Вопреки запретам (повесть)

Глава 18

Весь день Дамианос не мог усидеть на месте. Сколько бы он не пытался сосредоточиться и заняться переписыванием очередных бумаг, у него ничего не получалось, так как мысли его витали рядом с господской опочивальней, но никак не в рабочем кабинете Безымянной Госпожи, где он ютился за небольшим дубовым столом...

Обвести Рэйку вокруг пальца мужчине не составило труда. Всё-таки Дамианос всегда отличался не только наблюдательностью, но и знанием человеческих слабостей, страстей и болевых точек, что обычно пагубно сказывалось на его жертвах.

Новая фаворитка дамы в золотой маске отличалась в первую очередь своей жертвенностью. Такой было не страшно и самой стать запечённым на костре молодым ягнёнком во благо общего дела, особенно, если это освобождало таких же подневольных людей, как и она сама...

Девушка думала недолго. Всего двое лунных суток. Свою западню Рэйка закрыла сама, в тот самый момент, как решила прийти к Дамианосу за ядом. Тот только обрадовался тому, что никаких дополнительных усилий ему прикладывать не пришлось.

И из этого следовало лишь одно: секретарь рассчитал всё правильно, поведя рабыню именно на конюшню...

В последнюю их встречу сообщники условились, что в день Омовения ровно в полдень, когда прогремит общий гонг, девушка подаст своей госпоже чашу с вином, в котором заранее растворит белый порошок сильнодействующего яда.

Дамианос специально дал невольнице целую пачку, чтобы половина осталось у неё на руках, и она не успела её никуда деть, когда он ворвётся в покои их общей хозяйки с вооруженной охраной, которая по придуманной им же легенде представляла собой дополнительный отряд подкрепления.

Оставалось лишь дождаться звона гонга.

И тогда эту дерзкую девчонку абсолютно ничего не спасёт не только от позорного столба на площади, но и от смертельного забивания камнями её бледного юного тела на очередном деревянном кресте...

***

Никогда не думал, что какой-то девятнадцатилетний молокосос может знать намного больше человека, на которого он работает. Всё-таки я не ошибся, когда решил забрать с собой блокнот Терри Страузера.

Оказывается, в доме кипели такие страсти, что не снились в самых кошмарных снах даже сценаристам и режиссёрам мексиканских мыльных опер. Любовный треугольник: «госпожа – садовник – горничная» всё же выбивался из классики жанра.

Мальчишка в некотором роде оказался даже благородным, так как не под каким предлогом не хотел доставлять своему объекту воздыхания лишних проблем.

Именно поэтому документ, лежащий на столе в комнате у парня, представлял собой служебный рапорт, а не обычный вульгарный донос.

В нём говорилось о том, что мисс Шмидт всё-таки не справилась с поставленной задачей, больше потакая прихотям своей пациентки, чем пытаясь выполнить все пункты надлежащего служебного договора, в силу которого она должна была оставаться абсолютно беспристрастной.

В качестве рекомендации молодой человек советовал отказаться от услуг Анны Шмидт и нанять для Эмилии высоквалифицированного специалиста, лучше всего психотерапевта с богатым опытом практики именно по вопросу душевных расстройств.

Даже устраняя соперницу, он брал во внимание, что лучше всего перестраховаться ещё одним врачом, чем раздуть скандал из-за любовной связи мисс Старк с её служанкой.

Я же всё-таки пошёл именно по второму пути, так как конкурентка в борьбе за столь желанное место под солнцем меня явно не устраивала, но и от романтизирования подобных событий я был также далёк.

Именно поэтому попросил мать устроить мне встречу с мистером Старком, взяв с собой тот самый злополучный кожаный блокнот, который не только сослужил мне неимоверную службу, но и стал моим непосильным проклятьем.

***

После прочтения записей Страузера, мужчина был готов идти потрошить Анну Шмидт немедленно, абсолютно не пытаясь вникнуть в причины, следствия, детали. Ведь в его голове уже была нарисована собственная картина виденья данной ситуации.

Посредством долгих уговоров, я всё же смог оттянуть расправу над столь странной и непокорной горничной, которая не только пошла против всех существующих правил в этом доме, но и, по мнению мистера Старка, успела совратить его дочь.

Конечно же, я ничего не отрицал. Ведь разозлённый, взбесившийся отец в первую очередь видел то, что он хотел видеть, поэтому мне оставалось лишь регулировать некоторые нюансы, безоговорочно потакая ему во всём.

Чтобы вывести служанку на чистую воду и с позором выгнать её из особняка, нужно было намеренно создать ситуацию, в которой обе участницы этого своеобразного психологического эксперимента вели бы себя несколько иначе, чем обычно.

Вот здесь нам и пришла на помощь не только давняя влюбленность Себастьяна Транквили в довольно своенравную и психически нестабильную дочь владельца "Селебрети", но и желание мисс Шмидт провести в его доме выставку картин Эмилии.

***

Я не знаю, какими именно словами можно охарактеризовать то, что случилось в конечном итоге, но всё же, пожалуй, начну по порядку, если его, конечно, можно найти в ворохе всё время обрывающихся путаных мыслей...

Анна Шмидт, которую я в тот момент увидел впервые в жизни, представляла собой действительно крайне незаурядную и волевую личность. Она не закрывалась от разъярённого работодателя, не пыталась разжалобить его своим скорбным видом, а также как-то иначе смягчить раскалившееся до крайних пределов напряжение.

Казалось, что ни один мускул так и не дрогнул на её изуродованном лице, а цепкий чуть насмешливый взгляд был непрерывно прикован к круглому дулу чёрного блестящего пистолета.

Просчитывая в уме все ходы, я даже на краткий миг не мог представить себе среди прочих раскладов убийство, так как знал, что импульсивно-вспыльчивые люди обычно очень быстро отходчивые.

Поэтому я действительно думал, что выплеснув на девушку всю накопившуюся злость, мистер Старк незамедлительно вышвырнет её из особняка, решив выдать замуж свою беспутную дочь как можно скорее.

Ведь предание подобного инцидента огласке непременно вылилось бы в самую настоящую катастрофу, которую при удачном стечении обстоятельств мог устроить и ваш покорный слуга, так как становиться зятем Бенджамина Старка я точно не собирался, но при этом отчаянно метил в его партнёры по бизнесу...

