Игрушка

Вас когда-нибудь, продавали как вещь? Использовали как игрушку, с которой можно поиграться, а потом выкинуть или продать? Со мной произошло второе. Причем два раза.
Жизнь сироты нелегка. Ты буквально никому не нужен, и ты с самого попадания в детдом становишься собственностью. В данном случае, — государства. В моем же случае, с пятнадцати лет, если точнее, я принадлежал воспитательнице моего детдома. Я не знаю почему именно я, но она решила использовать меня в сексуальном плане.
Она называла меня Язычок, и никак иначе. Почти три года, я был вынужден работать языком у нее между ног. При этом, ей было пятьдесят с лишним лет, и это было стыдно, и противно. Но какие у меня были варианты? Моя жизнь полностью от нее зависела.
Но чем ближе было совершеннолетие, тем больше меня волновало, а что дальше? Как оказалось, все будет еще хуже.
Не желая отпускать меня, чтобы я не дай Бог не рассказал всем об этом, и у нее не начались проблемы, она дождалась бумаг, которые нужны для получения квартиры от государства сиротам, потребовала у меня расписаться. В честь этого она предложила выпить, и подмешала в вино клофелин.
В чувство меня привели люди в масках. Я почувствовал себя связанным, с замотанным скотчем ртом, на полу какого-то помещения. Надо мной стояло несколько человек, одним из которых была воспитательница.
— Неплохой товар. Можно работать с ним. — Сказала одна женщина в маске.
— Ну разумеется! Часто к вам малолеток приводят?
— Что умеет? — Спросила женщина в маске.
— Хорошо владеет языком. Почти каждый день практики на протяжении тоех лет.
— И зачем продаешь?
Воспитательница посмотрела мне в глаза, и сказала:
— Слишком много знает, да и квартирка халявная не помешает.
— Коварная.
— Кто бы говорил. Ну что, берете тело?
— Полтос. Без торгов.
— Хорошо, беру.
— Проводи ее к кассе. — Сказала эта женщина своему коллеге, и они удалились.
Затем она подошла ко мне, наклонилась, и сказала.
— Поздравляю тебя с новой жизнью, тело. Да, тебя продали как ненужную вещь, но с другой стороны, могли и закопать. Ищи плюсы везде. Только вот, можно ли говорить о плюсах, находясь в Аду? Подумай над этим. Времени у тебя будет предостаточно.
Двое человек подхватили меня и поволокли куда-то. Я мычал сквозь скотч и пытался вырваться, но на это не обратили даже внимания.
То что творилось позже, описать сложно. Меня вымыли гидрантом, чем-то обсыпали, потом опять гидрантом все смыли, положили на хирургический стол и сделали клизму. Все это сопровождалось оскорблениями и ударами плетки. Я первый раз узнал, что это такое. И это было больно. Казалось, что я сейчас лопну. Через какое-то время, меня посадили на унитаз, и приказали все вылить. Было очень стыдно это делать, когда на тебя смотрят две пары глаз. Потом снова гидрант. И снова положили на стол животом вниз, застегнув ремни на конечностях, шее и теле.
— Забудь свое имя. Оно теперь тебе не нужно. Теперь ты Т 141 что означает — Товар номер 141. — Сказал человек в маске, видимо, один из местных санитаров, и включив татуировочную машинку. Поднеся ее ко мне, он начал наносить мой номер на правую ягодицу.
Мне никогда не делали татуировку, поэтому я кричал, а если точне мычал, и дергался, за что получил ряд сильных ударов по пяткам. Больше я не сопротивлялся.
Когда все закончилось, меня сфотографировали, надели стальной ошейник, стальные наручи и кожанную маску, в которой было ничего не видно.
Меня куда то вывели, и я шел видимо по коридору. Отовсюду слышались мужские и женские крики, стоны, мольбы. Стало страшно. Кому меня продали? Секте садистов?
Как оказалось, я попал на рынок сексуальных рабов. Меня завели в помещение, где мне одна женщина провела небольшой брифинг.
— Кого из него делаем? — Спросила она у кого-то. Маска была все еще на мне.
— Судя по словам продавца, он по куни.
— Значит в отдел женских игрушек? — Спросила та же женщина.
