У Паланика читала только роман "Уцелевший". О "Бойцовском клубе" слышала самые противоречивые мнения. Но они касались в основном художественных достоинств и недостатков, а не сюжета. Так что фильм, может быть, посмотрю.

"приємно" это - приятно, нравится.
Специально пошёл почитал правила. Найти их не так просто, но я справился. Там написано

Произвольная цитата

Официальный язык Клуба - русский.

Но нет запрета публиковать сообщения на иностранном языке и не написано что обязательно давать перевод. По крайней мере я такого запрета не нашёл.

Насколько мне запомнилось бойцовский клуб это не про аутодеструктивное, поведение. Там герои разрешили себе делать то что им хочется, но именно автоагрессия там мне не запомнилась.
Грубо говоря, если я пошёл заниматься боксом - это не потому что я мазохист и мне нравится получать по морде.

Современный мазохизм

* * * * *
Золотарь пришел однажды на базар. Когда этот славный человек подошел к прилавку торговцев розовым маслом, то аромат, приятный для каждого, подействовал на него так сильно, что золотарь упал в обморок. Как ни пытались привести его в сознание, все было напрасно, пока не появился лекарь, который дал ему понюхать кусок дерьма. Как по мановению волшебной палочки золотарь открыл глаза. Лекарь же сказал: «Этот человек никогда не знал розового масла. Его «розовое масло» сделано из другого вещества.

Саади
- - - - - - -

Ныне мазохизм понимается как болезнь души в виде чувства наслаждения от причинения себе различного рода страданий. Сам по себе мазохизм, являясь разновидностью психопатии, довольно редкое и самобытное явление. В трудах Зигмунда Фрейда и последующих психоаналитиков мазохизм понимается исключительно как перверзия, противоестественная реализация полового чувства, либидо.

Сегодня такая трактовка считается односторонней и устаревшей, поскольку изменился и сам мазохизм, который из бурного и выразительного фонтана страстей и эксцентричных поступков превратился в скучное и невыразительное поведение, череду чудачеств и странноватых привычек, не выходящих за рамки законности и общественной морали. Судить о мазохизме и диагностировать его стало труднее, а вследствие бесцветности всех его проявлений отпала и сама необходимость в его выделении как патологии и, следовательно, необходимость в терапии. Словом, сегодняшний мазохизм постепенно ушел за пределы интересов психиатрии, оставшись на уровне заскоков и экзотики из повседневной жизни, дав почву анекдотам, пересудам, злословию.

Но тем не менее даже нынешний, внешне безобидный, слабый, хилый, безжизненный и вызывающий уныние мазохизм имеет те же внутренние корни, что и классический мазохизм былых времен. Причины, из-за которых махровый мазохизм постоянно тяготел к преступности, а сегодня получил «вольную», не в изменении биологии человека (она осталась прежней), а в перемене его образа жизни, культуры, мышления.

Скажем, что свое название мазохизм получил от доселе малоизвестного и не обремененного талантом писателя со странной фамилией Захер-Мазох, для русского уха уже изначально звучащей как патология. Разумеется, слово «захеризм» было бы точнее, однако заложенная в нем двусмысленность привела к тому, что исторически упрочилась вторая часть фамилии для обозначения этой психопатии.

Несомненно, мазохизм, как и садомазохизм, существовали и раньше, и следы их можно обнаружить в самых древних папирусах и клинописных таблицах. Древнегреческие страдальцы Сизиф, Тантал и Прометей — типичные объекты садистских наклонностей олимпийских богов, но нам неизвестно, были ли эти мифические герои мазохистами. Мы знаем, что популярным развлечением в древности и в средние века было посещение гладиаторских боев, рыцарских турниров и казней в той степени, как ныне привлекает некоторых коррида или футбол. Но все это случаи, когда удовольствие в наибольшей степени получает созерцающая, а не претерпевающая сторона. Получение сладострастия, допустим, в случае собственной казни хотя и возможно теоретически, но не могло быть испытано во второй раз по понятной причине. Именно потому, что многочисленные аутодафе в средние века приводили к сокращению числа всячески оговаривающих себя мазохистов и, напротив, воспринимались толпой как разновидность культмассового зрелища, — количество садистов, напротив, росло. Вне сомнения, последний фактор не мог не сказаться на всей последующей истории нашей цивилизации, которая приобрела посредством дарвиновского отбора по преимуществу садистски ориентированный характер. Садизм занимал основное место в истории по причине его активности, агрессивности, направленной вовне, в то время как мазохизм был подчиняем, вторичен, скрыт и направлен внутрь явления. Это своего рода «инь» и «ян» китайской эзотерической доктрины, где роль активного «ян» выполняет садизм, а роль «инь» достается соответственно мазохизму.