***

- Это ведь настоящее уродство! – кричал взбешённый мужчина, чьё лицо покраснело от гнева, а шея покрылась мелкими бисеринками пота.

- Ничуть не больше того, когда среднестатистический маньяк уродует тело двенадцатилетней девочки, над которой он сначала надругался, а потом взял и задушил, как надоевшего котёнка...

- Замолчи! Замолчи! Замолчи!

Наблюдение за разъярённым мистером Старком оказалось зрелищем действительно не для слабонервных. В тот момент до меня наконец-то дошло, что сдерживался он именно тогда, в своём кабинете.

А теперь перед ним стояла самая настоящая преступница, которую он как незрячий, но в то же время заботливый отец не мог помиловать, особенно когда всевластие позволяло ему сделать с ней всё что угодно.

- Мистер Старк, - голос девушки звучал также спокойно и ровно, - как Вы думаете, что уродливее: по-настоящему любить человека, не разделяя это чувство на вторичные признаки, или в пьяном угаре избивать по вечерам жену и детей?..

- Замолчи! Ты - тварь! И не имеешь права жить среди нормальных людей!

Именно с этими словами мужчина нажал на курок, целясь горничной прямо в голову.

<...>

Признаю, что он использовал абсолютно всех, включая и меня, чтобы поскорее избавиться от девушки. Но никто из нас не мог предположить, что именно Эмилия, про которую на время все забыли, изловчится не только вырваться из рук охранника, но и оттолкнуть ошарашенную Анну в сторону, позволяя раскрасить своё белоснежное платье в ярко-алые полосы...

Эпилог

Каждый дом независимо от своих размеров очень пристально оберегает самые сокровенные и страшные тайны, связанные с ним...

Так, к примеру, жители громадного особняка из красного кирпича с красивыми декоративными башенками предпочитают молчать о причинах гибели хозяйской дочери, чья могила находится также на территории владений семейства Старков.

Всеми делами на протяжении последних пяти лет здесь заправляет статная женщина с достаточно своеобразной внешностью, которую слуги дома безоговорочно принимают за полноправную установительницу любых законов и правил.

Несмотря на своё высокое и для многих завидное положение, она до сих пор не замужем и слишком часто приходит с живыми цветами к светло-серой надгробной плите, одиноко стоящей в тени тонкого изящного ясеня.

Когда-то всесильный, наводящий благоговейный страх практически на всех людей в городе мистер Старк, уже пять лет выглядит немощным стариком с трясущимися иссохшими руками, которому вместо его сорока пяти обычно дают за шестьдесят.

У внешне почтенной и благополучной миссис Горвард также имеется своё непреодолимое несчастье в качестве помешанного сына, которому всё время мерещатся странные, непонятные образы.

В последнее время, как он рассказывает своему лечащему врачу, к нему приходит ныне покойная Эмилия Старк, которая неустанно повторяет, что именно он является настоящим убийцей и злодеем.

И это видение намного хуже, чем та же катающаяся по полу и скорбно завывающая Анна Шмидт, или приставляющий курок пистолета к собственной голове Бенджамин Старк, вопрошающий у него:

«Где моя дочка?..»

Несмотря на то, что каждый год сменяется последующим, время имеет свойство залечивать раны любой сложности, люди, проживающие за чёрной железной оградой, до сих пор вынуждены собирать себя по кусочкам...

Глава 17

Всё-таки мой план, определённо, сработал...

Обе недели, что я отвела на подготовку к предстоящей выставке, Эмилия буквально проносилась на крыльях, наслаждаясь каждым прожитым днём в полной мере своих сил и возможностей.

В назначенный день в особняке Старков с самого утра царила предпраздничная суматоха, связанная с последними приготовлениями к столь значительному событию, впервые проводящемуся в доме.

Самым странным для меня оказался тот факт, что мистер Старк неоднократно осведомлялся о ходе проделанной работы, щедро предлагая свою помощь в случае непредвиденных обстоятельств.

К слову, всё протекало спокойно, без каких-либо внутренних эксцессов, поэтому необходимости в дополнительных затратах у нас не наблюдалось, чему лично я несказанно радовалась.

В так называемый час Х, первый этаж дома был абсолютно готов принимать посетителей, демонстрируя всю свою красоту и одухотворённость посредством картин, прикреплённых к стенам холла.

В этот вечер Эмилия всё-таки вынудила меня отказаться от униформы в пользу более подходящего наряда, мотивируя это тем, что её творческий агент должен выглядеть подобающим образом.

Впрочем, я особенно и не сопротивлялась, остановив свой выбор на строгом брючном костюме и широком белом топе. Вопреки собственным правилам, я не удержалась и расплела волосы, позволив им покрыть полностью мою поясницу.

Ошарашенный взгляд Эми красноречиво говорил о том, что у меня всё-таки получилось произвести на неё впечатление и мне, как любой женщине, желавшей быть привлекательной для своего любимого человека, это по-своему нравилось.

Сама мисс Старк, как и всегда, была крайне утончённа и обворожительна. Ей очень шло простое белое платье, которое подчёркивало её естественность и "настоящесть".

Волнистые светлые волосы в этот раз не развивались по её плечам, а замысловатым образом «упаковывались» в стильную вечернюю причёску.

Так что вместе мы составляли довольно контрастирующую парочку: вечно угрюмая дылда в лице меня и необычайно тонкая сказочная принцесса, волей судьбы оказавшаяся ещё и прекрасной художницей.

Посетителей здесь собралось достаточное количество. Как и на любом фуршете или какой-нибудь другой значительной церемонии все мужчины явились в строгих костюмах, а женщины в длинных вечерних платьях.

Официанты в тёмно-синих фраках медленно сновали между гостями, подавая лёгкие закуски и прохладительные напитки. Пока у меня имелось время, я осторожно наблюдала за реакцией зрителей на увиденное в холле.

Некоторые особо чувствительные дамы прикрывали рот ладошкой, глядя на обнаженные тела Её рисунков, где всегда из одного образа рождался другой, несущий в себе зачатки семян несгибаемой не под какими внешними факторами творческой Мысли.

Кроме любителей на выставке присутствовало и несколько достаточно уважаемых критиков из мира изобразительного искусства, которых путём длительных уговоров мне всё-таки удалось заманить сюда.

