах, читались какие-либо признаки сумасшествия.

Невооруженным взглядом было заметно, что она абсолютно нормальная. Может, немного чудаковатая в силу своего воспитания, вернее в отсутствии его систематичности, своеобразна в выражении своих мыслей и эмоций, но никак не недееспособная богатая дурочка, которой её всё время пытались выставить.

Пока мне, конечно, не были понятны мотивы такого отношения к ней окружающих, но я уже чётко знала, что хочу остаться в этом доме.

- … а Вы случайно не давали клятву Гиппократа?

Для меня уже не являлась удивлением её поразительная осведомлённость. Я, наоборот, вздохнула с облегчением, когда услышала это.

«Больше не нужно никого обманывать и можно спокойно срывать с себя этот чёртов фартук», - сразу подумалось мне.

Дамы, находящиеся рядом со мной, бледнели буквально на глазах. Единственно спокойным оставался парень, стоявший в углу. Он с нескрываемым интересом наблюдал за всем, что происходило в гостиной.

Казалось, что его забавляет вся сложившаяся ситуация. Не удивлюсь, если это действительно было так. Видимо, Эмилия срежессировала этот спектакль, а он, несомненно, был идейным вдохновителем. Единственное, что я так и не поняла, с какими именно целями здесь разыгрывалась целая комическая драма…

Окончательно в реальность я вернулась только после зачитывания вслух мисс Старк небезызвестного мне объявления.

«Газета…»

У неё была газета!

Вот в чём дело.

После осознания этого, всё практически мгновенно встало на свои места. И теперь нужно было думать не о причинно-следственных связях, а о том, как наладить контакт с девушкой, только что разоблачившей меня.

- Вы правы, Эмилия. Я бывшая медсестра госпиталя «Святого Августина».

- Мисс Старк.

Проигнорировав её поправку, я медленно продолжила:

- Меня взяли сюда по многим причинам, и я очень надеюсь, что мы с Вами сработаемся.

Внимательно посмотрев на меня оценивающим взглядом, молодая хозяйка дома холодно отдала следующий приказ:

- Все свободны. Новенькую я проинструктирую лично.

Первым опомнился парень, бросившийся стрелой к выходу. Женщины практически сразу последовали за ним, пытаясь убежать от собственного позора. Мы же непоколебимо продолжали стоять напротив друг друга, словно два лютых врага, не желающие прийти к какому-либо компромиссу.

По Эмилии Старк было заметно, что она не привыкла к подобному обращению со стороны обслуживающего персонала, который если и делал что-то своевольное, то обязательно у неё за спиной. Вот только и в моих должностных инструкциях не было пункта о почтительном прогибании в реверансах...

Глава 5

С самого детства моя излишне правильная и религиозная матушка наставляла меня на путь истинный, завещая соблюдать всем известные заветы.

Много не курить, никого не убивать без весомых на то причин, не пить в непотребных местах огромное количество огорчительных напитков, не совокупляться в церквях и на кладбище, а также не подглядывать за девушками в уборной…

Совершенно не представляю, почему мне всё это вспомнилось именно в тот момент, когда я стоял у двери, ведущей в апартаменты Эмилии, вместе со шпателем и одухотворённо смотрел в достаточно приличную щель, образовавшуюся между дверным проёмом и не до конца прикрытой дверью.

В любом подобном деле важнее всего - соблюдать конспирацию, поэтому я вдохновенно отскребывал от левой стороны стены обои, искренне полагая, что они – вполне справедливая плата за добычу информации.

Мистер Старк такой мелочи даже не заметил бы. Наверное, ещё и похвалил за находчивость, справедливо полагая, что на войне все средства хороши даже в мирное время.

Все остальные также считали меня главным добытчиком хозяйских сплетен, поэтому не обращали никакого внимания, когда проходили мимо, полагая, что после я и так всё им расскажу.

Конечно, неприятнее всего я бы чувствовал себя в том случае, если б за этим занятием меня застала Эм, но... сейчас я не мог уйти, так как сложившаяся ситуация представлялась мне крайне нетипичной.

А нести всякую пургу начальству, придумывая на ходу всё новые детали, – для меня давно уже стало привычным делом, поэтому я безболезненно поступился всеми законами морали, считая, что лучше всего - оставаться пока на стрёме.

***


Анна стояла ко мне спиной, но даже так я чувствовал, что она практически вся вытянулась по струнке. В какой-то момент я даже невольно восхитился её отстранённостью от приземлённых бытовых декораций.

«Вот она, военная выправка…» - с восхищением подумалось мне. Даже несмотря на то, что новая горничная была полностью сконцентрирована на своём личном раздражителе (а кем ещё могла являться для неё Эм?), девушка сохраняла абсолютное спокойствие.

- Так вот, мисс Шмидт… в этом доме приняты определённые рамки приличий…

Не могу сказать, что это была привычная для меня Эмилия… Обычно, ей было абсолютно безразлично, кто её обслуживает. Весь свой многочисленный эскорт служанок она чаще всего не замечала, считая их неизбежностью, от которой никак не избавиться.

Тут же… я действительно видел властную хозяйку дома, которая не собиралась давать спуску строптивой девице, неподобающе обращающейся к ней, по её, разумеется, мнению…

- Простите… а я их уже успела нарушить?

Бывшая медсестра госпиталя «Святого Августина» отвечала абсолютно спокойно. Да… такую не спугнёт никакой серьёзный тон, а также статус обратившегося к ней человека. Просто какая-то железобетонная девушка…

- Мисс Старк. Не забывайте добавлять в конце.

- Вам так нравится Ваша фамилия?..

Я даже присвистнул, когда услышал этот вопрос. По нависшему напряжённому молчанию, на миг появившемуся в комнате, было и так понятно, что внутри Эм зреет целая буря негативных эмоций.

- Да как Вы смеете?! Вы, неотёсанная солдафонка! А ну встать ровно, когда я с Вами разговариваю! Что вы на меня так смотрите глазами отмороженной рыбы?!

Вот это да…

Рыба, конечно, была высшим пилотажем, хотя и вязалась сюда как гусь к апельсинам. Грудь Эмилии нервно вздымалась то вверх, то вниз, на чуть впалых щеках проступил лихорадочный румянец. Если бы я не знал её достаточно хорошо, то тоже бы решил, что она свихнулась…

- Так вот, мисс Шмидт, - голос моей подруги опять зазвучал ровно, будто и не было сейчас никакого срыва, - то, что Вы по образованию медсестра здесь не имеет никакого значения.

Так почему бы Вам сразу же не приступить к своим прямым обязанностям?..

***


Подойдя на несколько шагов ближе, Эмилия небрежно толкнула каблуком одну из лежащих на ковре книг, недвусмысленно намекая на место Анны в этом доме. По тихому вздоху горничной, я понял, что ту крайне не устраивает то, каким образом её хозяйка обращается со своими вещами.