Однако садизм не просто оборотная сторона мазохизма, как думалось в начале. Их союз в большинстве своем оказывался нечаянным, а если он и имел место, то далеко не во всех случаях находил равное удовлетворение с обеих сторон. Чаще всего обнаруживались изолированные извращенцы обоего толка. И если садисты в современных условиях не столько причиняют страдания другим, сколько не оказывают помощь в обстановке мучения, со злорадством и явным удовольствием наблюдая за этим, то мазохисты в тех же условиях не только охотно идут на унижения, пытки, трудности, сколько без особой нужды манкируют собственным здоровьем и безопасностью под предлогом «закаливания», «испытания себя», получения каких-либо материальных или даже духовных благ, на деле оказывающихся вздором и фикцией. И если уличить первых в их садистских наклонностях бывает в наше трудное время весьма непросто, то и вторые будут делать круглые глаза, с пеной у рта доказывая, насколько много положительных эмоций они получили во время болезненного, опасного или самоуничижительного действа, а напоследок, как главный аргумент, еще и добавить, что, дескать, нам всего этого не понять.

И напрасно вы будете еще что-то доказывать, выстраивая строгую цепочку безукоризненных по логике аргументов, приводить примеры из жизни или цитировать корифеев: ничего этого они не поймут, потому что этого им не надо.

Мазохически акцентуированные субъекты, несмотря на ситуацию их позора, унижения, глумления, страдания и отсутствия здравого смысла в их поступках, оказываются более неуязвимыми, чем можно было ожидать. Это отнюдь не альтруисты или космополиты, охотно берущие на себя тяготы других или пытающиеся заменить другого в трудной ситуации. Их эгоизм и гедонизм особо утонченный, поскольку мазохисты весьма прихотливо относятся к боли и трудностям, которые предлагает им жизнь, — и уж, конечно, сами они никогда в одиночку не станут валить лес или отдавать ближнему последнюю рубашку. Надругательства, оскорбления, лишения и боль, претерпеваемые и смакуемые мазохистами, вовсе не вызывают у них чувства раскаянья, угрызений совести, стыда, а, напротив, сопровождаются переживанием глубокого удовлетворения и даже возвышения, чуждого и непонятного простым смертным. И если случается, что мазохисты иногда скрывают эти свои душевные особенности, то делают это они лишь потому, что наслаждение болью или собственным неблагополучием вызывает недоумение, порицается, а то и наказуется остальной частью общества.

Эгоизм мазохистов заключается и в том, что каждый из них до небес превозносит положительные эмоции, получаемые ими в ситуации страдания, оказывающиеся для них много выше других душевных или материальных благ, вследствие чего иерархия их потребностей и жизненных ценностей оказывается деформированной по отношению к другим людям. Истинный мазохист вследствие испорченности не помогает другим людям и стремится избежать натуральных трудностей, приносящих на первый взгляд аналогичные страдания, как и те, которые он усердно культивирует, поскольку первые не устраивают его в мелочах, неинтересны, непрестижны или заставляют прилагать дополнительные усилия. Мазохист же все, кроме изысканных страданий, стремится получать даром.

И если обратиться к корням этой древнейшей психопатии, то они находятся в человеческом бессознательном. Это чисто человеческий изъян, которого нет даже у высших животных. Именно в области бессознательного в отличие от сознания нет запретов, табу, ограничений, вызванных условностями социальной среды, которые надо было бы соблюдать, чтобы выглядеть культурным, воспитанным человеком. Нет там и логически обоснованного отрицания и утверждения, а, напротив, имеется беспредельная свобода, отрицающая какое-либо разделение и какое-либо рамки. Вследствие анатомически близкого расположения центров удовольствия и боли в мозгу человека, при некоторых привходящих условиях возможно легкое переключение с одного центра на другой, образование временных связей или даже «короткое замыкание» с инверсией переживания, когда удовольствие принимается за боль, а радость причиняется внешним страданием. И, несмотря на то что с внутренних мозговых позиций мазохисту должно быть все равно: ассистирует ли ему в акте самоистязания садистски ориентированная личность, применяется ли какой-то механизм или природные средства — лишь бы с их помощью раздражались центры удовольствия, настоящий мазохист проявляет консерватизм и рутину, весьма неохотно заменяя один метод другим, ему непривычным, придавая немалое значение мелочам и нюансам. Именно поэтому среди мазохистов обнаруживается некоторый перевернутый эстетизм, своего рода «чайная церемония», в которой имеет значение каждая деталь привычного им «сценария» или ритуала, а роль чая и чашек выполняют хлысты, пилы или просто ледяная вода.

