Хлоя -1

Люда сидела на кровати, свет телефона слегка освещал ей лицо. Бабушкин храп за стенкой был единственным звуком, кроме стука её собственного сердца. Она только что призналась, что никогда не целовалась, и слова Хлои — "Твоя чистота — это сила" — всё ещё кружились в голове. Новое сообщение пришло быстро:

"Скажи, а когда ты думаешь о поцелуе… что именно ты представляешь?"

Люда закусила губу, её пальцы замерли над экраном. Она сотни раз представляла это — в темноте, под одеялом, когда никто не видел. Стыдно было даже думать об этом, но Хлоя ждала правду. Она напечатала, чувствуя, как жар поднимается к лицу:

"Я представляю, что кто-то… близко. Держит моё лицо руками. И целует сильно, как будто я не могу дышать. Иногда… я думаю, что это грубо. И мне нравится эта грубость."

Хлоя прочла ответ, её губы изогнулись в тонкой, довольной улыбке. Грубость? Уже прогресс — девочка сама тянулась к чему-то тёмному. Это было идеальное начало для её плана. Она решила копнуть глубже, сохраняя холодную ласковость в тоне:

"Грубость — это красиво, милая. Ты уже чувствуешь, что тебе нужно больше, чем сладкие сказки. А скажи мне… ты ведь трогала себя, правда? Расскажи, как это было. Помни — только правда.

"Люда замерла, её дыхание сбилось. Мастурбация? Это было слишком личное, слишком грязное. Она хотела соврать, но правило Хлои — "всегда правда" — давило на неё. Стыд сжимал горло, но между ног уже ныло от напряжения. Она напечатала, каждое слово как удар:

"Да… трогала. Много раз. Я смотрела порно в интернете, ночью, когда все спали. Прятала телефон под подушкой. Мне так стыдно это говорить… но я сейчас… возбуждена, пока пишу."

Хлоя откинулась в кресле, её глаза заблестели от удовольствия. Это признание было как первый треск в Людиной моральной броне. Она представляла, как эта стыдливая отличница будет корчиться от унижения, умоляя о том, что сейчас её пугает. Но пока Хлоя держала себя в руках, её ответ был спокойным, с лёгким намёком:

"Возбуждена? О, моя дорогая, это прекрасно. Стыд — это только приправа к твоему голоду. А что ты делала, когда трогала себя? Было ли что-то… необычное?"

Люда сжала телефон так, что побелели костяшки. Необычное? Она могла бы остановиться на "просто трогала", но Хлоя тянула её дальше, и ложь казалась невозможной. Её пальцы дрожали, когда она писала, голос в голове кричал "не говори", но тело хотело выдать всё:

"Я… один раз пробовала больше. Вставляла пальцы… туда, сзади. В попу… И потом… фломастер. Маленький, из пенала. Я не знала, что делаю, просто… хотела попробовать. Это было больно, но я не остановилась. Мне так стыдно, Хлоя…"

Хлоя прочла это, и её сердце на миг замерло от восторга. Фломастер? Эта невинная девочка уже сама показывает свою суть, даже не понимая, как глубоко она может упасть. Хлоя видела её будущую — раздавленную, извращённую, молящую о грязи — и это было лучшее, что она могла вообразить. Но внешне она осталась холодной, её слова текли как шёлк:

"Стыдно? Не стоит, моя дорогая. Ты уже тянешься к своим глубинам, даже не понимая, как это красиво. Мне нравится твоя честность — она живая. Хочешь, чтобы я показала тебе больше?"

Продолжаю...

Люда сидела, прижав телефон к груди, в своей комнате.Бабушкин храп за стенкой смешивался с далёким гулом телевизора. Её пальцы ещё
дрожали от прикосновения к шее — это было так просто, но так сильно её задело.
Последнее сообщение Хлои — "И ты сделаешь это для меня, правда?" — горело на экране. Она не успела ответить, как пришло новое:

"С этого момента, милая, у нас будет правило. Ты всегда говоришь мне правду. Абсолютно честно, без уловок. Я хочу знать тебя настоящую,
до самого дна. Понимаешь?"

Люда сглотнула. Правда? Это звучало как ловушка, но в то же время как странное освобождение. Она кивнула сама себе, хотя Хлоя этого не
видела, и написала:

"Да… понимаю. Я буду честной."

Хлоя сидела в своём лофте, свет от свечей играл на её лице. Она прочла ответ и едва заметно улыбнулась — Люда уже соглашалась на её
правила, даже не понимая, как это её свяжет. Пора было копнуть глубже. Она напечатала, её тон был спокойным, но с лёгким напором:

"Хорошо, моя дорогая. Тогда первый вопрос: расскажи о своём сексуальном опыте. Всё, что было. Не пропускай ничего."