Для подобных людей фамилия Эми являлась пустым звуком, и это в данной ситуации только способствовало независимому объективному мнению, так как я всё-таки была уверена, что мисс Старк действительно одарена небывалым талантом.

Сама же виновница данного события находилась в центре всеобщего внимания, ведя светские беседы с новоприбывшими, справляясь об их делах, здоровье, мужьях, семьях...

Я прекрасно понимала, что это неотъемлемая часть любого светского мероприятия, поэтому благоразумно туда не лезла, держась от своей хозяйки на расстоянии.

Девушка действительно великолепно играла на публике роль молодой светской львицы, вежливо улыбаясь всем присутствующим, но в определённый момент мне стало казаться, что молодой человек, с которым она в это время разговаривала, стал слишком сильно раздражать её.

Решение данной проблемы возникло в моей голове спонтанно. Я просто подошла к девушке и, крепко притянув Эми к себе за талию, достаточно корректно осведомилась:

- У нас здесь какие-то проблемы?..

Эмилия, решительно собравшаяся выбиваться из чужих рук, сразу же успокоилась, как только услышала мой голос, автоматически позволяя пристроить ладони на своей талии.

Я, конечно, понимала, что поступаю крайне неосмотрительно, но уже не могла себя остановить.

- У нас с тобой никаких проблем нет, а вот у молодого человека их, судя по всему, предостаточно...

Эмилия говорила очень мягко, я бы даже сказала «бархатно» и это добавляло ещё большего адреналина.

- Вы... Вы...

- Далее должна следовать фраза: «Да что ты себе, сука чёртова, вообще позволяешь?!»

Меня откровенно забавляла реакция молодого человека на мои слова. По нелицеприятным рассказам и описаниям Эмилии я уже знала, что этот молодой джентльмен – сын нефтяного магната и одна из самых выгодных партий для моей любимой женщины.

Себастьян, так звали парня, неоднократно набивался в зятья Бенджамину Старку, открыто мотивируя свой выбор тем, что девицу с такой репутацией ни один уважающий себя мужчина замуж не возьмёт, в то время как он будет не только заботиться о ней, но и даже любить.

Последнее звучало для меня особенно мерзко...

Поэтому ни под каким предлогом оставить девушку с ним наедине я точно не могла, но это не помешало мне очень сильно удивиться, когда я услышала за своей спиной сдержанные аплодисменты:

- Браво, мисс Шмидт! Вы как никто другой оправдали мои ожидания...

Эта реплика принадлежала красивому, статному мужчине лет тридцати, взгляд к которому в первую очередь притягивала его чуть снисходительная, понимающая улыбка.

В ней скользила незримая, но в то же время очень осязаемая на подсознательном уровне опасность. Он знал наверняка, что именно и как нас связывает с Эмилией.

В данном случае неудачливый кавалер выступал в роли подсадной утки, которую поставили не в очень завидное положение.

Охранники, деловито сновавшие по всему первому этажу, уже выводили людей, говоря, что время работы выставки подошло к концу, а за все причинённые неудобства, если таковые имели место быть, им непременно заплатят.

Причём сполна...

Себастьяна, так ничего толком и не понявшего, вытолкали вместе со всеми, игнорируя его разъярённое: «Да как вы смеете?!»

Его, конечно, тоже можно было понять...

Придя сюда, он вероятнее всего намеревался с помощью лести и неразборчивой похвалы заполучить расположение интересующей его девушки, вернее, расположение так манившего многих богатого преданного, что водилось за столь строптивой невестой.

Поэтому, полагаю, ему не совсем приятно было получить не только очередной отказ, но и в то же время оказаться высмеянным человеком сомнительной наружности, имеющим на предмет его вожделения собственные гомосексуальные планы.

Причём я точно помню, что не высылала ему приглашения...

Следовательно, это сделал кто-то другой.

И у меня даже имелись некоторые догадки по данному поводу...

Когда помещение было полностью расчищено от людей, то вместе с улыбающимся незнакомцем возник и сам мистер Старк.

Мысленно оценивая в голове сложившуюся ситуацию, я чётко осознавала, что дела наши крайне плохи, так как владелец дома держал в руках пистолет, а Эмилию оттаскивал от меня охранник...

Глава 16

Не знаю, каких именно чертей вызвала Анна, но ей действительно удалось уговорить отца провести в нашем доме настоящую салонную выставку со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Буквально до последнего момента я действительно не верила, что из этой затеи получится нечто путное. Хотя... до сих пор не могу понять, откуда во мне взялось столько здравомыслия за последнее время?

Наблюдая за Анной, я всё-таки пришла к определённому выводу: она непоколебимо уверена в том, что делает. Именно поэтому люди, слушающие её, также гипотетически начинают допускать, что те или иные вещи могут случиться.

Тогда остаётся дело за малым: привести соответствующие доводы, плюс парочку псевдонаучных фактов для убедительности, и всё – победа у тебя в кармане.

Как бы там ни было, мой отец всё-таки клюнул на эту удочку, позволяя Анне руководить всеми приготовлениями к предстоящей выставке, приказав своему секретарю вписать ещё одну статью расходов, средства по которой должна была распределить миссис Горвард.

Та, конечно же, была далеко не в восторге от поступившего приказа свыше, справедливо полагая, что после похорон Терри весьма кощунственно развлекать себя подобным образом, но всё-таки сдалась из-за боязни открыто перечить моему отцу.

Конечно, я очень хорошо помнила о недавних событиях и скорбела вместе со всеми, но всё же не могла не поддаться всепоглощающей силе искусства, помогающей ощутить себя не только полноценной, но и свободной от всяческих условий и обязательств.

Мисс Шмидт также была полна энтузиазма, составляя списки приглашённых, координируя работу обслуживающего персонала и занимаясь другими организационными делами.

Смотря на неё, мне неоднократно в голову приходила мысль, что из неё вышел бы хороший руководитель, так как девушка явно недооценивала себя, когда говорила, что предел её возможностей – это подчинение приказам других людей.

Думаю, что ей бы очень пошли деловые костюмы, дерзкая короткая стрижка, чуть продолговатые прямоугольные очки и другие атрибуты современной деловой женщины, а я вполне могла бы подавать Анне свежесваренный кофе в её рабочий кабинет.

Но, к сожалению, ничего подобного нам с ней никогда не светило...