Несмотря на то, что к мазохизму имеются определенные предпосылки врожденного характера, истинным мазохистом человек становится исключительно под влиянием обстановки, например в результате острого или хронического стресса, когда внешний стимул, должный приносить боль и страдание, неожиданно вызывает глубокое удовлетворение, которое субъект стремится испытать вновь, в результате чего условная связь закрепляется.

Немало вопросов возникает и при попытках постижения мазохизма с позиций закона всеобщей причинности, закона кармы. Первоначальное суждение здесь таково: извлечение удовольствия или радости из ситуации, когда по всем основным параметрам надо страдать, — это издевательство над природой, обман ее. Однако природу можно перехитрить только в самом начале, поскольку наказание через обратную связь рано или поздно, но обязательно достанет извращенца. Нельзя забывать, что положительные эмоции появились у живых существ не случайно, а как поощрение при избежании мук или условий страдания, а также при удовлетворении некоторых инстинктов. Человек не представляет здесь исключения, и беззастенчивая культивация незаслуженных наслаждений (в чем он оказывается большим и довольно-таки изобретательным умельцем) всегда оборачивается наказанием в виде страдания, которое рано или поздно наступит. Согласно буддизму, человеческая жизнь есть страдание, а поэтому мечта о радикальном устранении мучений и боли есть одна из самых больших иллюзий человечества. Но это не означает, что человек обязан искусственно умножать свои страдания. Дело в том, что причинение себе увечья, истязание себя холодом и голодом не приносит просветления или какой-нибудь физической пользы. Чувство возвышения и даже экстаза, переживаемое мазохистами на высоте, при кульминации мучений, оказывается не только эгоистичным, неправильным, не приносящим благополучия и радости окружающим, но и в конечном итоге оно вредит и ему самому. Нельзя и заранее, впрок натерпеться суррогатных страданий, чтобы потом нагрешить вдоволь, или быть безразличным к страданиям естественным, кармическим. Многие верующие, пишет целитель Юрий Иванов, рассматривают удовольствие как помеху в своем духовном развитии и начинают считать, что страдание само по себе представляет какую-то ценность. Такие люди заставляют себя беспомощно страдать потому что они придумали, будто быть несчастным само по себе является достойным и заслуживает уважения. Но я напомню, что искупление грехов, отработка негативной кармы осуществляется не абстрактной болью или деланным страданием, а их разновидностями, получаемыми в естественных условиях и натуральным путем. То есть страдание допустимо и даже по-своему облагораживает человека, если оно неизбежно, необходимо и направлено на пользу себе и людям. Если же претерпевание боли оказывается самоцелью или если оно начинает восприниматься как наслаждение, — оно приносит человеку только отрицательный результат. «Моральный мазохизм», — пишет Эрих Фромм, — это влечение к психическому вреду, униженному, подвластному состоянию; обычно такое желание не осознается, но оно рационализируется как преданность, любовь и самоотверженность или как покорство законам природы, судьбе, другим трансцендентным человеку силам». Согласно представлениям сексопатологов, мазохист в значительно большей мере испытывает наслаждение не от физической боли, а от самоунижения и унижения со стороны партнера.

Опытный мазохист, однако, старается не преступать эмпирических границ в дозе получаемых им страданий, вполне резонно полагая, что это может оказаться и опасным. Но он очень часто нарушает эти ненадежные рубежи, получая взамен экстаза боль и досаду, и это касается не только таких изначально порицаемых извращений, как наркомания и алкоголизм, но даже и таких вполне легальных и внешне респектабельных занятий, как альпинизм или ныряние в прорубь.

Клиническая психиатрия, как говорилось, имеет дело только с крайними степенями мазохизма, когда поведение принимает заведомо опасные и одиозные формы. Современный же мазохизм в большинстве своем оказывается субклиническим, то есть «законспирированным», скрытым, уменьшенным в силе и выступающим под маской характерологических особенностей, хобби, привычек, профессии, модернистских оздоровительных методик и диет. В отличие от прежних времен это есть малый или амбулаторный мазохизм, завуалированный, низведенный до степени социальной и биологической необходимости, а поэтому как мазохизм он не диагностируется практически никогда.