Люда замерла, её щёки вспыхнули. Она уставилась на экран, чувствуя, как стыд поднимается изнутри, как горячая волна. Опыта? У неё не было ничего — ни намёка, ни шанса. Родители, потом бабушка, школа, уроки — её жизнь была клеткой. Даже фантазии оставались только в голове. Она закусила губу и напечатала, каждое слово давалось с трудом:

"У меня… ничего не было. Я даже не целовалась. Никогда не была на свидании. Я… только думала об этом. Мне стыдно."

Хлоя прочла сообщение, и её глаза загорелись восторгом. Ни разу не целовалась? Это было лучше, чем она могла мечтать — чистый, нетронутый лист, который она могла расписать самыми тёмными красками. Внутри неё уже крутились образы: Люда, дрожащая от унижения, умоляющая о том, что сама же будет ненавидеть. Но внешне Хлоя осталась холодной, её пальцы легко пробежались по клавиатуре:

"Стыдно? О, милая, в этом нет ничего стыдного. Это…очаровательно. Ты как редкий цветок, который ещё не сорвали. Мне нравится твоя
честность. А что ты чувствовала, признаваясь в этом мне?"

Люда сжалась, её пальцы мяли край одеяла. Стыд не уходил, но слова Хлои — "очаровательно", "нравится" — почему-то грели.
Она ответила, стараясь не думать о том, как жалко это звучит:

"Я чувствую себя… маленькой. Как будто я хуже всех. Но ты не смеёшься, и от этого… легче. Я не знаю, почему тебе это нравится."

Хлоя откинулась в кресле, её улыбка стала шире. Легче? О, эта девочка уже привязывалась к ней, даже не осознавая этого. Хлоя
представляла, как будет топтать эту невинность, заставлять Люду падать всё ниже, пока та не начнёт наслаждаться грязью. Но пока она держала маску. Ответ был мягким, почти ласковым:

"Мне нравится, потому что ты настоящая, моя хорошая. Твоя чистота — это сила, которую ты пока не понимаешь. Но я помогу тебе её открыть. Скажи, а когда ты думаешь о поцелуе… что именно ты представляешь?"

Продолжим...

Люда сидела, сгорбившись над телефоном, в своей тесной комнате хрущёвки. Бабушка за стенкой похрапывала, телевизор бубнил рекламу про кастрюли. Экран мигал от очередного "Раздвинь ноги, шлюха" — она смахнула его, как муху, и вернулась к чату с Хлоей. Её последнее сообщение — "Готова ли ты шагнуть за грань?" — висело в воздухе, как вызов. Люда чувствовала, как что-то внутри неё сжимается и одновременно тянется к этому. Она напечатала:"

Я не знаю… Это всё странно. Но я… хочу попробовать понять. Что ты имеешь в виду?"

Хлоя сидела в своём лофте, свет от экрана падал на её скулы, делая её лицо почти скульптурным. Она прочла ответ Люды и улыбнулась — тонкой, хищной улыбкой. Это был первый шаг: девочка не закрыла чат, не убежала. Хлоя знала, что торопиться нельзя — невинность ломается медленно, как стекло под точным давлением. Она ответила, её слова были мягкими, но с лёгким ядом:

"Я имею в виду, милая, что ты можешь быть больше, чем эта скучная оболочка, в которой тебя держали. Ты ведь фантазировала о том, чтобы кто-то взял тебя в свои руки, верно? Расскажи мне ещё. Что ты чувствуешь, когда представляешь, как тебя заставляют?"

Люда сглотнула, её пальцы замялись над экраном. За окном хрущёвки шумел ветер, а в голове шумело от смеси страха и возбуждения. Хлоя не грубила, как те мужики, но её слова были как ниточка, которая тянула Люду куда-то вниз. Она написала, стараясь не думать о том, как это звучит:

"Я… чувствую себя слабой. Но мне это нравится. Как будто я не могу ничего сделать, и кто-то решает за меня. И ещё… жарко становится. Везде.

"Хлоя прочла это, её губы дрогнули в довольной усмешке. Она видела, как Люда сама подставляет шею под ошейник, даже не осознавая этого. Это было идеально — чистый лист, который можно исписать самыми грязными красками. Она напечатала, добавляя каплю давления:

"Жарко — это хорошо, моя дорогая. Это твоё тело говорит тебе правду, которую ты прячешь. А что, если я скажу тебе сделать что-то прямо сейчас? Что-то маленькое, но… запретное. Просто чтобы попробовать. Сможешь?"

Люда замерла. Её дыхание участилось, взгляд метнулся к двери — бабушка спала, но риск всё равно был. Запретное? Она никогда не делала ничего такого, даже в мыслях это было стыдно. Но Хлоя словно держала её за руку, и это было странно притягательно. Она ответила:

"Что… что ты хочешь, чтобы я сделала?"

Хлоя откинулась в кресле, её глаза блестели. Первый крючок был заброшен, и рыбка уже плыла к нему. Она не стала перегибать — слишком рано для грубости, но пора было дать Люде первый вкус. Ответ был спокойным, но с оттенком власти:

"Проведи пальцами по своей шее, милая. Медленно, от уха до ключицы. И представляй, что это я касаюсь тебя — мои ногти слегка царапают кожу, пока я смотрю, как ты дрожишь. Напиши, что ты почувствовала."