К слову, мне тоже было жаль корешок книги, который задела Эм. Судя по пухлости тома, это было коллекционное собрание произведений Диккенса – любимого писателя покойной миссис Старк…

Действительно, эта книга не заслуживала подобного обращения…

Словно в замедленной съёмке я наблюдал за тем, как Анна приблизилась к фолианту и сев на корточки бережно взяла его в руки, проведя ладонью по запылённой твёрдой обложке.

- Название почти отклеилось… - тихо констатировала она, имея в виду «корочку» переплёта,- у Вас есть клей?..

Эмилия выглядела невероятно растерянной, прекрасно понимая, что переусердствовала со своими очередными показательными выступлениями. Не говоря ни слова, девушка прошествовала к столу и буквально через пару секунд протянула горничной небольшой бутылёк с ПВА.

Закончив лечить книгу, бывшая медсестра направилась к шкафу, неся виновницу происшествия на вытянутых руках. Судя по всему, они были накаченными и очень сильными, если так играючи транспортировали на себе увесистый том.

Остановившись перед местом доставки недавно выздоровевшей, Анна вдруг резко повернулась и подошла к письменному столу своей новой хозяйки, осторожно приземлив фолиант на него. Видимо что-то решив про себя, девушка также молча направилась к выходу.

- Вы к-куда? – от неожиданности Эм даже начала заикаться.

- За ведром с водой. Здесь слишком пыльно…

***


Я сидел на кухне. Обычно весь персонал находился здесь, когда не нужно было работать. Судя по миссис Горвард и Элизабет Старки, работать им вообще никогда не приходилось, так как почти всё время они проводили здесь.

- Странная она какая-то… - боязливо начала Лиз.

- Да-да, точно… кроме того, что откровенно говоря не красавица, так ещё держится так гордо, будто является внучкой самой английской королевы. Крайне неприятная особа…

Так и думал, что дело закончится обсуждением внешности и всех других качеств новенькой…

- Ты видела её щёку, Элина? Может она заразная?..

- Да уж… трудно ей, наверное, найти нормального мужика с таким цветением на коже…

Миссис Горвард противно захихикала, крайне довольная собой. Мне было очень неприятно слушать эту женщину, но уйти я пока не мог, ведь кому как не Терри потом докладывать обо всём не только всесильному мистеру Старку, но и Эмили?

Конечно, версии для каждого из них разнились. Господину Бенджамину информация поступала уже в отфильтрованном виде.

Ведь главное незыблемое правило хорошего слуги всегда гласило одно и то же на протяжении далеко ни одного десятилетия: говори именно то, что от тебя хотят услышать и всё будет хорошо.

- Послушай, Элина… твой сын ведь преподаёт в национальной медицинской академии?

- Да, - экономка даже вся зарделась от гордости, - Том недавно степень магистра получил!

Не для кого не являлось секретом, что миссис Горвард страстно желала женить своего отпрыска на Эмилии. Он ведь и врач неплохой, и в люди сам выбился, и денег у Старков куры не клюют…

- Так попроси его навести справки об этой Шмидт!

Именно в этот момент скрипнула дверь и на кухню вошла сама виновница сегодняшних пересудов.

- Милочка! – старая лицемерка вся засветилась от напускной любезности. - А мы только что с Лизи говорили о вас. Вам, наверное, немного тяжело с непривычки?

- Что Вы, миссис Горвард.

- Прошу нас любезно извинить, но нам уже пора идти подсчитывать чистящие средства нужные на следующий месяц. Скоро должен прийти секретарь мистера Старка, чтобы составить расходную смету.

- Да, разумеется...

- Вы тут не скучайте. Осматриваетесь. Вот, познакомьтесь, - миссис Горвард кивнула в мою сторону, - это Терри Страузер, помощник садовника. Очень хороший мальчик. Думаю, он поможет скрасить Ваше одиночество до моего прихода.

Чуть позже я Вам покажу, где всё находится, и подробно расскажу о вкусах и привычках мисс Эмили.

***


С этими словами обе женщины засеменили к выходу. Не думаю, что их дела были настолько срочными, просто им обеим было не по себе находится в одном помещении с этой, безусловно, незаурядной девушкой.

- Здравствуйте, - вежливо поприветствовал я Анну, протянув новой горничной ладонь для рукопожатия.

Мисс Шмитд её весьма сердечно пожала, подтвердив моё предположение о её занятиях спортом.

- Мистер Страузер, мы с Вами нигде раньше не встречались?

Я слегка замялся, думая о том, стоит ли говорить о нашей встрече в апартаментах Эмили.

- Ммм… думаю, что нет.

- Знаете, со мной произошёл сегодня небольшой казус. Направляясь в районе обеда в отсек для служащих, я врезалась в мисс Старк…

Так-так… уже горячо. Отставив чашку с кофе, я внимательно посмотрел на неё. Такую ищейку так просто не проведёшь, но мы всё-таки попробуем…

- Вряд ли Вы могли столкнуться с ней, Анна. Наша юная леди в это время обычно ещё спит, - говоря заранее приготовленный ответ, я старался выглядеть как можно дружелюбнее.

- Нет… - девушка отрицательно покачала головой, - знаете, у меня очень хорошая память на лица. И на одежду тоже…

Отрицать очевидное было глупо, поэтому я решил пойти ва-банк, готовый защитить Эм любым способом от всех этих дурацких нападок.

- Даже если это и так, - с расстановкой произнёс я, - то только что пришедшую на новое место псевдогорничную никто не послушает. И, поверьте, я сделаю абсолютно всё для того, чтобы именно вас сочли здесь за сумасшедшую…

Впервые улыбнувшись, Анна как-то странно посмотрела на меня, ответив с секундной задержкой:

- Но я-то её такой не считаю...

Глава 6

- Леди, Вы обронили кепку!

Эта реплика звучит в моей голове уже второй месяц. Ровно столько, сколько Анна находится в этом доме. Поначалу мне было слишком сложно принимать её, начиная от внешних проявлений, являющихся предметом для всеобщего сочувствия, смешанного с жалостью и пренебрежением, и заканчивая внутренними, такими как холодность, отстранённость.

Мисс Шмидт оказалась дотошной и скрупулезной работницей, воспринимающей меня скорее за мебель в комнате, чем за человека, которому она непосредственно подчиняется. Не могу сказать, что мне это нравилось, но пока я старалась особо не акцентировать её внимание на себе, непосредственно наблюдая за ней.

Не знаю, как другие, но я очень быстро перестала обращать внимание на её правую щёку. Может быть, она и замечала мои внимательные напряжённые взгляды, часто направленные на неё, но не подавала виду, концентрируясь на мойке полов и протирании пыли.

Было заметно, что Анна шла ко мне с чётко поставленной целью, не терпящей никаких отлагательств. Выполняя свой долг по отношению ко мне, девушка уходила также сконцентрированной, думающей о чём-то своём.

Чтобы всё-таки хоть как-то сохранить дистанцию и видимость своего положения, я её умышленно называла «Энн» на английский манер, на что она только кивала и продолжала заниматься своими делами, не забыв смерить температуру и впихать в мой слабый организм витамины.

Все данные Энн скрупулезно записывала в длинный тонкий журнал, который моментально закрывался, когда я подходила ближе дозволенного мне расстояния. Именно в такие моменты я могла спокойно рассматривать эту странную сетку красных вздутых крошечных молекул на её щеке.