***

Рэйка как всегда стояла на коленях возле господского ложа, глядя на свою спящую госпожу озадаченным тревожным взглядом. Уже на протяжении нескольких дней невольница прокручивала в голове разговор с неким Дамианосом, служившем здесь в качестве писца, если она правильно разобрала его слова.

Он подошёл к ней сам, приветствуя её на родном диалекте девушки, чем сразу же подкупил Рэйку, истосковавшуюся по родной речи. Дамианос оказался крупным молодым мужчиной с искрящейся озорной улыбкой и чуть сужеными зелёными глазами.

- Рад тебя видеть, дочь Севера! – говорил он громогласно, но в то же время по-свойски мягко.

В ответ рабыне оставалось лишь поклониться, смутившись столь лестного обращения к ней.

- Господин что-нибудь желает?

Засмеявшись в ответ, мужчина лишь отрицательно покачал головой:

- Какой я господин-то? Так, обычная сошка, к тому же ещё и мелкая. Имя моё Дамианос. Я – секретарь этого дома.

- Секре... как?

- Ну, занимаюсь переписыванием всяких бумаг...

- Писец, значит?

Он удовлетворённо кивнул, подтверждая таким образом её слова.

- А я, - девушка сделала паузу, силясь произнести своё имя по-оливийски, - Рэйка.

- Это твоё настоящее имя?

Невольница недоумённо посмотрела на Дамианоса.

- А что, бывает разве по-другому?

- Тебе ещё очень повезло, Рэйка. Многие лишаются своих имён, как только переступают порог обители нашей госпожи. В питомнике никаких людей по определению нет: только свинки, кошечки, собачки, лошадки...

- Это как?

- Хочешь, я тебе покажу?

У заложницы не оставалось иного выбора, как согласится, так как ей было дико интересно, что имел ввиду её новый знакомый, но в то же время и крайне страшно увидеть всё своими глазами.

По воли хозяйки у Рэйки имелась полная свобода передвижения по всей территории владений дамы в маске, но девушка практически не пользовалась данной ей привилегией, находясь либо в покоях Безымянной Госпожи, либо в прекрасном саду, так радовавшим взгляд девушки своей свежестью и зеленью.

Взяв мужчину доверительно за руку, она быстро последовала за ним, боясь, что он всё же передумает и куда-нибудь уйдёт, сказав, что всё это шутка, обычный розыгрыш.

О том, что незнакомец может завести её в какое-либо опасное место, Рэйка старалась не думать, и это с её стороны было крайне неосмотрительно...

Тем временем Дамианос решительно двигался к большим деревянным сараям, стоявшим в отдалении от господского дома. В его увесистой связке ключей имелись и такие, что открывали эти громадные железные замки.

Широко распахнув скрипящие несмазанные двери, мужчина пропустил невольницу вперёд и только затем зашёл сам.

- Подожди-подожди! – крикнул он. – Я зажгу сейчас факелы, чтобы тебе было лучше видно!

Рэйка послушно стояла на месте и заворожено наблюдала за тем, как в руках у мужчины вспыхнул источник света, засветившись ярко-алым пламенем.

- Вот, держи!

Невольница сжала в руке факел и послушно последовала за своим провожатым вглубь просторного помещения, разделенного на множество отсеков-стойл.

В каждом из них находилось ровно по одному человеку, прикованному толстой цепью к своему ограждению. В качестве нужника здесь выступала большая выгребная яма, находящаяся поодаль «питомца». Рядом с ней же валялась и железная миска, в которую в определённые часы накладывалась еда, и наливалось питьё.

Именно в этом амбаре Безымянная Госпожа разводила элитных скакунов из замученных и забитых, но в то же время хорошо физически развитых молодых людей.

При виде господского секретаря каждый из них буквально вжимался в угол своего стойла и униженно блеял, лишившись раз и навсегда права говорить по-человечески. У самых буйных и непокорных языки попросту отрезались...

Дара речи лишилась и сама Рейка, всё время норовившая уткнуться носом в плечо Дамианоса. Спрятаться казалось намного легче, чем смотреть на бритоголовых мужчин, у которых оставляли лишь по жалкой полоске на голове, имитирующих конскую гриву.

Сёдла в импровизированных конюшнях также имелись, как и широкие кожаные удила. За «лошадьми» ухаживали специальные конюхи, появлявшиеся в определённые часы. Они же и натаскивали скакунов, чтобы они могли не только возить всадников, но и участвовать в разных типах соревнованиях, могущих развлечь достопочтенную публику.

Теперь девушка хорошо понимала, насколько ей самой повезло стать фавориткой госпожи, которая обращалась к ней, почти как равной, но принять того, что происходило за стенами господского дома невольница всё же не могла.

- Как же так?! – воскликнула она. – Они же люди...

- Они были людьми. И это печально...

Дамианос сам выглядел удручённым, показывая всем своим видом, как ему жаль этих мужчин, которые практически никогда не станут не только свободными, но и психически здоровыми, потому что непрерывный образ жизни, проходящий на четвереньках, выбивал из них всё человеческое.

- Знаешь, а им всё-таки можно помочь...

Эта фраза прозвучала для Рэйки как гром среди ясного неба. Зацепившись за столь хрупкую соломинку, она тут же встрепенулась, задавая с непоколебимой решительностью следующий вопрос:

- Как?!

Девушка неотрывно смотрела на своего провожатого, который колебался, стоит ли ему говорить или нет:

- Постой. Откуда я знаю, что тебе можно доверять?

- У меня нет никаких гарантий кроме собственной жизни.

- Ты смелая... Значит, я в тебе всё-таки не ошибся!

Дамианос ободряюще улыбался, смотря, как в очередной раз невольница смутилась от оказанных ей знаков внимания.

- На самом деле я не только секретарь, но и предводитель подпольного движения. В этом доме слишком много угнетённых, страдающих не по своей воле.

Рэйка лишь кивнула, жадно ловя каждое сказанное им слово.

- Нас уже достаточно много для того, чтобы организовать сопротивление нашим завоевателям, но нам пока не хватает связующего звена...

- Какого?

- Человека максимально приближенного к нашей госпоже.

- Я тебя не понимаю...

Невольница широко раскрытыми глазами смотрела на мужчину, пытаясь сложить все фрагменты головоломки воедино.