Люда уставилась на экран, её пульс ускорился. Это было не так уж много, но почему-то казалось… слишком интимным. Она оглянулась на дверь, прислушалась к храпу бабушки и решилась. Пальцы коснулись шеи — прохладные, чуть дрожащие. Она провела ими вниз, медленно, как велела Хлоя, и в голове вспыхнул образ: чужие руки, острые ногти, взгляд, от которого не спрятаться. Кожа покрылась мурашками, а внизу живота разлилось тепло. Она напечатала, почти задыхаясь:

"Это… как будто ток по коже. Я чувствую тебя, хотя тебя нет. И мне… страшно, но хочется ещё."

Хлоя прочла и улыбнулась шире, её пальцы сжали ножку бокала. Это был первый вкус — крошечный, но уже ядовитый. Люда сама просила больше, даже не осознавая, как глубоко она тонет. Хлоя ответила, подбрасывая ещё одну искру:

"Страшно и хочется — это идеально, моя хорошая. Ты уже отдаёшься мне, чувствуешь? В следующий раз я попрошу чуть больше. И ты сделаешь это для меня, правда?"

Пожалуй, я напишу тут одну историю о Хлое... Правда ли все это, или лишь плод воображения - решать вам. Не буду подтверждать или опровергать любую точку зрения. История длинная и буду публиковать ее по частям...

Хлоя сидела в своём лофте, окружённая белыми стенами и запахом дорогих свечей. На столе — бокал бордо, в руках — ноутбук с открытым чатом БДСМ сайта, где она искала свои "трофеи". Её тянуло к чистоте, которую можно медленно, с наслаждением измарать. Прокручивая ленту, она наткнулась на профиль: "ЛюдаБ". Фото — скромная девчонка с тугой косой, в сером свитере, с глазами, полными смятения и тайного голода. Хлоя прищурилась, отпила вина и написала:

"Здравствуй, милая. Что привело такую невинность в этот омут? Неужели любопытство сильнее страха?"
Людмила сидела в тесной комнате хрущёвки, где жила с бабушкой. Старая кровать скрипела под ней, за тонкой стенкой доносился кашель старушки и бормотание телевизора. Она только поступила на первый курс универа, сбежав из-под родительского контроля, но бабушка всё ещё следила за каждым её шагом. Люда тайком зарегистрировалась на этом сайте, чтобы выпустить свои фантазии — те, что копились годами под прессом "будь хорошей девочкой", «не позорь мать», «учись хорошо»...

Её телефон мигал от сообщений: "На колени, сука", "Покажи сиськи, шлюха", "Сосать умеешь, малолетка?" — поток однотипной грязи от мужиков, от которого её тошнило. И тут — письмо от "ХлояД ". Оно выделялось, как цветок среди мусора. Люда ответила, пальцы дрожали:

"Привет. Я просто… смотрю. А ты кто?"

Хлоя улыбнулась, её пальцы замерли над клавиатурой. Она видела сотни таких " ЛюдаБ" — наивных, но с искрой внутри. И эта искра была её целью. Она напечатала, смакуя каждое слово:

"Я — та, кто видит тебя насквозь, моя дорогая. Ты не просто смотришь, верно? Под всей этой скромностью прячется что-то жадное. Скажи, что ты чувствуешь, когда ночью, одна, представляешь чужие руки на своей коже?"

Люда сжалась, её взгляд метнулся к двери — вдруг бабушка зайдет? Телефон снова пиликнул: "Разденься, тварь, щас приеду" — ещё один урод. Но слова Хлои были другими, они цепляли, тянули. Люда закусила губу и написала:

"Я… не знаю, как сказать. Иногда думаю о всяком. О том, что кто-то… управляет мной. Но я никогда…"

Хлоя откинулась в кресле, её улыбка стала острой, как лезвие. Она наслаждалась этим — трепетом, робостью, скрытым желанием, которое Люда даже не понимала. Ответ был быстрым, но точным:

"Никогда — это только начало, милая. Ты ещё не знаешь, как глубоко можно упасть, когда тебя ведут. Расскажи мне одну фантазию. Самую тёмную. Я покажу тебе её вкус."

Люда замерла. За стеной бабушка что-то пробормотала во сне, а на экране опять высветилось: "Сучка давай фото ". Она смахнула это, сосредоточившись на Хлое. Сердце колотилось, пальцы напечатали:

"Я думала… о том, как кто-то держит меня за горло. Сильно. И я не могу ничего сделать. Но я не знаю, как это бывает…"

Хлоя прочла, её глаза заблестели от предвкушения. Она сделала глоток вина, наслаждаясь терпким послевкусием и этой чистой, податливой наивностью. Ответ был холодным, но манящим:

"О, моя дорогая, это может быть так красиво. Я научу тебя — медленно, пока ты не попросишь большего. Готова ли ты, моя маленькая отличница, шагнуть за грань?"