Да, сначала я действительно чувствовала некую брезгливость, не вяжущуюся с моими замашками доморощенного эстета. Но не могла не признать, что девушка действительно хороша собой, несмотря на всю отталкивающую строгость своего внешнего вида.

Я слишком часто ловила себя на мысли, что хочу дотронуться до её щеки, чтобы ощутить подушечками пальцев каждую из множества мелких родинок, уродующих столь прекрасное лицо. Судя по его второй половине…

Не исключаю, что для неё я была лишь очередной богатой инфантильной дамочкой, которая не знает, чего именно хочет от жизни, имея и так абсолютно всё, о чём другим приходится только мечтать.

Слишком рано было менять такое представление о себе, поэтому чаще всего мы тусили вместе с Терри, придаваясь всяким глупостям и прожигая впустую время. Правда, при том условии, что он был свободен от дел праведных и не шёл якобы наушничать моему отцу.

Стоит заметить, что эти двое быстро спелись, и между ними завязалось даже какое-то подобие приятельских отношений. Я видела, как этот наглый жук приветливо кивал ей, проходя мимо, и она даже иногда улыбалась, смотря на наши выходки. В такие моменты мне казалось, что смотрит она именно на него…

Глупо, конечно, было ревновать садовника к горничной, которая является для тебя ярко выраженным «никем», но ведь у богатых должны быть свои причуды, особенно, если, по мнению остальных, они бесятся с жиру, так что я спокойно приняла эти новые для меня внутривенные инъекции.

Когда что-то долго называешь про себя на определённый лад, то не замечаешь, как это что-то прирастает к определённому человеку и намертво убивает часть его естества в твоём сознании.

Именно поэтому мисс Шмидт слишком быстро стала для меня молчаливой Энн, приходящей в мои комнаты только из-за надобности, несмотря на то нравится ли ей эта форма обращения или нет.

***


Очередное дождливое осеннее утро плавно и немного лениво протекало в отцовской библиотеке. Думаю, Лиз вместе с миссис Говард слишком сильно удивил бы сей факт, если они б они о нём узнали...

Ведь Эмилии Старк не пристало просыпаться раньше полудня, читать классику русской литературы, убираться самой, тратить деньги не на дорогие и никому ненужные шмотки, от которых и так давно ломился шкаф, а на очередные тома Пушкина, Достоевского, Гоголя, а также…

Рисовальные принадлежности и далёкие заморские путешествия, которых у меня никогда не было.

Единственное, что спасало, так это то, что влажная уборка производилась здесь только после обеда, поэтому сюда практически никто не заходил. Но мисс Шмидт добралась даже до этой локации…

Вообще, было немного странно наблюдать за нашим «перевёрнутым» отношением друг к другу, так как бывшая медсестра до сих пор продолжала упорно называть меня по имени, в то время как именно я употребляла в общении с ней более вежливую форму.

После нашего знакомства и случаем с маминой книгой конфликтов больше не возникало, но каждая из нас считала нужным сохранять дистанцию, старясь не провоцировать друг друга на резкие высказывания и поступки.

Единственное, что для меня до сих пор оставалось загадкой так это то, почему о нашем столкновении на лестнице никто не знал. Но я всё так и не решалась заговорить с Анной на эту тему.

Примерно на второй неделе нашего вынужденного пребывания около друг друга, педантичная и образцовая медсестра Шмидт отыскала моё укромное местечко в этом доме.

Увидев меня тут впервые, она ничего не сказала, только поспешила удалиться, держа в руках увесистый медицинский справочник. Кстати, неврологических болезней…

Но начиная уже со следующего дня к моему приходу на столе всегда появлялся завтрак, были заранее приготовлены несколько блокнотов для записей, шариковые ручки с разной пастой и другие полезные канцелярские мелочи.

Создавалось такое чувство, что Энн поставила себе задачу: «Создавать комфортные условия для отдыха/работы Эмилии Старк», и чётко ей следовала, являясь лишь передатчиком определённой функции. Вернее её живым воплощением.

Стараясь не думать о девушке, я в очередной раз двинулась к стеллажу с русской классикой. В нашей семье её не очень приветствовали, считая, что нужно читать национальную литературу, повествующую именно о наших корнях, но это не мешало мне погружаться в невероятный мир произведений того же Пушкина.

Его «Евгений Онегин» являлся для меня практически настольной книгой. Не могу сказать, что меня особо привлекали любовные коллизии главного героя, хотя письмо Татьяны к Онегину я выучила наизусть ещё лет в двенадцать.

Куда больше меня интересовала литературоведческая подоплёка…

Конечно, с особенностями своего менталитета я не была способна полностью проникнуть в проблему так называемого «лишнего человека», являющуюся во многом ключевой для первой половины девятнадцатого столетия в России, но несмотря на это я ощущала единство с данным литературным героем.

В своё время я перелистала далеко ни одну критическую статью, чтобы разобраться в терминологии. Меня очень интересовало, откуда пошло это выражение. Оказалось, что слишком многое совпадало с моими собственными реалиями.

Молодой перспективный дворянин, разочаровавшийся в сиюминутности плотской жизни, увлечённый в своё время актуальным на тот момент Романтизмом, сочинениями Байрона, не нашедший применения своим талантам и умозаключениям.

Иногда мне думалось, что я такой же «лишний человек», как и он, родившийся не в той семье, стране. Потому что подобный стиль жизни всегда был чужд для меня, казался крайне неправильным, бесполезным, и как вырваться из этого стремительного потока я пока не представляла.

Исходя из этих соображений, я пыталась бунтовать, идти на компромиссы, пробовать смириться со своей участью, но ничего из выше перечисленного так и не подействовало. Эмилия Старк всё также оставалась богатой недалёкой дурочкой, выглядевшей абсолютно никчёмно в подслеповатых глазах так называемого «высшего общества».

Не знаю, сколько именно времени я простояла задумавшись перед полкой с собраниями сочинений А. С. Пушкина, но когда мой взгляд переместился на огромные старинные часы, собственность моего прадедушки, стрелки показывали без пятнадцати одиннадцать.

Нужно было возвращаться к себе. И в этот раз даже без книги. Выйдя из крайнего книжного ряда, я направилась к своему столику, чтобы забрать с собой несколько листов.

К моему удивлению рядом с серебряным подносом, на котором стояли чайные фарфоровые принадлежности, лежала тонкая потрёпанная книжка в чёрном переплёте:

Дадзай Осаму.

«Исповедь "неполноценного" человека».

Именно это гласила чёрная блестящая обложка довольно дешёвого издания, на которой красовался неровно приклеенный белый стикер с еле разборчивой надписью:

«Прочтите как-нибудь на досуге…»

Часть первая "Пролог"

Глава 1

Всё пошло не так с самого утра.

В половине десятого ко мне ворвался Терри. Он был взлохмаченный и раскрасневшийся от бега. Такое чувство, что вслед за ним гналось целое стадо чудовищ, так как он всё время оглядывался на дверь и ждал, что вот-вот кто-нибудь ворвётся за ним сюда и выпотрошит.