Так, существует разряд извращенцев, стремящихся выставлять себя перед окружающими в неприглядном свете, подшучивая над собой, называя себя ничтожеством, подлецом, подонком, недостойным даже жить на этом свете, и т. д. Однако эти и тому подобные на первый взгляд оскорбительные эпитеты и прозвища не являются показателем самокритики, раскаянья или, если уж говорить о патологии, — депрессии, а оказываются неосознаваемой самозащитой или даже вполне намеренным хитрым приемом, рассчитанным на то, чтобы ввести в заблуждение окружающих или добиться их снисхождения в критические моменты собственной жизни. Такой мазохист никогда не выполнит всех тех угроз и не сведет свои счеты с жизнью, оставаясь при этом вес тем же негодяем, маску которого он якобы срывает при своем мнимом раскаянии. Однако в некоторых случаях дошедший до истерики субъект настолько входит в свою роль, что действительно теряет какое-либо представление о реальности и может нечаянно убить себя Или причинить себе тяжелые увечья. Чаще же он хотя и прибегает к членовредительству, но больших травм себе не наносит. Столь нехитрое поведение и на самом деле дает ему некоторые преимущества в социально и психологически дезадаптирующей обстановке (например, в тюрьме), однако если к нему прибегают и в обычной жизни, следует прямо поставить вопрос о психическом здоровье индивида. Можно сказать поэтому, что мазохистом становится не только акцентуированная, психопатичная, но и вполне здоровая личность в невыносимых жизненных обстоятельствах и в результате истощения се защитных психологических механизмов, а также личность подростка, алкоголика или наркомана. Во всех перечисленных случаях личность находит стихийный выход энергии накопившихся эмоций, неудовлетворенных амбиций и страстей, а также при условии ее постоянного унижения или извращенного воспитания.

В последние годы в связи с известными «постперестроечными» процессами в нашей стране появились и функционируют различного рода псевдонаучные оккультные учения, секты, «ашрамы», оздоровительные методики и кружки, включающие в качестве обязательного условия беспрекословное подчинение учителю и выполнение на первый взгляд бессмысленных, а по более глубокому пониманию — уродующих душу и тело ритуалов и мазохических практик, направленных на превращение боли в радость. Последнее внедряется новоявленными «гуру» отнюдь не случайно, поскольку позволяет контролировать учеников, сделав из них бездумных адептов своего «учения» или зомби.

Немалое число так называемых «народных» лечебных и оздоровительных практик, в том числе заимствованных из дальних стран и чуждых нам культур, а также наспех сработанных отечественными умельцами, имеют только психологическое, и, быть может, меркантильное обоснование для самих авторов…

Исторически известны самые разные варианты мазохизма, среди которых можно выделить не только факиров Индии, истязающих и уродующих собственное тело не только с целью заработать на пропитание, но и, так сказать, «из любви к искусству». В основе факиризма изначально лежал мусульманский вариант аскезы, религиозно-мистического учения самоотречения, отказа от земных утех ради достижения некоего нравственного идеала. Факиры публично демонстрировали свое презрение к телу и безразличие к боли, застывая в вычурной позе на месяцы и годы, полностью отказываясь от употребления еды, речи и т. д.

К вариантам мазохизма на религиозной почве можно отнести и фанатиков средневековья, так называемых флагеллантов, усмиряющих плоть с помощью лупцевания себя хлыстом, а также аскетов-отшельников, налагающих различного рода епитимьи — морить себя голодом, носить тяжелые вериги, ходить в стужу босиком и т. д.

Согласно записям, св. Франциск Ассизский прислуживал прокаженным и даже целовал их, испытывая сладостные ощущения. После своего великого отречения от собственности этот в прошлом состоятельный молодой человек, бывший «баловнем отцовского дома», питался объедками, и ему казалось, что он никогда еще не вкушал более изысканных яств.

Целитель К. Сельченок выделяет страдальчество как образ мысли, как черту характера. По его мнению, такое страдальчество очень устойчиво. «Очень приятно чувствовать себя обиженным и обделенным. В этом есть какой-то патологический шарм — осознавать безнадежность своего положения, выдавая таким образом самому себе «индульгенцию» на лень и пассивность», — заключает этот автор. Сюда же можно отнести известные большинству врачей психологические основы «госпитализма» или пресловутого «ухода в болезнь».