- У моего знакомого аптекаря имеется в глубинах его целительской лавки сильнодействующий заморский яд, бесследно растворяющийся в питье.

- Ты... ты...

- Да, именно. Я хочу предложить тебе присоединиться к нам.

- Но яд же убьёт её!

- Конечно, убьёт, - Дамианос в упор смотрел на девушку.

- Я так не могу...

- Зато почти пять сотен человек могут прожить остаток своей жизни также по-скотски, если мы сейчас ничего не сделаем.

Подумай в первую очередь о них...

С этими словами мужчина затушил оба факела и направился к выходу. Рэйке ничего не оставалось, как посеменить вслед за ним, украдкой оглядываясь назад, чтобы лучше запомнить не только жалкие взгляды рабов, но и то, что они больше не люди.

Глава 15

Чтобы не только выжить, но ещё и что-то получить в награду от этого мира, нужно уметь вертеться... Эту простую истину Дамианос понял будучи ещё ребёнком. И непоколебимо следовал ей при достижении своих целей.

В отличие от многих, находившихся в самом большом и величавом здании южной Оливии - доме Безымянной Госпожи, рабом он никогда не был, но и до статуса знатного человека также не дотягивал.

Дамианос находился здесь в качестве вольнорабочего, выполняя роль секретаря и главного советника хозяйки, наводя при этом страх на остальных свободных прислужников, слышавших о нём много нелицеприятных вещей.

Но в то же время те, кто попадал под его очарование и мягкую, всегда приветливую улыбку, не могли сказать ни одного плохого слова о своем благодетеле, которого они автоматически получали в его лице.

Так как рабам в этом доме приходилось очень несладко, то человек, могущий достать два лишних одеяла или, например, целую связку восковых свечей, по умолчанию становился благодетелем и верным другом...

Правда, мало кто знал, что не только пищевые запасы, но и дополнительные удары плетьми очень многие получали также благодаря его стараниям и каждодневным докладам.

Потому что намного проще было втереться в чуждую для тебя среду в качестве положительного лица, а не отрицательного персонажа, через которого явственно проглядывал бы главный подстрекатель и наушник...

В последнее время Дамианосу не давала покоя мысль о его шатком положении в доме после прибытия новой партии рабов. Судя по поведению госпожи, она нашла себе новую фаворитку в качестве светловолосой девушки, которая теперь практически ежеминутно находилась рядом с ней.

Раньше Безымянная Госпожа особо не обращала внимания на нужды своих невольниц, неизменно заковывая девушек на ночь в колодки, даже несмотря на то, что за дверьми, ведущими в покои женщины, всегда стояли стражники.

Этой же владелица дома разрешала спокойно засыпать в своих ногах без всяческих средств, ограничивающих передвижение рабыни.

Так как Дамианос всё-таки принадлежал к числу людей приближённых к верхушке власти то, безусловно, знал намного больше любого обывателя.

И эти знания никакой уверенности в завтрашнем дне в него не вселяли, потому что до недавнего времени только он являлся единственным, кому была оказана честь ублажать даму в маске как равноправному партнёру.

Теперь же честолюбивого секретаря, владеющего практически всеми тайнами в доме, сгоняла с пьедестала какая-то иноземная девчонка, позволяющая себе абсолютно никак не реагировать на милости, щедро дарованные ей их милостивой госпожой.

Безусловно, гордячку следовало проучить, а ещё лучше совсем извести. И у него в голове уже имелся хитрый план, который по его подсчётам обязательно должен был сработать, потому что Дамианос прекрасно видел, какими глазами девушка смотрела на наёмных работников, не имевших настолько короткого поводка, как у неё.

Оставалось лишь раздобыть хорошего яда, для того чтобы начать устранение более счастливой (по его уразумению) соперницы.

Дамианос не сомневался на счёт того, что в общем раскладе не произойдёт никаких существенных изменений, даже если одна из рабынь, проживающих в доме, неожиданно исчезнет.

А ещё лучше...

Умрёт насильственной смертью.

***

После смерти Терри переключить на что-либо другое внимание мисс Старк практически не получалось. Безусловно, для всех эта новость стала огромным потрясением. Единственное, что до сих пор смущало меня, так почему миссис Горвард в день несчастья запретила кому-либо приближаться к ещё живому тогда Страузеру.

Мне казалось, что я всё-таки смогла бы оказать парню первую помощь без столь нежелательной в таком случае задержки, что произошла в связи с ожиданием приезда врача. Но всё же, кто я такая, чтобы открыто осуждать приказы начальства?..

Если дело, конечно же, не касалось бы напрямую Эмилии...

Я не знаю, что именно каждый раз срабатывало во мне, когда я помимо своей воли совершала те или иные поступки, но чётко знаю, что не стала бы ничего менять, если бы такая возможность мне когда-нибудь предоставилась.

Мисс Старк была полностью погружена в себя и свою печаль, крайне редко отвечая на мои вопросы односложно.

Чего я только ни делала для того, чтобы вывести девушку из её депрессивного состояния, но практически ни одна попытка не увенчалась успехом, кроме небольшого разговора на тему реализации творческой личности в современном обществе.

К этой беседе нас подтолкнула, оставленная мною в библиотеке книга. Я прекрасно видела, что девушка не только прочла её, но и успела пропустить через себя, искренне пугаясь столь экстремальной, даже с моей точки зрения, концовки.

- Знаешь, чего я боюсь больше всего? – спросила она тогда, напряжённо вглядываясь в потрёпанную обложку.

Ничего не ответив, я всё также внимательно смотрела на неё, ожидая, когда Эми продолжит говорить.

- Что закончу точно так же, как и главный герой.

Её кривая усмешка становилась всё шире. Мелкие морщинки, собравшиеся вокруг прищуренных глаз, буквально вопили о том, как мучительно больно их обладательнице выражать свои чувства и мысли.

- Или того хуже...

Несмотря на то, что девушка так и не договорила свою мысль вслух, я прекрасно поняла, что именно моя нанимательница имела ввиду, пристально вглядываясь в фотографию автора*, помещённую на задней стороне обложки.

Эмилии нужно было найти способ не только высказаться по поводу всего наболевшего у неё внутри, но и попытаться выразить себя как свободолюбивого талантливого художника, отрешённого от мирской суеты и несовершенства данного мира.