Ну, вид у него был именно такой…

- Эм!

- Я ведь просила тебя не коверкать моё имя буквально вчера…

- Ах, простите мисс Старк. Мне переиграть этот дубль или Вы всё-таки постараетесь меня выслушать?

Это была наша обычная дружеская пикировка...

Терри Страузер – девятнадцатилетний сын ирландского фермера числился в этом доме помощником садовника. Таким образом он собирал деньги на обучение в колледже. Благо мой отец всегда щедро обращался со слугами, поэтому получить место у нас для людей, работающих в сфере обслуживания, было пределом мечтаний.

Обычно весь персонал подкупался всесильным мистером Старком шпионить за его нервной, слишком впечатлительной дочуркой, то есть за мной. Отец считал, что после смерти матери я окончательно слетела с катушек, став добровольно узницей своей комнаты.

В отцовском особняке всем не давало покоя моё нежелание становится новым лицом одной из самых раскрученных рекламных компаний, находящейся, если так, конечно, можно выразиться, в сердце старушки Англии.

Мне всегда претила необоснованная роскошь, в которой я всё время жила. Вся недвижимость принадлежала не мне, так же как и деньги, дававшиеся на «карманные расходы», пускай и превышали за раз одну среднюю зарплату чиновника лондонской мэрии, тоже не были моими.

В таких условиях ты явно чувствуешь себя не дочерью самого богатого и влиятельного человека Лондона, а обычной содержанкой, если у тебя, конечно, есть чувство собственного достоинства и хоть какое-нибудь подобие мозгов.

Понятно ведь, что отцовская гордость – рекламная компания «Селебрети» достанется не мне, а моему будущему мужу, которого с такой тщательностью подыскивает отец. А молодые люди только и рады рассыпаться в лживых улыбках и комплиментах, в тайне надеясь, что смогут окучить моего папашу и заполучить вместе с его недалёкой инфантильной дочерью ещё и процветающую фирму.

Поэтому в ближайшие лет тридцать мне крайне явственно и остро грозит не очень радостная перспектива: псевдозабота меркантильного супруга, держащего меня на нейролептиках и успокоительных, званые обеды и ужины со всякими недалёкими дамочками, зацикленными на обсуждении общих знакомых, задушевные беседы с нанятым специально для меня психотерапевтом и невозможностью вырваться из этого ада…

Потому что моей единственной странностью является желание жить собственной жизнью, не зависящей напрямую от социального статуса.

На территории особняка Старков Терри - единственный человек, не втянувшийся в очень увлекательную и затягивающую игру под названием «Поймай мисс Старк за ненадлежащим для её положения занятием и доложи об этом её отцу». Несмотря на то, что этому пареньку позарез нужны деньги, он пошёл против системы данного дома, став для меня не только тайным сподвижником, но и хорошим проверенным другом, не гнушавшимся в отстаивании моих интересов даже должностным шпионажем.

- У тебя что-то срочное? – об этом и так можно было догадаться по растрёпанному виду садовника, но мне ведь всё-таки нужно было хоть что-то ответить на его выпад.

Вместо объяснений Терри сунул мне в руки газету.

- Ты что подрядился в разносчики новостей?

Парень только хмыкнул, скрестив руки на груди, и принялся оглядываться по сторонам, будто впервые видел мою гостиную. Так он делал всегда, когда сильно волновался. Ему было очень нелегко работать сразу на два фронта: лить всякую ересь в уши моему горячо любимому отцу и параллельно с этим информировать меня обо всех событиях, творящихся в доме.

Папочка наивно полагал, что в лице Терри получил первоклассного шпиона, приближенного ко мне. Думаю, что наш непоколебимый и слишком самоуверенный мистер Старк очень бы сильно удивился, узнав, что не всех и не всегда можно купить за деньги.

- Так… я не поняла, ты мне предлагаешь прочесть про ограбление банка… или что?

Я уже в течение нескольких минут вглядывалась в газетную полосу, пытаясь понять, что же так заинтересовало моего друга на этом небольшом клочке свежеизданной макулатуры.

- Эмили, чёрт тебя подери! – Терри разошёлся не на шутку. - Внизу читай, в отсеке объявлений.

В этот момент моя рука, уже тянувшаяся за одной из бежевых бархатных подушек, безвольно опустилась на место, после того как мой взгляд зацепил одну преинтереснейшую заметку, напрямую касавшуюся меня.

- Какого… - тихо выругалась я.

- А ты что действительно думаешь, что та история с порезанными платьями так просто сошла тебе с рук?

Я только тихо вздохнула. Практически каждый день уже на протяжении месяца отец устраивал дружеские ужины со своими компаньонами по бизнесу, пытаясь сосватать меня за одного из них. Так как моё присутствие на данных мероприятиях было обязательным, то в назначенный час две служанки приходили меня наряжать к предстоящим торгам.

Исходя из того, что парадом командовал мой всесильный отец, то за мной вечно волочилась охрана, если я ступала за территорию особняка. В стенах дома меня опекали специально приставленные ко мне горничные, которые почти всегда оставались недовольными моими реакциями на их снобизм.

Поэтому ровно в шесть, после ужина, появлялись Камилла вместе с Розмари, готовые приступить к своим обязанностям. Обрядив меня в очередной изящный и в то же время скромный наряд, одна из них под руку спускалась со мной в столовую, находящуюся на первом этаже. Затем следовал привычный реверанс – и через несколько мгновений со мной уже никого не было.

Более шестидесяти минут мне приходилось сидеть напротив отца, пристально смотревшего мне в глаза, боявшегося любых вещей, не вмещавшихся в его сознание практичного делового человека. Он всегда действовал силой и напором, апеллируя единственной фразой - «ты должна».

Даже после всех моих едкостей, сказанных очередному ухажеру, «случайного» выливания вина на рубашку и других завуалированных знаков протеста, отец оставался непоколебимым в данном вопросе.

- После смерти моей жены, - каждый раз грустно вздыхал он, покуривая свою любимую трубку, - Эми не всегда может сохранять самообладание. Ну, вы ведь понимаете, о чём я…

Говоря эту заранее заготовленную фразу, он ободряюще улыбался очередному претенденту на мою руку и сердце, извиняясь за неподобающее поведение своей несдержанной дочери, попутно обещая загладить вину каким-нибудь дорогим подарком.

Меня же… отправляли обратно в комнату в сопровождении одной из моих «конвойных».

Несмотря на то, что этот цирк мне надоел уже на следующей день после его начала, с месяц я ещё держалась, надеясь, что отец быстро остынет и найдёт для себя более интересное занятие, чем отравлять моё подобие жизни. Но он был настроен крайне решительно и серьёзно, поэтому мне пришлось пойти на самые отчаянные меры, а именно - перерезать весь свой гардероб…

Зайдя очередной раз в комнату, Розмари как всегда с важным видом прошествовала к шкафу с моей одеждой, намереваясь выбрать платье на вечер, ибо мне не доверяли даже в таких мелочах…

После того как она открыла лакированную ручку, девушка застыла на месте, а потом протяжно вскрикнула от увиденного. Да… там действительно было от чего испугаться. Тонкие дорогие ткани были безжалостно искромсаны в мелкие клочья. Шифоновые лёгкие юбки, длинные коктейльные платья, множество блузок и кофточек, сетчатых чулок превратились в одну большую безобразную тканевую кучу. И это означало только одно – горничные не доглядели за своей подопечной, поэтому обе были уволены без всяких объяснений и выходного пособия.