И если перечисленные приемы еще как-то можно объяснить по Фрейду, в частности сублимацией психической энергии либидо на какие-то окольные пути, то такого же рода действия, направленные некоторыми адептами с целью возвыситься над остальными, стать святым или посвященным, оказываются просто наивными. Е. И. Рерих в одной из своих книг недвусмысленно говорит: если бы святость или посвящение давались только тем, кто отказывается от мяса, то к лику святых были бы причислены корова, слон и лошадь. Адольф Гитлер, как известно, был убежденным вегетарианцем.

Современные мазохисты очень сильно изменились, наверное, в той степени, в которой переменились и все условия теперешней жизни. По сути дела, мазохизм конца XX — начала XXI века — это даже не диагноз, оскорбление или прозвище, а собирательное понятие, означающее получение положительных эмоций через ситуацию претерпевания боли.

Так, в подземных переходах и у вокзалов практически каждого современного города сосредоточиваются различного рода убогие и калеки, которые не столько тяготятся своим уродством и ужасающей нищетой, сколько демонстрируют их, извлекая из этого, казалось бы, вовсе незавидного положения немалые материальные выгоды. В поликлиниках до сих пор иногда встречаются пациенты, вырвавшие у себя почти все зубы и мечтающие вырвать остальные под предлогом нестерпимой боли. Сюда же можно отнести некоторых больных сахарным диабетом, с удовольствием и в больших количествах поглощающих сладости, пациентов с язвенной болезнью, обожающих бифштексы с кровью под водочку и соленый огурец, а также больных хроническим тонзиллитом, килограммами уписывающих мороженое и с не меньшим удовольствием получающих мотом больничный лист.

Немало мазохически акцентуированных субъектов встречается и среди практически здоровых людей, в особенности когда встречается «почва» (неблагоприятная наследственность, задатки воспитания) и «среда» (психотравмирующая, дисгармоничная внешняя обстановка). Здесь мы обнаруживаем индивидов, постоянно или периодически теряющих чувство меры и объедающихся тем или иным вкусно приготовленным продуктом, в особенности если он достался им даром или пропадает. Вспомните шолоховского деда Щукаря, съевшего за один присест почти целого теленка.

Своеобразный культ обжорства имелся и в Древнем Риме. Однако патриции умели предупреждать его нежелательные последствия, своевременно вызывая у себя рвоту.

Особое место среди этих «пищевых» видов мазохизма занимает алкоголизм. Заметим, что алкоголь, несмотря на то что он является высококалорийным продуктом питания, при неумеренном его потреблении способен вызывать так называемый похмельный синдром: мучительное состояние слабости, дискомфорта, нарушения функций всех внутренних органов, включая нервную систему, психические расстройства и т. д. Отметим специально, что память у алкоголиков во время запоев и после них существенно не страдает. Каждый из пьяниц, как правило, хорошо помнит детали запоя или похмелья и достаточно правильно оценивает причину последнего. Несмотря на это, не проходит и недели, чтобы тот же индивид сознательно и добровольно не ввел себя в состояние тяжелого опьянения, а следовательно, и похмелья снова.

Даже маленький ребенок, еще не умеющий говорить и не все понимающий, если однажды попытается поиграть пламенем свечи, то больше никогда в жизни не сделает ничего подобного. Алкоголик же, взрослый и вполне отдающий себе отчет человек, ведет себя более неразумно, чем младенец. Стремление заполучить максимум положительных эмоций с помощью спиртного для алкоголика оказывается много ценнее и аргументированнее, чем последующие похмельные жалобы. Это и есть особый или алкогольный мазохизм, который впервые выделяется здесь как специфический признак. Алкоголики, будучи мазохистами, будут пить, зная, что завтра они умрут, если выпьют сегодня. Даже если скажут, что расстреляют всю их семью, а на город сбросят атомную бомбу, — многие из алкоголиков все равно будут пить.