- Мне тут подумалось... а что если мы устроим выставку Ваших картин?

- Ты совсем с ума сошла?!

С присущей ей импульсивностью, мисс Старк смотрела на меня как на помешанную, не веря своим ушам по поводу того, что я ей всё-таки осмелилась предложить.

- Почему же? - моё лёгкое удивление действительно не было наигранным. - Я и, правда, считаю, что Ваши картины стоят того, чтобы их не только увидели, но и смогли оценить по достоинству.

- И как же ты это себе представляешь?

- Обычно. Не забывайте, что я всё-таки куратор Вашего психического состояния и, думаю, вполне смогу убедить мистера Старка в необходимости проведения подобного мероприятия прямо в стенах особняка.

Взгляд девушки в тот момент действительно показался мне каким-то безудержно отчаянным, даже несмотря на то, что в её голосе всё-таки прозвучал слабый отголосок надежды:

- Ты, правда, попытаешься это сделать?

Единственное, что мне оставалось после этого ответить:

- Я не попытаюсь.

- Я сделаю.
_______

* Дадзай Осаму 13-го июня 1948-го г. вместе с Ямадзаки Томиэ бросился в один из токийских водосборников — Тамагава. Похороны состоялись 19 июня того же года.

Часть третья "Реальность"

Глава 13

Эти чёртовые студенты не дают спокойно жить...

Вечно мелькают как надоедливые мухи, которые не берёт ни одна клейкая лента. Семенят вслед за тобой как бездомные скулящие дворняжки, из года в год твердя одно и то же: «Мистер Горвард, пожалуйста, поставьте зачёт автоматом, мы весь семестр на него работали...»

А причём здесь я? Если действительно так заслуживаете, то и сессию с лёгкостью на «отлично» сдадите, мои юные Рентгены и Пироговы.

Не перевариваю попрошаек ни в каком виде, поэтому и снижаю оценку на экзамене, за что меня и проклинают в Национальной медицинской академии практически все, начиная от студентов/аспирантов и заканчивая моими же коллегами с серьёзными учёными степенями.

Хотя не очень понимаю, какое им дело до чужих методов преподавательской работы...

Понедельники в этом учебном семестре загромождены непонятно чем, поэтому из-за неровностей расписания приходится устраивать этим оболтусам дополнительные консультации, чтобы избавиться от двух совершенно ненужных мне окон.

Конечно, можно было обосноваться в студенческом кафетерии вместе с молочным коктейлем или, к примеру, заняться проверкой контрольных работ по анатомии, но мне всё же не хотелось отказывать себе в столь невинном преподавательском удовольствии – погонять стайку молодняка перед зачётной неделей.

Студенты – вообще народ пугливый и очень мнительный, поэтому держать их до второго-третьего курса под стеклянным колпаком не составляет особого труда, а далее большинство из них сами работают на высокие показатели, чтобы после окончания академии не оказаться в какой-нибудь Богом забытой богадельне.

Такой, как «Национальный военный госпиталь им. Святого Августина», к примеру.

Очень благодатное место для всех ссыльных неудачников, которые так и не смогли ничего добиться в жизни. Я бы ещё долго мог развивать эту тему, если б так сильно не ценил собственное личное время, которого и так ни на что никогда не хватало.

Возвращаясь из душной аудитории, где я только что закончил диктовать экзаменационные вопросы, давая к некоторым из них очень ценные комментарии, меньше всего я думал о том, что буквально через пару минут вылечу пулей с кафедры общей медицинской практики, отменив все оставшиеся занятия.

***


На дисплее мобильного телефона значились три пропущенных вызова от матери, которая просто так никогда не звонила мне в рабочее время, боясь лишний раз потревожить загруженного по самое не хочу сына.

- Том! Том! – кричала она в трубку. - У нас тут такое случилось...

- Мам, я тебя не понимаю. Объясни чётко, что произошло...

- Помнишь Терри?

- Это тот, что садовник?

- Да! Да! Бедного мальчика сбил торговый фургон! Пожалуйста, приезжай немедленно. Ты ведь врач!!!

Не дослушав её до конца, я сбросил вызов и потянулся за ключами от машины, чтобы зря не терять времени. Задавать лишние вопросы я никогда не любил, предпочитая всё и всегда решать на месте.

Но это не мешало мне анализировать ситуацию мысленно, пока я добирался до места происшествия...

Любая "скорая" примчалась бы к особняку Старков в рекордно короткий срок, потому что столь известная фамилия не терпела к себе небрежного отношения и, я уверен, что всегда оказывала хорошую службу своему владельцу.

Также со слов той же матери мне было известно, что теперь в доме имелся человек с медицинским образованием, но я тогда практически ничего не понял из её объяснений, пытаясь хоть как-то отойти от пьяного угара, сопровождающегося раскалыванием головы на две равные части.

Помнится, она даже просила навести справки о новой служащей, (если не ошибаюсь, то речь шла о девушке), но я благополучно забыл это сделать, удачно сославшись на неожиданно приехавшую проверку, которая не давала покоя всей академии на протяжении целых шести недель.

В общем, я склонялся к тому, что моя любимая матушка в очередной раз решила выслужиться перед Бенджамином Старком, так удачно вспомнив о том, что в сфере здравоохранения у неё работает разведённый красавец-сын с красным дипломом врача.

К слову, мне бы это тоже пошло на руку, так как контрольный пакет акций «Селебрети» особо карман не тянул, позволяя при этом добиться намного большего, чем я имел на тот момент.

Именно поэтому я гнал машину совсем не глядя на спидометр, так как хотел оказаться не только первым, но и единственным, у кого появится право на лечение мальчишки Страузера.

***


К дому Бенджамина Старка я подъехал буквально через пятнадцать минут. Сколько раз я здесь раньше ни бывал, (а в свои детские годы я бегал по этой огороженной территории довольно часто), особняк всё также поражал меня своей красотой и величием.

Высокое трёхэтажное здание из красного кирпича как будто говорило само за себя: «Смотри, какое я большое и вместительное, отделанное самыми лучшими строительными материалами, которые только можно себе представить, а чего в этой жизни добился ты, приятель?..»

Как и всегда, дверь открыл старина Грэндал. Он уже был проинформирован о моём прибытии, поэтому только приветственно пожал мне руку и попросил поторопиться в гостиную, находящуюся на первом этаже. Судя по всему, пострадавший вместе с моей матерью были именно там.