В газете же, которую мне так любезно раздобыл и принёс Терри, в особняк Старков разыскивалась сиделка с навыками ухода за неуравновешенными пациентами. Нетрудно было догадаться, кому именно её подыскивали…

- Значит, это та самая новая горничная, которая должна появиться сегодня?

Терри кивнул.

- Я слышал разговор твоего отца с ней по телефону. Да и не только с ней, - поспешно добавил он.

- И что там было такого интересного? – несмотря на пренебрежительный тон, меня не на шутку взволновал данный вопрос.

- Она должна наблюдать за тобой и твоим психическим состоянием, после чего написать заключение, на основе которого, вполне вероятно, тебя попытаются склонить к принудительному лечению в неврологическом диспансере. В общем, кто-то доигрался в свободу и независимость…

- Хм… а для того, чтобы я не устроила очередной скандал в доме её оформят в качестве моей новой горничной.

- Всё верно, капитан Очевидность.

- Терри!

- Прости. Я ведь волнуюсь за тебя.

Дело принимало весьма серьёзный оборот. По Терри и так было видно, что он не находит себе места, просчитывая в голове все варианты отступления. Вот только я точно так просто сдаваться не собиралась.

- Я хочу на неё посмотреть.

Мои слова прозвучали для парня как гром среди ясного неба.

- Только не это, - взмолился он, прекрасно понимая, на что именно я собираюсь его подбить.

По телосложению юный помощник садовника был тщедушным и невысоким, поэтому со спины вполне мог сойти за девушку. Когда мне нужно было незамеченной пройти по дому, Терри неоднократно выручал меня, снабжая своей одеждой и большими солнцезащитными очками.

Так как времени у нас практически не было, парню пришлось раздеваться прямо у меня. Привыкший к подобным авантюрам, он давно уже не стеснялся ходить при мне практически в неглиже.

- Может тебе ещё и трусы мои одолжить для большей убедительности?

Я только посмеивалась при его подобных репликах, глядя на то, как он складывает на край дивана свои штаны и футболку.

- Боюсь, что это не слишком гигиенично.

- Мисс Старк, если Вы сейчас не поторопитесь, то я буду Вами очень недовольна, - пропищал Терри, копирую интонации экономки – миссис Горвард.

Мы одновременно прыснули со смеху, после чего я начала собираться.

Нахлобучив на себя одежду садовника, я выбежала из комнаты. По дороге мне никто не встретился, так как все были заняты своими делами. Один из местных мифов гласил, что мисс Старк любит поспать до обеда, поэтому в мои покои до полудня никто не заходил, что давало мне некоторую фору и возможность заниматься своими делами.

Направляясь в отсек для прислуги, я внутренне ликовала, так как мне редко выпадала возможность свободно слоняться по собственному дому. Добежав до чёрной лестницы, я резво начала спускать вниз, но только не учла того момента, что на лестничной клетке был ещё один человек, намеривающийся, наоборот, подняться вверх.

Наше столкновение было неожиданным. По крайней мере, для меня. Я буквально врезалась в высокую фигуристую девушку. Её русые волосы были заплетены в косу. Хотя подобная причёска и выглядела немного старомодной, но явно шла к её немного вытянутому серьёзному лицу.

Незнакомку вполне можно было назвать красивой, если бы не одно «но»… Всю правую щёку девушки занимало громадное родимое пятно, от которого я не сразу смогла отвести взгляд. Смутившись от столь неловкой ситуации, я тут же попыталась скрыться из зоны видимости, и именно в этот момент меня настиг её зычный голос с чуть заметным акцентом:

- Леди, Вы обронили кепку!

Глава 2

Почти всегда тяжело съезжать с насиженного места, особенно, если ты полностью обжился и уже успел «пустить корни»…

Всё утро прошло в сборах: нужно было сложить в чемодан свои немногочисленные вещи и до полудня освободить комнату для новых жильцов. Заявление об уходе уже лежало в моей сумке и ждало своего «звёздного» часа.

Со стороны, наверное, выглядело странно, когда проработав шесть лет в военном госпитале, старшая медсестра, не имевшая ни одного нарекания со стороны начальства, вдруг решила заняться частной практикой.

Но... каждый ведь имеет право на собственный выбор, верно?

Дело в том, что специфика моей работы предполагала полную концентрацию на проблемах пациентов, так как люди поступали в подобные больницы не с ангиной и отравлением, а оторванными нижними и верхними конечностями, контузией, со снарядными осколками в животе и т.д.

Всё, что происходило в стенах госпиталя, не подлежало разглашению. Ты полностью прирастал к данному месту, вместе с волнами крови, болезненными криками и стонами, невозможностью распоряжаться своим личным временем.

Не всегда получалось мысленно отодвинуть от себя чужую человеческую жизнь, висящую на волоске, особенно если имеелся хотя бы крохотный шанс её спасти. Через мои руки проходило не только великое множество медицинских карточек, но и человеческих жизней.

Многие, доставленные к нам, не доживали до утра...

Неудивительно, что не все выдерживали подобный ритм, срывались и уходили. Удивительным было всегда другое… когда госпиталь покидал не отъявленный карьерист, а так называемый «незаменимый» человек, смотрящийся более естественно в подобной обстановке.

Я всегда считала своим долгом помогать другим людям, даже когда ушла из медицинской академии из-за своей платёжной несостоятельности. Поэтому и место для будущей работы выбрала соответствующее - «Национальный военный госпиталь им. Святого Августина».

Подобные локации не особо пользовались популярностью. Как иронизировала на этот счёт мой бывший куратор, «госпиталь им. Святого Августина – отличная альтернатива для самоубийц и смертников», имея ввиду экстренные выезды на «горячие точки», находящиеся чаще всего за пределами Англии.

Естественно, что никто из моих бывших однокурсников не горел желанием загреметь туда в качестве доктора. Все грезили пластической хирургией, платными сеансами психотерапии, сексологии и другими вещами, приносящими хороший доход и определённую долю известности в медицинских кругах.

Мне же всегда хотелось быть полезной, возвращать людей к жизни, мотивировать их на важные свершения и взятие новых высот. Не без помощи декана врачебного факультета, мне удалось устроиться туда медсестрой, а через некоторое время продвинуться по служебной лестнице на одну ступень выше.

Неоднократно заведующий госпиталем предлагал завершить моё обучение и стать дипломированным специалистом, но наплыв работы не давал возможности заново подать документы в академию.

К двадцати шести годам, три года из которых я успела проработать главной медсестрой, у меня начали сдавать нервы от постоянного напряжения и осознания того, что невозможно спасти всех раненных и пленных.