Почему алкогольный мазохизм называется особым? Только потому, что при классических вариантах этой перверзии ситуация страдания и боли обычно предшествует получению положительных эмоций, тогда как при алкоголизме все наоборот: эйфория, гипоманиакальное состояние, свойственные опьянению, идут впереди страдания в виде похмелья. Однако у некоторых алкоголиков в состоянии похмелья вкус водки вызывает отвращение и с трудом контролируемую рвоту, тогда как, всосавшись в кровь, водка вызывает победное чувство и обостренность всех жизненных впечатлений. Кроме того, есть мнение, что положительные эмоции, получаемые алкоголиком через выпивку, много богаче и интенсивнее, чем у обыкновенных людей. То, что при алкоголизме эйфория предшествует страданию, сути дела не меняет, поскольку разрыв между удовольствием и болью оказывается здесь очень небольшим. Обе эти эмоции при кульминации момента практически сливаются в одно сложное и противоречивое переживание удовольствия-и-боли, характерное и для всех других разновидностей мазохизма, где боли придается сравнительно меньшее смысловое и эмоциональное значение. Тем не менее каждый алкоголик, если ему указать на данный факт, будет категорически отрицать свое влечение к страданию, сказав примерно следующее: что будь его воля, он отменил бы похмелье вовсе. И со всем этим вполне можно согласиться, поскольку влечение к страданию у алкоголика неосознанное. Но ведь точно так же стал бы отрицать и «классический» мазохист какую-нибудь сознательную желательность для себя всех этих увечий и болезней, возникающих как издержки патологического влечения к боли. Если мазохист и попадает иногда в операционную или в реанимацию, то и там он будет твердить о потребности для себя одних только сладострастных ощущений, а не болезней или ужасных ран, сокращающих его жизнь. Но, как уже говорилось, стимуляция в себе искусственного наслаждения, суррогатной радости или счастья, в особенности когда ситуация говорит об обратном, рано или поздно оборачивается кармической расплатой: горем, депрессией/страданием в обратно пропорциональной зависимости от уворованного счастья…

Следует заметить, что мазохисты не самоубийцы и сознательного стремления к смерти, как и депрессии, у них нет. Даже когда они наносят себе самые страшные раны или когда без особой на то нужды манкируют собственным здоровьем, они постоянно надеются, что их бедный, истязаемый и подчас находящийся на волосок от гибели организм будет постоянно отправлять в мозг флюиды наслаждения и нескончаемого счастья. На фоне остального человечества испытывающие счастье и горе мазохисты представляются особо утонченными гедонистами, выискивающими во всех жизненных передрягах только одну чувственную сторону бытия: удовольствие, радость, счастье, наслаждение, и полностью отрицая противоположный полюс в виде горя, страдания, боли и других напастей.

Но, как известно, физический мир биполярен, обусловлен и существует за счет единства и борьбы противоположностей, то есть диалектика его такова, что после взлета обязательно падение, после здоровья — болезнь, а после радости, как поется в одной старой песне, — неприятности. Человеку не может постоянно и во всем везти. Равным образом он не может находиться в состоянии вечного кайфа. Рано или поздно наступает полоса невезения, разлада, безотрадности, боли. И это неизбежно, как бы человек ни старался эту мрачноватую сторону бытия устранить или преуменьшить.

Человек, который буквально понимает, что он создан для счастья, как птица для полета, — неисправимый идеалист и эгоист, не знающий законов диалектики. Всякая самая сильная и большая радость неизменно приедается и куда-то уходит, а при большом количестве ее — может даже надоесть и вызвать обратное чувство. Представьте, к примеру, что вы едите шоколад. И только первые несколько минут вы будете испытывать от него максимум удовольствия. Позднее вкус шоколада будет постепенно тускнеть, а через некоторое время даже сам вид его будет вызывать у вас отвращение. Точно так же если человек наносит себе повреждение, тем самым испытывая небывалое блаженство, то он может делать это лишь до некоторых пор. Так, наблюдаются случаи «самоизлечения» алкоголиков в третьей, завершающей стадии по причине непереносимости ими спиртного из-за массы сопутствующих заболеваний и прекращения эйфоризирующего действия алкоголя.

Вспоминаю когда-то прочитанный рассказ о старом времени, когда некий барин, страстный любитель русской парной, всегда ругал своих слуг, что они слишком слабо хлещут его веником, пока один из них не догадался вставить в веник несколько прутков проволоки. Барин впервые получил удовлетворение, но потом увидел свою кровь, испугался и начал кричать, требуя прекращения порки.

Нечто подобное происходит и при алкоголизме, когда человек лишь до некоторой поры воспринимает свое безудержное пьянство как сплошной праздник. Точно так же известны случаи, когда отдельные лица, увлекающиеся «моржеванием» или закаливанием по П. Иванову, начинают с особой молодецкой лихостью демонстрировать друг перед другом и перед окружающими свою способность долго сидеть в проруби. Аналогичным образом ведут себя и некоторые охотники до парной, в кругу которых считается престижным выдерживать самый крепчайший пар. Председатель Рериховского теософского общества С-Петербурга, кандидат биологических наук Ольга Стукова обоснованно называет любителей «подледного» плавания наркоманами. Холодовой стресс, которому подвергают себя «моржи» или «ивановцы», приводит не только к истощению эндокринных систем организма, но и к привлечению для борьбы с ним своеобразного «неприкосновенного запаса» внутренних наркотиков — эндорфинов, которые снимают боль. То же самое искусственное стимулирование происходит и у наркоманов. В этом случае отказ от ныряния в прорубь (равным образом как и отказ от употребления наркотика) вызывает болевой абстинентный синдром.