Чтобы понять, что парень больше не жилец на этом свете, мне хватило буквально одного беглого взгляда, брошенного на него. Да уж, зря я возлагал на него такие надежды, собираясь усердно лечить человека, находящегося одной ногой в могиле.

- Том!

Моя матушка, всегда любившая создавать вокруг себя суматоху, кудахтала над мальчишкой, словно примерная клуша-наседка. Если бы я не знал её слишком хорошо, то, наверное, поверил бы в бескорыстность её намерений.

- Он не выживет. Слишком большая кровопотеря.

Не обращая внимания на посторонние раздражающие факторы, я наблюдал за бьющимся в предсмертных конвульсиях парнем. По-человечески, мне было его искренне жаль, но как врач сделать я уже ничего не мог.

- Блокнот... мой блокнот...

- Что блокнот?

- Так не должно быть...

- Быть чего?

Конечно, я понимал, что мальчишка бредил, но всё же старался как-то переключить его внимание на другие предметы, чтобы он не зацикливался на преследующей его боли.

Жить ему оставалось буквально считанные минуты, и Терри Страузер понимал это куда лучше меня, предчувствуя каждой клеточкой онемевшего тела надвигающуюся предсмертную лихорадку.

Слова, срывавшиеся с его заплетающегося языка, не подавались идентификации, заглушаясь вместе с сухими хрипами, которые становились всё чаще и чаще.

До того самого момента пока в комнате не наступила совершенно идеальная тишина...

***


Как оказалось, это была обычная банальная случайность...

Подобным образом в мире каждый день умирают как минимум несколько десятков человек...

Кто-то вследствие неосторожности простреливает себе голову, кто-то просто не пробуждается ото сна, а кого-то сбивает торговый фургон на перекрёстке рядом с домом, когда этот неведомый кто-то выходит на улицу за сигаретами...

Находясь в комнате бывшего садовника, я мог философствовать на данную тему сколько угодно. Мне требовалась его страховка, чтобы вместе с печальными известиями передать её родителям погибшего.

Сына воскресить они уже не могли, а вот получить на руки довольно приличную сумму денег – вполне.

Место, где обитал Терри Страузер выглядело так, как будто день со дня его собирались покинуть. На кровати стояла большая чёрная сумка, уже собранная, а на письменном столе из светлого орехового дерева лежали какие-то бумажки.

Там же оказался увесистый кожаный блокнот. Видимо, именно его имел ввиду парень.

Моя богатая медицинская практика показывала, что обычно в такие моменты люди пытаются указать на что-то очень важное, поэтому недолго раздумывая, я засунул внезапно обнаружившуюся находку в свой рабочий портфель, решив на всякий случай ознакомиться с её содержимым в спокойной обстановке.

То есть у себя дома.

Остальные листы настигла та же участь. Судя по рассказам матери, Терри Страузер обладал львиной долей полезной информации, поэтому его заметки и наблюдения могли помочь и мне. Чем именно я пока не знал, но вполне предполагал подобный исход событий.

Найдя наконец-то искомое, я поспешил откланяться. Нужно было спокойно во всём разобраться. А ещё лучше пропустить перед этим бокал-другой хорошего крепкого вина.

Поэтому заведя мотор своего бравого скакуна, я отправился в одну небезызвестную мне пивную. Я знал, что как только переступлю порог данного питейного заведения, то всё тревожащее меня сегодня сотрётся и забудется до ещё не начавшегося завтра.

Так чего мне было ещё желать на тот момент?..

Глава 14

Это было очередное наркотическое утро... Наркотическое по той простой причине, что просыпалась я обычно встревоженная и полностью измотанная, пытаясь понять, кто я и где именно нахожусь.

Обычно всё заканчивалось крепким объятием Анны, которая неизменно сидела у изголовья кровати и гладила меня по спине и плечам, нашёптывая какие-то ласковые слова, в которые я особенно не вслушивалась.

Ведь важным являлось не то, что она говорила, а как именно это было сказано.По утрам в спальне не существовало никаких хозяек и горничных, намеренных ограничений, высосанных из пальца, а также нескончаемых «Я Вас поняла, мисс Старк...»

Мы обе были достаточно взрослыми девушками для того, чтобы понять, что именно нас связывает, поэтому последние две недели уже не существовало никаких надломленных театральных жестов, воздыханий за авансценой и брошенного украдкой взгляда на свою возлюбленную.

Практически каждое моё пробуждение заканчивалось одинаково приятно: после ночного кошмара следовала прекрасная явь в лице моей несравненной Энн, привычно подставляющей щёку для поцелуя.

Она прекрасно знала, что целовать я любила именно правую часть её лица, делавшую Анну непохожей на всех остальных женщин, которых я когда-либо встречала в своей жизни.

Днём никаких изменений в наших отношениях никем посторонним не замечалось, а утро мы вполне могли потратить друг на друга, проводя его за длинными разговорами, сопровождаемыми неизменными чаепитиями и украденными друг у друга поцелуями.

Энн теперь часто сидела рядом со мной, когда я рисовала что-нибудь в своём дневнике или записывала туда же свои сновидения. Некоторые рисунки, выполненные на отдельных листах, иногда исчезали с моего стола, а потом волшебным образом оказывались в комнате у Анны. Причём каждый из них был вставлен в отдельную позолоченную рамку.

Видимо, именно на это мисс Шмидт тратила большую часть своей зарплаты, покупая не обычные дешевые деревянные изделия, а заказанные из очень дорого каталога элитной изящной мебели, который она охраняла почти с таким же рвением, как и вход в своё личное пространство.

Так что самой большой неожиданностью для меня стало получение громоздкого металлического ключа, висевшего на грубой коричневой верёвке, вместе с приглашением как-нибудь посетить её маленький выставочный зал в полном одиночестве.

***


Несмотря на явную наркотичность недавно начавшегося дня, рядом со мной никого не было. А это как минимум казалось странным, потому что меньше всего вязалось с обычным поведением Энн.

Наспех одевшись, и завязав волосы в конский хвост, я направилась прямиком на второй этаж, чтобы попытаться узнать, что произошло. Потому что отсутствие Анны слишком сильно меня настораживало.