Это был полный крах всего…

В первую очередь собственной завышенной самооценки. Переоценить себя на столько казалось для моего типичного немецкого здравомыслия чем-то непостижимым. Я бы даже сказала невероятным. Ведь я хорошо знала собственные пределы.

По крайней мере, мне казалось, что я их действительно знаю...

Как и любая другая авантюрная профессия, «полевая медицина», как я называла её про себя, первоначально представлялась мне неким сплавом самоотверженности и походной романтики. Ибо в двадцатилетнем возрасте, не понимая до конца всей серьёзности своего положения, я автоматически записала себя в герои…

До первых автоматных выстрелов, раздающихся рядом с нашей выездной бригадой.

Диагноз «профнепригодность» я поставила себе сама, так как прекрасно понимала, что не могу полностью отодвинуть антропологический фактор и воспринимать беспристрастно сам факт человеческой смерти.

В последнее время такие случаи в моей практике случались довольно часто. Мне не удавалось выходить своих больных. Каждый из этих молодых ребят умирал прямо на моих руках, веря в меня, как в свою единственную надежду, которую я не смогла оправдать четыре раза подряд.

Сколько бы меня не утешали коллеги и не пытались всячески поддержать, все прекрасно понимали, что если в мои дежурства случится что-то ещё, то в скором времени я просто не выдержу, поэтому узнав о моём решении уйти в свободное плавание, никто не стал препятствовать, чему я была несказанно благодарна.

Это решение пришло ко мне после очередного прочтения новостей на «тихом часе», предназначенном для дневного отдыха наших пациентов. В дом крупного рекламного магната требовалась сиделка для его неуравновешенной дочери.

После последних событий, имевших место быть в моей жизни, возня с избалованной, капризной девицей казалась мне равноценной отдыху в санатории, так как, судя по всему, меня нанимали больше в качестве няньки, чем медсестры. К тому же, сумма, предлагавшаяся в качестве месячного оклада, в разы превышала мою обычную зарплату.

Конечно, никто не исключал вероятности буйного помешательства у девушки, но в любом случае нужно было попробовать, так как условия были более чем выгодными и благоприятными. Мистер Старк любезно предлагал своим работникам не только достойную заработную плату, но и проживание на территории особняка, что было мне только на руку.

Являясь гражданкой Германии, у меня не имелось двойного гражданства, а также постоянного места жительства, поэтому последние шесть лет я проживала в специальном общежитии для сотрудников госпиталя.

Меньше всего сейчас мне хотелось встречаться с сочувствующими коллегами, от которых нет возможности уединиться даже за пределами работы. Согласна, что в некоторой степени моя новая должность напоминала «кота в мешке», но… практически весь Лондон знал господина Старка как законопослушного и щедрого джентльмена, любившего свою семью.

Вернее то, что от неё осталось...

Уже прошло два года с того момента как Бенджамин Старк неожиданно стал вдовцом. Сорокалетняя Луиза Старк погибла в автомобильной аварии. Об этой трагедии, благодаря средствам массовой информации, знал весь Лондон. Дочь Старков – Эмилия, на тот момент двадцатилетняя девушка, явилась на похороны матери вместе с дохлой чёрной кошкой.

Этот инцидент стал также известен из газет и журналов, так как юная мисс Старк беззастенчиво позировала фотографам вместе с несчастным животным. Все в один голос твердили, что бедняжка немного свихнулась на почве неровного потрясения, застряв в подростковом возрасте.

И, видимо, в ближайшее время мне придётся столкнуться с Эмилией лицом к лицу.

Накинув поверх чёрного закрытого топа тёмно-синий пиджак, я двинулась к входной двери. Здесь меня уже ничего не могло удержать. Обернувшись в последний раз, чтобы ещё раз проверить, всё ли находится на своих местах, я увидела на столе большую чёрную кружку с недопитым кофе. Она сиротливо смотрела на меня, будто просила не оставлять её здесь одну.

Существует такое поверье, что если ты не хочешь возвращаться обратно, нужно обязательно забрать все вещи с собой. Вот только, что могло бы вернуть в исходную точку человека, которого, если где и ждали, то только в Берлине?..

***


Особняк Старков оказался трёхэтажным домом из красного кирпича, бока которого украшали небольшие башенки. Строение, как и полагается в таких случаях, было обнесено изгородью. На саму территорию меня пропустил охранник, после того как я просунула в небольшое отверстие, находящееся в чёрной железной двери, свой паспорт.

- Мисс Шмидт! – тут же отдал мне честь охранник средних лет, на ходу поправляя съехавшую чуть на бок фуражку.

– Мы проинформированы о Вашем приезде. Пожалуйста, ступайте по асфальтированной дорожке прямо к дому, там Вас встретит экономка миссис Горвард. Пока, если Вам нужно будет покинуть дом мистера Старка, пользуйтесь своим паспортом. Через пару дней секретарь хозяина выдаст Ваш личный пропуск. Желаю Вам хорошо устроиться на новом месте!

Отрапортовав всё это, мужчина пожал мне руку и позволил двигаться дальше. Первое впечатление о новом месте было достаточно приятным. Чувствовалось, что мистер Старк достаточно строгий хозяин, который муштрует своих работников. В данном раскладе это, безусловно, был плюс. Как человек, привыкший больше к исполнению, чем к какой-либо импровизации, мне требовались чёткие должностные инструкции.

Поравнявшись с домом, я заметила невысокую дородную даму с седыми волосами. Вероятно, это была та самая экономка, о которой говорил охранник. Дойдя до женщины, я вежливо поинтересовалась:

- Миссис Горвард?

Та кивнула головой и слащаво улыбнувшись очень быстро заговорила:

- А Вы, милочка, наверное, новая горничная Эмилии, верно? Надеюсь, Вам у нас понравится. Эми хорошая, добрая девочка, только немного со странностями. Но Вы обязательно привыкните. Она сущее дитя!

- Это в двадцать два года?

- Понимаете… - миссис Горвард внезапно замялась и начала поправлять и без того идеально сидящее на ней строгое чёрное платье с белым кружевным воротничком, - Эми немного отстаёт в развитии. Ведёт себя как четырнадцатилетняя девочка, так и не вышедшая из пубертатного периода...

Судя по использованным в разговоре словам, эта дама раньше работала в сфере образования. В её жестах явственно читалась надменная учительская сноровка, уверенного в своей непогрешимости и компетенции педагога.

Именно таких учителей в школе я ненавидела больше всего: пытающихся задавить учеников своим статусом и непререкаемым авторитетом. Видимо, моя новая начальница, тоже была сделана из подобного теста, и в скором времени планировала взять меня под своё крыло, чтобы открыто обсуждать поведение господской дочки.

- И в чём же проявляются странности мисс Старк?

- Ох… ну, вот хотя бы два года назад. Представляете, притащилась на похороны нашей покойной миссис…

Здесь опять последовала история о дохлой кошке. Видимо, она стала своеобразной визитной карточкой девушки. Всё это время, пока на меня лился нескончаемый поток информации, я сдержанно улыбалась, иногда кивая.

- А ещё недавно, представляете, перерезала все платья!