Немалую долю мазохизма содержат и некоторые привнесенные из дальних стран диеты и оздоровительные системы. Я встречал, например, людей, выпивающих по утрам стакан собственной мочи с тем же удовольствием, как некоторые пьют парное молоко, и даже гордящихся этим.

Разумеется, приличия, особенности питания и культуры имеют относительный характер, однако есть и чисто физиологические пределы, преступать которые опасно как индусу, так и эскимосу. Так, если какой-нибудь целитель откроет лечебные свойства собственного кала и будет пропагандировать этот метод лечения как панацею, то это наверняка вызовет протест и отвращение у самого ярого сторонника уринотерапии.

Есть что сказать и о вегетарианстве, которое, к примеру, для Индии, страны с тропическим климатом, оказывается вполне естественным и понятным: масса овощей и фруктов круглый год, жирное в рот не лезет в жару, кроме того, мясо там быстро портится. Но чем дальше мы движемся на север, тем возможность быть вегетарианцем становится все более проблематичной. Речь идет даже не о чукчах, для которых травоедение оказывается вообще немыслимым делом и не только из-за особенностей их культуры и физиологии, но и потому, что из природных «овощей» им остается один только ягель. Даже и мы, люди средней полосы и ниже среднего достатка, несмотря на все действительные достоинства растительной пищи, находимся, если можно так выразиться, в зоне рискованного вегетарианства, а поэтому в силу выживания вынуждены быть всеядными… Можно обратиться и к авторитету выдающегося индийского мыслителя Свами Вивекананды, который писал, что «те нации, которые едят животную пищу, всегда, как правило, заметно храбрее, решительнее и интеллектуальнее», а «со времени… вовлечения индусов в вегетарианство… среди них не родился ни один оригинально мыслящий и великий человек».

Кроме всего, остается открытым вопрос: достаточна ли калорийность растительной пищи, скажем, для тех же жителей Крайнего Севера, особенно остро нуждающихся в этом, и каким образом организм человека обходится без так называемых незаменимых аминокислот, содержащихся только в мясе.



Современный мазохизм многолик. Он, как сказано выше, не укладывается в один синдром, один диагноз. Да и болезнь ли это или состояние души, которое нужно не лечить, а принимать как должное? Однозначного ответа на этот вопрос нет, тем более что критерий патологии для мазохизма всегда оказывается социальным и в меньшей степени биологическим: опасность для себя и для общества. Ни того, ни другого в современном мазохизме может и не быть. И если пьянство, алкоголизм однозначно порицаются любой цивилизованной моралью, то умеренное потребление спиртных напитков, напротив, закрепляется в обычаях и традициях многих народов как нечто приятное и вместе с тем полезное. То же самое можно сказать и о некоторых откровенно авантюристических путешествиях, восхождениях и погружениях с целью доказать самому себе пресловутую «твердость духа», ловчее всех забраться на самую высокую гору или сноровистее других опуститься на дно самой глубокой пропасти, то есть стать чемпионом, попасть в Книгу рекордов Гиннесса, получить медаль, денежный приз и т. д.

Мазохизм далеко не во всех случаях оказывается бескорыстным. Кроме альпинистов, аквалангистов, спелеологов, парашютистов имеются и так называемые трудоголики, которых в советское время нещадно эксплуатировали как героев труда и передовиков производства и которые в наши дни гнут горб на своей ферме или в фирме, занимаясь самоэксплуатацией и работая на износ.



Современный мазохизм не считается болезнью не только потому, что он «узаконен», имеет респектабельный вид и не достигает столь чудовищных размахов, как мазохизм былых времен, но и по той причине, что он практически начисто лишен эротической окраски. Скажем больше: отдельные элементы мазохизма имеются у каждого человека, поскольку по закону природы он не может находиться в изоляции, а обязан иметь прямые и обратные связи с окружающей средой. И если обстановка доставляет нам информацию, являющуюся источником больших и малых стрессов, то все это естественная основа нашей жизни.

