Мазохисткий душ. Бездна боли

Со дня крайнего селфа прошло две недели.

В конце июля я переоткрыл для себя ремень - элемент гардероба оказался моей новой любимой игрушкой, оружием против голода и одиночества. Если бы не он, я, наверное, сошёл бы с ума от неутолённой жажды.

Первые три раза были сладкими, однако третий пошатнул весы внутреннего равновесия в сторону апатии и ненависти к самому себе.

Прошёл не один день, прежде чем, вдохнув полной грудью холодный осенний воздух, я вновь ощутил привкус реальности, а вместе с ним вернулось и желание.

И вот, после вахты, закрывшись в каюте, я включил погромче композицию Роберта Слампа "Darbreed", чтобы потом было оправдание для странных звуков. Сняв всю одежду, несколько раз оттянул и расслабил сложенный вдвое ремень так, чтобы слышен был хлопок при резком натяжении, после чего принялся пороть ягодицы.

Изначально я старался бить слабо, медленно и не особо больно, постенно наращивая частоту и силу. Так я вышел на знакомые мне по предыдущим селфам ощущения. Тело расслабилось и принимало удары, наконец-то, я почувствовал облегчение, когда боль леденящим потоком смыла копоть жизненных переживаний и разогнала стаи суетливых дум.

Но тут, в какой-то момент, я понял, что почти перестал чувствовать боль от "стандартной" порки. Начал бить сильнее, параллельно обрабатывая порозовевшую кожу ударами ладонью. Несмотря на то, что, казалось бы, сила удара увеличивалась, чтобы вернуть прежние ощущения, я чётко чувствовал разницу - было гораздо больнее. Дыхание участилось, я стонал, за спиной раздавались гитарные рифы, и раз за разом воздух разрезал звук очередного шлепка. Я не сбавлял ритма до тех пор, пока мир вокруг не начал плыть перед глазами. Я пошатнулся и приостановился, однако затем продолжил.

Я продолжал наращивать силу, но вскорее пришло понимание, что, как бы сильно я не бил, мне этого было мало. Я начал экспериментировать с манерой удара, бить под разным углом, в разные места - и радовался каждый раз, когда мне удавалось добиться новых более болезненных ощущений.

Я упал на кровать. Мне всё ещё хотелось продолжать, мне всё ещё было мало. Однако вспомнилась недавняя беседа о мазохистах, которые радостно и с улыбкой заселфивают себя насмерть, и я решил остановиться.

Сверился со временем: мой селф продлился жалкие пол часа. Обернулся и рассматривал ягодицы: они были тёмнорозовые, с красными пятнами и синими полосами. В памяти я сравнивал свои следы с картинками поп, которые были почерневшие от гематом и разукрашенные кровавыми поцелуями плети. Я был от них так далеко.

Я задумался, насколько же глубока пропасть боли, сколько слоёв ещё можно пролететь, увеличив силу воздействия, сколько ощущений спрятано за мраком сладкой неизвестности, сотканным нитями страха и любопытства, сколько существует девайсов и сколько можно с ними сделать, если иметь не пол часа, а целые сутки.

Столько всего! Бездна! Манящая и бесконечная! А только и успел, что ноги над нею свесить.)))