- Ты ничего не забыл? Спросила меня утром Наталья, оглядывая мою полную сумку. – Я тебе яблочек сушёных положила и антоновки собрала. Много бы тебе наложила, но нельзя тебе тяжёлое носить. Гусика возьмёшь? Я сегодня его зарубила, положу в отдельную сумку, неси в другой руке. Смотри на плечо сумку не вешай, неси в руке. Береги позвоночник. Слаб он у тебя ещё.
- Ну, куда мне гуся. Что я с ним буду делать? Оставь.
В сенях послышался топот сапог Митрича. Мы были уже готовы, и ждали его одетые.
- Готовы? Спросил Митрич, входя. – А коли, готовы, поехали, автобус ждать не будет.
- Я его провожу.
Я забежал в сад попрощаться с Шуриком. Он лизнул меня в лицо и тихо заскулил. Он всё понял. Прощай Шурик, увидимся ли мы ещё.
- Ну, трогай милая. Крикнул Митрич, когда мы с Наташей уселись. Лошадёнка покосила глазом – не ударит ли кнутом, нет, не ударил.
Мы проехали мимо большого пруда, где ребятки карасиков таскают. Въехали в деревню. Рано, но в некоторых огородах копались бабы, выкапывая картошку на продажу.
- Кого везёшь, Митрич?
- Не твоё дело, старая курица.
Заморосил мелкий дождь, небо было затянуто серыми облаками, как в тот раз, когда я приехал сюда.
Хорошо, что на автобусной остановке был навес. Мы спрятались под него. Митрич стоял под дождём и вглядывался вдаль, откуда должен, появится автобус.
Стояли мы, взявшись за руки и глядя друг другу в глаза. Она готова была заплакать, но я тихо утешал её.
- Идёт, вон он идёт, закричал Митрич, не оборачиваясь к нам.
Наталья, неожиданно, обхватило меня в свои крепкие объятья, целуя моё мокрое от дождя лицо. Автобус остановился и открыл дверь.
- Юра, Юрочка, свет ты мой. Иди, иди, он ждёт.
Автобус стоял, ожидая, когда я войду в него, а я никак не мог распрощаться с Наташей.
- Иди.

Электричка уносила меня всё дальше и дальше от этих милых мне глухих мест, где живут журавли, где растут луговые шампиньоны, где воздух прозрачен и чист, где остался мой лучший друг Шурик, а главное от моей милой Наташи. Я так и не узнал о загадочном Митриче, о его отношениях с Наташей. Однажды я услышал, как он сказал. – На тебе Наташка отдыхает мой взгляд. Он поднял указательный палец вверх и произнёс. – Восточная мудрость.

Пора и честь знать, пора заканчивать эту повесть, которая перешла в роман.
Многое ещё хотелось рассказать, попробую изложить кратко, если у меня это получиться.
Врач невропатолог, к которой я явился, была сильно удивлена, узнав, что я не делал операцию и пришёл к ней совершенно другим человеком. Она тщательно осмотрела меня, не найдя и следов от моей прежней болезни.
- Где же вы лечились?
Я изложил ей тщательно заученную версию, не упоминая о методе лечения (Боже упаси). Я врал ей про то, что лечила меня бабка своими народными средствами.
Милая наивная обаятельная евреечка Римма Соломоновна слушала меня, раскрыв рот. Под конец моего рассказа, я несмело сказал ей, что у меня нет документа, подтверждающего моё отсутствие на работе почти месяц. Она немного подумала, а потом, схватив меня за руку, потащила меня из кабинета.
- Пойдёмте, пойдёмте, пока он не ушёл.
Она потащила меня на третий этаж, и распахнула дверь главврача.
- Николай Иванович, вы помните этого больного, которого мы посылали на операцию в Боткинскую. Вы ещё подписывали направление. Она бросила на стол мою карточку.
Он открыл карточку, ошарашенный нашим внезапным появлением.
- Да, и как успешно прошла операция?
- Он не делал её. Вы посмотрите на него, у него нет остаточных явлений.
- Как? Где он лечился? И мне снова пришлось изложить придуманную версию.
Николай Иванович заставлял меня поднимать то одну, то другую ногу, когда положил меня на топчан, то заставлял нагибаться, и доставать кончиками пальцев носков моих ног. Что он только не выделывал со мной. Наконец, убедившись, что проверять больше нечего, произнёс.
- Невероятно. Бабка, говорите. Эту бы бабку, да к нам в клинику, а то мы лечим, лечим и никакого толку. Так в чём проблема? Он здоров.
- Пока он лечился у этой бабки, он прогулял на работу, надо ему помочь. Может, мы ему справочку дадим?
Иваныч задумался.
- Что справочку, мы ему настоящую ксиву дадим. Случай-то уникальный. У вас есть бланки больничных? Впрочем, у меня где-то завалялись. Он порылся в столе и извлёк пачку бланков. Возьму грех на душу. Пусть меня посадят, а молодому человеку помогу. Заполняйте, а я подпишу.
Забыв поблагодарить благодетелей, я вприпрыжку мчался на первый этаж, держа три бланка в руках, где размещалась регистратура и где мне поставят печать на больничных.


В тот же день я позвонил Борису. От его эмоций в трубку, я чуть не оглох.
- Я звоню Женьке, режь закуску, нагрянем.
Хорошо, что сегодня пятница – на работу в понедельник, можно и поквасить.
На работу выходить не хотелось, уж больно я обленился за всё лето. Но что делать? Такова жизнь.
Звонил Галине Борисовне.
- Юра, как ты там. Вылечила тебя Куманиха? Приезжай, всё расскажешь. Коньячок ждёт тебя. Жду.

Ранним декабрьским утром я проснулся, за окном было темно. Мне снился чудесный сон. Наташа улыбалась и протягивала ко мне руки, чтобы обнять. Я бросился в её объятья и проснулся. Я повернулся на другой бок, чтобы досмотреть этот сон, но сон не шёл. Поняв, что я больше не смогу уснуть, встал. Сегодня была суббота.
Скудно позавтракав, я стал думать, чем мне заняться в столь раннее время. Никогда я в выходной не просыпался так рано.
Вспомнил, что кран в ванне давно подтекает, никакие прокладки уже не помогают. Надо менять смеситель.
Смеситель я ещё купил в начале лета, но моя болезнь и отсутствие дома не давало возможности сменить его на новый. Вооружившись разводным ключом, я больше часа провозился, снимая старый. Наконец, прикрутив новый смеситель и смыв грязь из ванны, я протёр руки, гордясь своей работой.
В дверь позвонили.
- Кого там ещё принесло в такую рань. Проворчал я, и пошёл открывать дверь.
Я потерял дар речи, остолбенел, и стоял как дурак, открывши рот.
На пороге стояла моя Наташенька. Она улыбалась мне, держа в руках громадную сумку.
- Ну, что не приглашаешь гостью?
Она переступила через порог.
- Я приехала, Юра.

Всё.

ну вот.. теперь все правильно.. Юрочка.. целую..