Именно потому, что у человека имеются положительные эмоции, которые каждый из нас до определенной степени старается усилить или испытать повторно, — каждый из нас имеет вполне реальный риск стать рабом этих эмоций. Здесь я припомню первое правило из четырех благородных истин, сформулированных самим Гаутамой Буддой: все, что порождено привязанностью к земному, есть страдание. Отсюда все положительные эмоции, переживаемые нами, вне зависимости от их происхождения, в сущности, несут ущерб нашему духовному развитию, поскольку тормозят, задерживают его, привязывая к земным удовольствиям. Иными словами — мазохизмом, по буддизму, оказывается всякое удовольствие.

Но я не утверждаю необходимость аскезы или буддийской индифферентности, а хочу сказать только, что и классический, и современный мазохист, оказываясь тупиковой моделью для духовной эволюции, по сути, уподобляется крысе с вживленным в мозг электродом из опытов физиолога Олдса, день и ночь нажимающей на рычаг, раздражающий центры удовольствия, и падающей замертво от усталости и изнеможения…
.....

* * * * *
(c) Вяткин А.Д. "Гримасы богини Энио", 2007г.

На обиженных воду возят. Верно я украинец и это указано на моей странице. Я совсем не обижаюсь за негативные отзывы, но разве не за свободой выражения мнения мы здесь? И какая разница ты Поляк, Русский или Украинец - выражай свое мнение как хочешь где хочешь и когда ты этого хочешь потому что именно для этого мы здесь.

Не правильно. "На сердитых воду возят, а на дутых кирпичи". Всё вас, молодежь, учить надо

Лично мне пофиг, кто какой национальности, цвета кожи, ориентации и на каком языке говорит в повседневной жизни, но уже 100500 раз обсуждались подобные эскапады. Мнение администрации ресурса (и не только) однозначно и обсуждению не подлежит. Пользователи стараются объяснить непонимающим на ранней стадии, чтобы потом не было прецедентов, а некоторые (не будем показывать пальцем) очень обижаются на резонные замечания.

Возвращаемся к теме беседы. (Не флуди да нефлудим будешь)

А можно ли считать аутодеструктивным поведением "танцы по граблям"?

Произвольная цитата

можно ли считать аутодеструктивным поведением "танцы по граблям"?

Если это неумение делать выводы из ситуации, чтобы не попадать в неё вновь, то нет, наверное. Человек мучается, но просто не знает, как всё исправить.

А есть неконструктивное упрямство. Человек из вредности, назло продолжает повторять негативные сценарии, хотя хуже от этого, в первую очередь, ему же. Вот тут уже больше на саморазрушение похоже.

Фтему - навскидку избирательно...

До-мажор от селф-харма - отличается разве что только наличием элементов сексуализации-фетишизации самоповрежденческого действа.
А морфологический субстрат - тот же: говоря вообще, основная мотивация - штоп снизить градус псих.напряжения через аутодеструкцию.
Чисто мазохистический такой. В некоторой степени - обсессионно-компульсивный, а иногда - и императивный.
И да - у алко- и прочих вещество-, и просто зависимых - оно фсьо примерно то жэ самое.


А... Ну и снова да: подкорка довольно четко рулит в Голодняке. Всякие кагбэ случайные самоповрежданцы - начинают случаться-приключаться статистически достоверней, чаще, глубже и сильней, аха.

Tangeyzer, да уж...
Всё примерно так, как я и предполагала

Впрочем, бытовых ушибов/порезов у меня практически не случается. Единственное, что удалось вспомнить, так это то, как несколько лет назад я в день собеседования по итогам испытательного срока умудрилась расхреначить себе палец ключом от офиса, когда открывала дверь. Я даже не поняла, как это произошло. Мне даже больно не было. Только кровища, много кровищи)

Бывает...

Кстати, психолого-бихевиористическая деструктивность в сильном Голодняке - она тоже ввысь.. Порой пароксизмально-спастически, а иногда - и катастрофически. В т.ч. - и для тематических П/партнерских взаимоотношательств, мндэ.
"Плавали-знаем!"(с), угу...

Tangeyzer, а можно то же самое, только чуть более по-русски?

А вот, кстати, заметила, что за последние годы случайный и довольно высокий травматизм прошлых лет стал спадать очень качественно. При отсутствии голодухи и контроле мозговых червячков-то

У моей мамы бытовые травмы регулярно. Часто жалуется на это, не понимая, в чём дело. Она очень тревожный человек.