Записошная

Философское

Очень важно кому-нибудь принадлежать, но так, чтобы не использовали.
Ринат Валиуллин

Всё в мире – о сексе, кроме самого секса. Секс – о власти.

Роберт Михельс.

Мудрое

Величайшая задача в отношениях двух людей заключается в том, что каждому из них следует охранять одиночество другого.

Райнер Мария Рильке

Дело было вечером


Предисловие: все, что вы прочитаете ниже - история, написанная по мотивам диалога в пьяном угаре на тему "В какой эпохе хотели бы жить, чем заниматься? А я бы вот чем занималась? А мы были бы знакомы?"


Демьян и Люба

История эта случилась на рубеже 19 и 20 веков. Где - совершенно неважно, но просто знайте, что воздух в этом городке имел четко ощутимый привкус морской соли, а люди в нем жили исключительно гостеприимные и с огрубевшей кожей на руках.

Особенным гостеприимством отличался местный табачник Демьян. Мужик он был видный: высокий, бородатый, с хитрым прищуром карих глаз. Демьян отлично разбирался в трех вещах: табаке, алкоголе и бабах, чем заработал себе славу женолюбца. За спиной его в шутку называли «сиськохватом». Потому что пройдет баба с большими сиськами, а он как бы случайно и хвать ее, а потом гогочет и никогда не извиняется.

Бабы не обижались, Демьяна они любили, некоторые даже регулярно.

Неподалеку от табачной лавки Демьяна, где он находился, чуть ли не сутки напролет, стоял кабак. Место было популярное и среди местного люда, и среди частых гостей города. По вечерам там было особенно шумно: мужики горланили песни, а потом обязательно били друг другу морды, чтобы была причина выпить мировую.

Хозяйка кабака – Люба, бабой была дородной, с румянцем на круглом лице. Коня на скаку могла остановить взглядом, а горящие избы гасли сами, чувствуя перед Любой неловкость. Ее уважали, некоторые побаивались, многие признавались в нежных чувствах заплетающимся языком. «Душевная ты баба, Люба, а голосина у тебя какая!» - говорили мужики, с грохотом опуская кружку на деревянный стол.

Хотя кабак и табачная лавка были недалеко друг от друга Демьян и Люба знакомы не были. Он никогда не захаживал к ней пропустить рюмку-другую ее знаменитой настойки, а она не курила. Не срасталось, в общем.

Но в один из летних вечеров Демьян все-таки решился заглянуть на огонек. День у него выдался наипаршивейший – мальчонка, его помощник, опрокинул ведро воды на мешок с табаком. Высечь-то он, паршивца, высек, но от убытков это все равно не спасет, что Демьян прекрасно понимал.

В зале было шумно, пятничный вечер располагал гостей к веселым беседам, громким песням и хорошему настроению. Люба сновала между столами подливая горячительного в тары.

Демьян замер. Вид ее бедер и утянутых в корсет сисек чуть ли не упирающихся в подбородок, заставил его громко выдохнуть, сказать «вот это баба!» и сразу же пожалеть, что не заходил в кабак прежде.

- Чего будешь? – Люба никогда не церемонилась с гостями.

- Клюквенной, - Демьян ответил первое, что взбрело в голову и достал трубку.

- Медовуха есть, - Люба не оставляла выбора.

- Давай, - согласился Демьян и выпустил облако дыма.

Весь вечер он просидел, наблюдая как местные мужики пытаются лапать Любу за жопу, а особенно смелые еще и за сиськи. И видя как она бодро бьет их по рукам и мордам, преисполнялся восхищения с каждым глотком.

***
- А пойло-то у тебя – говно, - Демьян оторвал Любу от подсчета выручки.

- Что, блять?! – удар кулака по столу заставил ее грудь колыхаться.

- Говно, говорю, у тебя пойло. И чего сюда народ так прет, не протолкнуться.

- Пошел нахуй отсюдова, - Люба замахнулась.

Демьян схватил ее за запястье и резко притянул к себе, они чуть не свалились на пол. Уверенным движением повернул Любу спиной и наклонил так, чтобы она уперлась лицом в стол – прямиком в вечернюю выручку.

Свободной рукой он задирал ее юбку и стягивал панталоны.

Люба сопротивлялась, но хватка его была такой крепкой, что любое ее движение приносило лишь боль.

- Чо тебе надо, ирод?! – прохрипела в купюры Люба.

- Говорю же, говно у тебя пойло, а ты грубиянка, ебать тебя буду, пока не образумишься, - по звуку сброшенного на пол ремня, Люба поняла, что Демьян не шутит.

Она еще пыталась слабо барахтаться, но когда почувствовала его хуй внутри, смирилась с неизбежным.

- Ох, хороша, сука, - Демьян мял Любины сиськи свободной рукой и двигался все быстрее. – Мычишь, нравится тебе, хлюпаешь пиздой как портовая шалава.

Люба закатила глаза и чувствовала, как по ее ляжкам течет смазка. Волосы растрепались, деньги разлетелись по полу. Он больше не держал ее за запястье – теперь за бедра, так было удобнее натягивать Любу на хуй.

Звонкий шлепок по жопе и Люба призывно взвыла. Еще шлепок, еще, еще. Демьян ебал ее со зверским упоением, довольно рыча и называя Любу блядью.

- Чаю мне принеси, - Демьян вытер хуй о подол юбки.

На нетвердых ногах Люба поплелась на кухню. У нее и в мыслях не было отказать. На поднос она еще положила свежую выпечку.

- А пойло у тебя все равно говно, и ты дерзкая баба, - Демьян отхлебнул чаю. – Придется каждый день ебать в воспитательных целях, - он довольно зажмурился. – Хорошо, очень хорошо.

- Да пошел ты, - Люба шумно уселась напротив.

Но Демьяну было чем заткнуть ей рот.

Всрато


Это вот если бы меня попросили описать этот день одним словом. Думаю, что пора завязывать с мозгоправами, ибо за мои деньги ничего хорошего они мне не говорят. Получила тут откровение на тему любви и задумалась "нахуя мне в 36 эта информация, чо вот с ней щас делать". Параллельно испортила настроение дорогому человеку. Получила сигналов с Марса и давай смотреть на стену на предмет, а не ебнуться ли в нее башкой.

И как-то вот руки сами понесли на тытруб, а там, о боже, новый клип нежной любимой мной Animal Jazz. И название песни, знаете, такое, говорящее - "Отъебись от себя".

Собсна, вот. Вдруг кто-то еще здесь их слушает.