* * *

Если вы на качели сели,
А качели вас не качали,
Если стали кружиться качели,
И вы с качелей упали,
Значит, вы сели не на качели,
Это ясно.
Значит, вы сели на карусели,
Ну и прекрасно!


(О. Григорьев)

Светлые мысли притягивают светлых людей...

* * *

Сохрани мою тень.
Не могу объяснить. Извини.
Это нужно теперь.
Сохрани мою тень, сохрани.
За твоею спиной умолкает в кустах беготня.
Мне пора уходить.
Ты останешься после меня.
До свиданья, стена.
Я пошёл. Пусть приснятся кусты.
Вдоль уснувших больниц. Освещённый луной. Как и ты.
Постараюсь навек сохранить этот вечер в груди.
Не сердись на меня.
Нужно что-то иметь позади.
Сохрани мою тень.
Эту надпись не нужно стирать.
Всё равно я сюда никогда не приду умирать,
Всё равно ты меня никогда не попросишь: вернись.
Если кто-то прижмётся к тебе, дорогая стена, улыбнись.
Человек – это шар, а душа – это нить, говоришь.
В самом деле глядит на тебя неизвестный малыш.
Отпустить – говоришь – вознестись над зелёной листвой.
Ты глядишь на меня, как я падаю вниз головой.
Разнобой и тоска, темнота и слеза на глазах,
изобилье минут вдалеке на больничных часах.
Проплывает буксир.
Пустота у него за кормой.
Золотая луна высоко над кирпичной тюрьмой.
Посвящаю свободе одиночество возле стены.
Завещаю стене стук шагов посреди тишины.
Обращаюсь к стене, в темноте напряжённо дыша:
завещаю тебе навсегда обуздать малыша.
Не хочу умирать.
Мне не выдержать смерти уму.
Не пугай малыша.
Я боюсь погружаться во тьму.
Не хочу уходить, не хочу умирать, я дурак,
не хочу, не хочу погружаться в сознаньи во мрак.
Только жить, только жить, подпирая твой холод плечом.
Ни себе, ни другим, ни любви, никому, ни при чём.
Только жить, только жить и на всё наплевать, забывать.
Не хочу умирать.
Не могу я себя убивать.
Так окрикни меня.
Мастерица кричать и ругать.
Так окрикни меня.
Так легко малыша напугать.
Так окрикни меня.
Не то сам я сейчас закричу:
Эй, малыш! – и тотчас по пространствам пустым полечу.
Ты права: нужно что-то иметь за спиной.
Хорошо, что теперь остаются во мраке за мной
не безгласный агент с голубиным плащом на плече,
не душа и не плоть – только тень на твоём кирпиче.
Изолятор тоски – или просто движенье вперёд.
Надзиратель любви – или просто мой русский народ.
Хорошо, что нашлась та, что может и вас породнить.
Хорошо, что всегда всё равно вам, кого вам казнить.
За тобою тюрьма.
А за мною – лишь тень на тебе.
Хорошо, что ползёт ярко-жёлтый рассвет по трубе.
Хорошо, что кончается ночь. Приближается день.
Сохрани мою тень

(И. Бродский)

Юбочки

Лето, ах, лето! Лето звездное, будь со мной!
Эх, погодка шепчет, птички поют, солнышко светит – лето пришло.
А вместе с ним приходят (выскакивают) первые подснежники в виде «тех самых»: «Нет, ну вы только посмотрите у нее юбка уже ремня…».
Такие вот товарищи живут от зимы до зимы. Лето для них — это период повышенной тревожности, ибо повсюду юбочки, платьишки, а кто-то и вовсе без нижнего белья ходит… Матерь божья, стыдоба то какая… В общем некуда этим высокоморальным товарищам летом приткнуться.
Ходят они, глаза опустив, вовсе не потому что кому-то под юбку заглядывают, а потому что совесть не позволяет на всю эту срамоту смотреть.
А что же общество? А ничего! Разнузданность преобладает.
Женщины перестали быть женщинами, ведут себя как куртизанки, так и напрашиваясь на отборный забористый….комплимент!
А что? За что боролись, на то и напоролись, взяли моду искать оправдания своей похотливой натуре. Жарко им видите ли….
А ему каково? Вот идет он такой одинокий, несчастный, а навстречу вы, летящей походкой выходите из мая, чуть ли ни в чём мать родила. А стоит ему присвистнуть, так вы еще и обидитесь и оплеуху отвесите, и понимай как хочешь… Сама значит ради него вырядилась, да еще и недовольна, что он заметил, да кто их вообще поймет баб ентих…

В общем мораль сей басни такова: надевайте дамы летом паранджу – будете спокойны (но это не точно!).

* * *
Мне так тесно под зимним небом,
Что, надеясь поймать волну,
Я когда-нибудь выйду за хлебом
И случайно покину страну.

(А. Николаев)