Да… поведение девушки сложно было назвать адекватным, но я ей даже в чём-то сочувствовала, слушая все эти душераздирающие истории.

- Извините… а где мне найти мистера Старка?

- Подождите-подождите, голубушка. Сначала я Вам покажу Вашу комнату. Приведёте себя в порядок, переоденетесь…

Очередной раз кивая, я проследовала внутрь дома. Холл был просторным и светлым. Стены, обклеенные кремовыми обоями, располагали к тихой и расслабленной обстановке. Сворачивая за миссис Горвард в узкий длинный коридор, я думала о своей будущей подопечной.

То, что она избалованная папина дочка, привыкшая к роскоши и беспечной жизни, у меня не вызывало никаких сомнений. Инфантильная, получающая всё с первого раза, судя по поступкам не очень умна…

- Милочка… милочка!

Вздрогнув, я тут же вытянулась по струнке.

- Да, миссис!

- Мне нужно идти заниматься своими делами. Держите ключ от своей комнаты. Сейчас поднимитесь на второй этаж. Эта так называемая чёрная лестница. Вторая дверь справа – Ваша. Я зайду за Вами ровно в половину первого. Будьте готовы.

Отдав распоряжение, женщина посеменила обратно, оставив меня наедине со своими мыслями. Данная работа была слишком специфичной для моего свободолюбивого нрава, но уходить, даже не узнав, что это такое, было бы крайне опрометчиво.

«Анна, ты всегда можешь уволиться, если тебя, что-то не устроит», - мысленного уговаривала я себя, поднимаясь по мраморным ступеням.

Дойдя до лестничного пролёта, я ещё раз огляделась. Поправив пиджак и юбку, крепче сжала сумку, но…

Именно в этот момент я почувствовала, как в меня врезается кто-то. Еле устояв на каблуках, я увидела перед собой молоденькую симпатичную девушку. По газетным фотографиям не сложно было догадаться, кто именно стоял передо мной.

Это, несомненно, была Эмилия Старк. Я бы даже сказала: странно одетая Эмилия Старк. Кепка, слетевшая с головы в момент нашего столкновения, выдавала её со всеми потрохами. Светлые пряди волос разлетелись нестройным каскадом по плечам.

Замявшись на несколько секунд, девушка пролетела мимо меня, пренебрегая даже самым слабым подобием извинений. Видимо, сейчас ей было не до них. Инстинктивно кинув взгляд на часы, я оторопела: до прихода миссис Говард оставалось всего пятнадцать минут…

Глава 3

- Чёрт! Чёрт! Чёрт!

Эм нарезала уже третий круг по комнате, активно жестикулируя руками. Как я понял из сбивчивых объяснений Эмили, её очередной гениальный план с треском провалился. Что в принципе не было удивительным. Моя подруга – девушка импульсивная, поэтому мозгами пользуется крайне редко. Если особо не присматриваться, то вполне сойдёт за типичную представительницу анекдотов про блондинок.

- Терри!

- Да не кричи ты так. Здесь я.

- Почему ты меня не слушаешь?!

- А ты сейчас что-то говорила?

Лучше бы я этого не спрашивал… Наша неподражаемая мисс Эмили сразу начала метать в меня маленькие наэлектризованные молнии, отражавшиеся в её настороженных серых глазах. Если бы взглядом можно было убить, то она бы, несомненно, убила.

- Я в неё врезалась, понимаешь?

- В кого?

Видимо, за последние несколько минут, это была моя вторая непростительная ошибка... Так как я точно не ожидал, что меня треснут по голове свёрнутой в трубочку газетой.

- Повторяю ещё раз для самых одарённых в нашей маленькой, тесной компании: я налетела на эту самую псевдогорничную в отсеке для прислуги. Случайно чуть не сбила с ног. Но это сейчас не столь важно…

- Да действительно. Хорошо, что бедная тётка после твоей неуёмной энергии вообще жива осталась.

- Она ещё слишком молода для тётки, - резонно заметила Эм.

- Мисс Старк, Вы опять занудствуете?

- Уволю…

Так и хотелось сказать, что все её угрозы гроша ломанного не стоят, но что-то мне подсказывало, что самое лучшее - это вовремя заткнуться.

- Ну, наткнулась да наткнулась… и что с того?

«Не делать же из этого трагедии», - подумалось мне. Эм ведь была в моей одежде, следовательно, её бы в любом случае приняли за меня. Именно эти соображения я и порывался озвучить, но меня опередили.

- Да то, что с меня кепка слетела!

Я присвистнул. Вот это страсти... Ситуация действительно вышла из-под контроля. Так как если эта Анна Шмидт обмолвится о случившемся мистеру Старку, то нас обоих ожидают большие неприятности.

Всё, что у Эм сейчас есть – это призрачная иллюзия свободы. Не хватало, чтобы её теперь лишили последней спасительной соломинки. Мне с этим проще, конечно. Только если меня уволят, кто её будет защищать и по-настоящему любить в этом доме?

Нужно было срочно найти решение данной проблемы. В голове уже мигала зелёная лампочка...

У нас ведь в руках имелся козырь, причём достаточно явный. Вернее, Эмили только что била меня им по голове. Видимо, у дураков мысли сходятся, так как Эм внезапно остановилась посреди гостиной и сказала то самое, что я так ожидал от неё сейчас услышать:

- Чёрт! Как я раньше не догадалась… Газета!

Несмотря на то, что знакомы мы были всего два года, но понимали друг друга всегда с полуслова. Нас не смущала разница ни в возрасте, ни в социальном статусе. Наверное, такое практически невозможно, но у нас как-то само получилось...

Я уже с нетерпением ожидал "счастливой" сцены знакомства сиделки со своей подопечной, потому что примерно представлял, что сейчас вытворит Эм, так как моя подруга всегда отличалась изобретательностью и изощрённым садизмом к окружающим, если её пытались ограничить в её же законных правах.

***


Когда в апартаменты Эмилии прошествовала торжественная процессия, состоящая из миссис Горвард, старшей горничной Элизабет Старки и пока неизвестной мне хмурой, но в то же время собранной девушки весьма странной наружности, мы были в полной боевой готовности.

Эмили царственно восседала на диване, читая журнал «Новости английской экономики». Моя подруга как всегда была на высоте: белая блузка без рукавов с тонким кокетливым бантом посередине и чёрная шифоновая юбка до колен смотрелись на ней просто замечательно. За пятнадцать минут Эм успела не только уложиться, но даже накраситься, что согласитесь, доступно не каждой девушке.

По заранее обговорённому сценарию, сейчас я усиленно двигал пустой книжный шкаф в дальний угол комнаты, бурно имитируя перестановку мебели. Книги были разбросаны по полу в хаотичном порядке. На этом настояла Эмили, решившая на полном серьёзе загрузить новую служанку бытовой работой, после её разоблачения.

Так как сейчас я должен был заниматься своими основными обязанностями, а не торчать в гостиной хозяйской дочери, то кое-кто решил реабилитировать меня достаточно садистским способом, чтобы моё нахождение здесь было действительно оправданным.