Судя по всему, в отсеке для прислуги проходило какое-то собрание, так как практически все наёмные работники стояли ко мне спиной и встревоженно перешёптывались друг с другом.

В центре импровизированного круга виднелась, конечно же, миссис Горвард, которая, как и всегда, пыталась перетянуть одеяло на себя. Меня же пока никто не замечал, поэтому я пыталась вслушаться в обрывки разговоров, чтобы понять причину, побудившую практически всех слуг в доме собраться вместе в самый разгар рабочего дня.

- Господи, такое ведь несчастье...

- Совсем молодой был...

- Умный к тому же...

Руководствуясь подобными бессвязными репликами, вникнуть в суть происходящего было достаточно сложно, но я всё-таки пыталась сопоставить известные мне факты, искренне полагаясь на то, что вряд ли за утро могло произойти действительно нечто экстраординарное...

- Подождите причитать. Нужно ещё как-то хозяйской дочке обо всём рассказать...

- О чём?

Не выдержав столь пренебрежительного упоминания обо мне в общем разговоре, я всё-таки решила обратить на себя внимание, чтобы наконец-то разобраться в сложившейся ситуации.

Мой безобидный, по сути, вопрос произвёл на присутствующих не совсем адекватное впечатление. Некоторые попятились от меня назад, другие, наоборот, смотрели сочувственно.

Первой очнулась миссис Горвард, решившая взять инициативу в свои руки:

- Эмилия, деточка...

Такое начало не предвещало ничего хорошего.

- Извини, что я к тебе обращаюсь сейчас так по-свойски, но здесь такое дело... Нашего всеми любимого Терри два часа назад сбил торговый фургон.

Насмерть...

Что?!

Я не могла поверить собственным ушам. До меня просто не доходило, как это вообще могло произойти... с уже вторым близким для меня человеком.

Нужно было отмотать в голове все события назад и ещё раз спросить, по какому поводу здесь собралось столько людей...

Ведь это действительно бред.

Терри не мог так просто взять и умереть.

Какое он вообще имел право умирать?!

Но вместо членораздельного ответа мне удалось выжать из себя только тонюсенький писк, перед тем как сорваться с места и побежать обратно к себе, стараясь не обращать внимания на зычный голос с еле уловимым немецким акцентом, кричащий мне вдогонку:

- МИСС СТАААААРК!!!

***


Несмотря на то, что ванна была полностью наполнена горячей водой, это абсолютно никак не помогало согреться. В голове всё время прокручивалось одно единственное слово:

«Насмерть».

Казалось, что оно написано чёрной краской на противоположной стене. И никогда уже не отмоется и не отскребётся...

Отчётливо помню, как два года назад также пыталась укрыться от всяческих бед, внезапно свалившихся на меня, именно здесь, чтобы хоть как-то остановить дрожь в теле, пронизывающую буквально насквозь.

Вода всегда помогала мне успокоиться. Прийти в себя. А также отгородиться от всего внешнего, накрывающего с головой въедливой пылью повседневности, которую порой очень сложно выбить из человека.

Даже из самого близкого...

Когда мне было десять-одиннадцать лет, то мы частенько с мамой уезжали вдвоём к морю. Мама, являвшаяся искусствоведом по образованию, любила в таких случаях цитировать Байрона:

Ты не смутишь улыбкой море:
Им не владел ты никогда!
В унынья час рукой небрежной
Отметь на отмели прибрежной,
Что мир свободен навсегда! *

Но никто из нас никогда свободен не был.

Ни мама, вечно погружённая в классику английской литературы, поварские книги, подчёркнуто не участвующая в светской жизни, но горячо любимая всеми домашними за чуткое сердце и желание помочь всякому человеку, проживающему в этом доме, чтобы каждый из нас имел небольшой кусочек своего беспричинного счастья.

Ни я, вечно бьющаяся в тисках собственной несостоятельности, не знающая, как выбраться из столь запутанного кокона, связывающего меня по рукам и ногам.

Ни Терри, который так и не успел выучиться, найти свою настоящую любовь, а также построить большой уютный дом с раскидистой могучей яблоней...

- Мисс Старк!

Видимо, я всё-таки не услышала первые удары в дверь. Не удивлюсь, если пропустила ещё несколько. Слушать срывающийся голос всегда уравновешенной Энн было слишком странно вместе с нервным отрывистым стуком, который, казалось, сдирал кожу с костяшек её пальцев.

- Мисс Старк!

Наверное, дверь всё-таки не стоило захлопывать... Также как и делать множество других бесполезных вещей... Но сил дотянуться до задвижки банально не было. Все последние запасы энергии истратились на отчаянный бег от самой себя.

От своего Прошлого.

Где значился теперь ещё и Терри.

- Мисс Старк!

- Я Вас очень прошу!

- Откройте, пожалуйста, дверь!

Анна срывалась. Это было слышно по её охрипшей гортани. И всё также не переставала долбиться в дверь, вновь предпринимая попытки добраться до меня и моей ванны.

Меньше всего меня тогда мог смутить факт отсутствия на мне одежды, поэтому забравшись на бортик, я прокрутила задвижку вперёд, попутно толкая дверь, чтобы распахнуть в первую очередь перед Энн собственные внутренности.

Опустившись обратно, я рефлекторно сжалась, пытаясь притянуть как можно ближе к себе тощие костлявые ноги. Спрятаться... Забиться... Уйти под воду...

Вот что именно крутилось на тот момент в моей голове.

Когда до меня наконец-то дошло, что в ванной комнате я не одна, то пытаться переписать завалявшийся в недрах больного сознания абсолютно бездарный сценарий местного спившегося божка, не смог бы ни один даже самый закоренелый атеист, презирающий обычный среднестатистический Фатум.

Анна стояла на бортике, встроенной в пол ванны, полностью экипированная в типичную униформу нашего дома. К моему большому удивлению, именно её никогда не уродовало это скучное синее платье, которое в последнее время девушка носила с какой-то нескрываемой гордостью, будто на ней был надет, как минимум, мундир Советской армии или что-то ещё в том же роде.

- Что ты, чёрт возьми, сейчас делаешь?!

Прокричать эту гневную фразу я успела буквально за мгновение до того, как Энн зашла в воду и, встав на колени, накрыла меня собой, позволяя сжимать себя за намокшую спину...
______

* Джордж Гордон Байрон «Ода к Наполеону Бонапарту»