Когда они зашли, то я уже практически заканчивал двигать этот гроб на колёсиках и мог наслаждаться представлением в полной мере, потому что на меня сейчас никто не обращал особого внимания.

- Мисс Старк, что здесь происходит?! – визгливый голос нашей экономки давно уже снился мне в ночных кошмарах.

- А Вы сами не видите? - демонстративно закрыв журнал и положив его на край дивана, Эмили оглядела всех присутствующих равнодушным взглядом. - Мебель переставляем. Вообще-то, специалисты рекомендуют делать это каждые две недели. Говорят, благоприятно влияет на атмосферу в жилых помещениях. Поднимает настроение, увеличивает творческую активность, повышает бодрость духа. Ну, Вы же меня понимаете…

Я готов был уже сейчас открыто аплодировать Эмили и просить девушку выйти на бис, но представление только начиналось...

- Опять Вы со своими глупостями?!

- Почему же? - моя подруга почти искренне недоумевала. - Миссис Горвард, а что Вы считаете по данному поводу? Думаю, как человек разносторонний, Вы на всё должны иметь своё независимое, и обязательно, правильное мнение…

Экономка вмиг сделалась пунцовой, как переспелый треснувший помидор. Если бы мистер Старк не находился сейчас в «Селебрети», то она обязательно бы привела его сюда.

- Да как Вы смеете мне язвить?! – тут же вспыхнула наша местная домоправительница, но мысленно одёрнув себя, женщина поспешила успокоиться, чтобы хоть как-то сохранить достойное лицо или хотя бы его подобие. - Впрочем, я к Вам не за этим пришла.

Ничего не ответив, Эм только слегка приподняла правую бровь, вопросительно смотря на трёх женщин, оторвавших её от дел праведных.

- В связи с уходом двух горничных на прошлой неделе…

Ну-ну, лей воду, карга старая… Правильно было бы сказать «в связи с увольнением…» и далее по тексту, но в этом доме свои, особые порядки, где каждый ищет только личную выгоду, всё время на кого-то доносит и старается выслужиться перед хозяином за денежное вознаграждение. Поэтому «уходом». Да-да, конечно…

- … Ваш отец решил нанять для Вас личную горничную, которая бы помогала Вам...

Мы, все присутствующие здесь, прекрасно понимали, как именно эта девушка должна помогать Эмили. Слушать весь этот елей было слишком противно, и, кажется, не мне одному…

- Действительно? – тон Эм был слишком вежливым для искренней приветливости.

Встав с дивана, моя подруга приблизилась вплотную к девушке, державшейся чуть в стороне от своих компаньонок.

Каюсь, что представлял её совершенно другой: лет тридцати пяти, полноватой, среднего роста, с большими руками, волосами, забранными на затылке в пучок, но нет же…

Анна Шмидт оказалась статной высокой шатенкой. Достаточно молодой. Лет двадцати шести, не более. Ей шла здешняя форма: тёмно-синее длинное платье с короткими рукавами, казалось, сшили специально для неё. Фартук ладно сидел на её стройной фигуре. Не удивлюсь, если в прошлом она была гимнасткой или, к примеру, пловчихой.

Девушка, несомненно, притягивала взгляды к себе. И это неудивительно. Несмотря на шикарные природные данные, правая часть лица новой горничной, изуродованная громадным родимым пятном, очень страшно и странно завораживала, рождая весьма необычный парадокс.

- Скажите… - мой поток мыслей вновь прервал ровный и через чур вежливый голос Эмили, - а Вы случайно не давали клятву Гиппократа? Хотя… я точно не знаю, дают ли её медсёстры, но, думаю, Вы меня поняли…

Завладев вниманием аудитории, Эмилия жестом фокусника вытащила из-за спины, свёрнутую в трубочку газету, которая за сегодняшнее утро уже успела повидать многое и даже оказаться у меня на макушке.

Эффект от представления был потрясающим: блинообразное лицо миссис Горвард приобрело сероватый оттенок. Женщина, как жирный откормленный сом, то и дело открывала и закрывала побелевший рот, не находя ни одного достойного оправдания себе самой же.

Элизабет, сорокалетняя остроносая женщина, длинная и тощая, как жердь, пыталась спрятаться за свою начальницу.

Вообще-то, она весьма неплохая и не любит участвовать во всех этих показательных выступлениях, но совершенно безвольная. Ей до безумия жаль малышку Эмили, но она явно не тот человек, что подставит под угрозу своё беззаботное существование в доме. За всё это время она так и не промолвила ни единого слова, но не смогла не пойти сюда, когда поступил приказ свыше.

И только одна Анна оставалась такой же бесстрастной и безучастной ко всему происходящему. Мне даже показалось, что она облегчённо вздохнула, когда поняла, что ничего изображать больше не понадобится. Хотя я и видел её впервые и, может, выводы сделал слишком поспешные, но мне почему-то сразу подумалось, что такие, как она, не только имеют собственное мнение, но и умеют его отстаивать.

Выдержав эффектную театральную паузу, Эмили развернула газету и, откашлявшись, начала зачитывать хорошо поставленным голосом небезызвестную для всех присутствующих заметку:

- В дом Бенжджамина Старка требуется горничная с медицинским образованием на постоянной основе. Желательны рекомендации с прежнего места работы. Опыт от пяти лет и более. Знание симптоматики неврологических заболеваний и умение оказывать быструю помощь при психических расстройствах в данном случае обязательны. Вам гарантируется достойная заработная плата, бесплатное проживание, возможность пользоваться услугами шофёра для собственных нужд, а также один выходной в неделю.

Дочитав до этого места, Эмили выпустила из рук газету, которая плавно приземлилась к её ногам и, скрестив руки на груди, вкрадчиво поинтересовалась:

- Так и кому здесь нужна горничная с медицинским образованием?..

В первую очередь мне бы хотелось извиниться перед заинтересованными читателями, что так внезапно пропала и перестала выкладывать продолжение. Повесть почти закончена, осталось дописать всего лишь три главы и эпилог, так что буду рада, если кому-то захочется дочитать до конца). Также открыта к литературному сотрудничеству. Если у кого-то на данный счёт появятся предложения, то с удовольствием выслушаю).

А теперь синопсис для потенциальных читателей:

У неё есть всё, о чём только может мечтать любая девушка Лондона: богатый влиятельный отец, обширные связи, ежедневные приёмы и фуршеты, самые изысканные наряды с украшениями и... даже собственная золотая клетка. А в тысячи миль от неё, там куда ей никогда не добраться, несколько жестоких надсмотрщиков гонят на невольничий рынок новую партию истерзанных плетями рабов...

Внимание, жанр текста определяется как фемслэш, т. е. главная любовная линия - лесбийская. Также должна предупредить, что непосредственно сами элементы BDSM начинаются только с седьмой главы и их не так уж много в тексте. Для тех, кто читал ранее также имеется объявление: ребята, в тексте произошли некоторые изменения, сцену с поясом пришлось вырезать и читать советую начинать с девятой главы, так как она частично переписана.

Уф...

Вроде бы всё).

Приятного прочтения.