— Да. Но тебе не кажется, что этот отдел слишком большой? Товара для мужчин мало, тем более, такого молодого.
— Не волнуйся. Партию насадок на члены с яйцами скоро привезут. А спрос с на таких высок, потому отдел и большой.
— Ладно, отправляем в женский отдел.
После этих слов, моя жизнь на долгое время превратилась в настоящий ад. Меня трахали и в рот и в задницу во всевозможных позах. Язык истирал едва ли не до крови. Про то, сколько меня пороли, я и говорить не буду. В какой-то момент, я перестал сопротивляться. Я был сломлен.
каждое утро начиналось одинаково. Меня поднимали с кровати, к которой я был прикован, вставляли в обе стороны трубки для испражнения, гидрантом мыли. Затем снимали на какое-то время маску, чтобы я мог поесть, но голову поворачивать было нельзя. Если я это бы сделал, а по-началу так и было, следующие кормежки проводились через трубку. Еда к слову, была не самой плохой, что удивительно для этого места. Оно и понятно, я предназначался для продажи, и вскоре, этот день настал.
В определенное время, меня выводили в какое-то место, где меня ставили и приковывали цепями за ставшие родными наручи, наножники и ошейник к стенам. И так продолжалось какое-то время. Это было время торгов. Приходили люди, и им демонстрировали тело для покупки. Перед этим, как я понял, покупателям показывали личные дела, а потом вели сюда.
— Вот он, Т 141 — сказал до боли знакомый голос местного «менеджера».
— Хорошее тело… — покупательницей на этот раз была женщина.
— Других не держим. К каждому особый подход, диета, обучение.
— Можете потрогать.
— А, можно?
— Конечно! Он же практически ваш!
Женщина подошла ко мне сзади, и начала руками водить по телу, затем раздвинула рукой ягодицы, довольно ухмыльнулась, а затем схватилась за яйца, из-за чего я дернулся.
— Реакция есть! — Сказала она довольным голосом. Беру. Нравится мне оно.
— Тогда пойдемте. Пока оформляем его, его подготовят к погрузке.
Я бесчисленное количество раз слушал, как каждый день, кого-то покупают, и ждал того дня, когда меня наконец отсюда заберут. Мне было плевать что меня ждет, но лучше неизвестность, чем очередной день на фабрике, когда тебя просто для развлечения могут уставшего поднять ночью, и пороть, пока ты извиваешься и пытаешься кричать.
Меня открепили от цепей, положили в какой-то мешок, предварительно сняв маску и вставив в рот трубку для дыхания. Я жадно глотал воздух, потому что в маске дышать было крайне сложно.
Какое-то время меня несли, затем я услышал звук открывания двери машины, и меня затолкнули в нее. Дверь захлопнулась, и вскоре открылась другая дверь и в машину села покупательница. Закрыв дверь, она заговорила со мной.
— Не бойся. Я не такая жестокая как твои бывшие хозяева. Придется конечно тебе потеть, исполняя мои желания, но я буду аккуратна. А теперь поехали. Ты главное не шуми там.
Поездка длилась довольно долго. Я уже давно потерял счет времени, поэтому не знал даже какой сегодня год, я пытался определять его по тому, сколько раз я ложился спать, но на второй неделе я перестал это делать, потому что не было сил. Несмотря на то, что я был рад покинуть место, где меня держали и делали раба, я все же боялся неопределенности. Там я знал что меня ждет каждый день, а что теперь? Будет лучше или хуже? Покупательница говорит одно, но что на деле?
В мешке было неудобно и жарко, на ощупь я определил что это латекс. Трубка, через которую я дышал, подавала теплый воздух, значит на улице довольно жарко. Сейчас лето.
Машина остановилась, и послышался лязг. Ворота. Затем машина снова двинулась и через несколько секунд остановилась. Покупательница заглушила двигатель. Послышался лязг и ворота опустились.
Дверь у моей головы открылась и покупательница расстегнула мешок.
— Вспотел пока ехал? Ничего, дело поправимо. Сейчас отведу тебя на рабочее место.
Она пристегнула к ставшему родным металлическому ошейнику поводок и потянула за него. Я послушно вылез из машины.
Мы были в гараже. Я впервые за долгое время мог что-то видеть, кроме тарелки с едой. От количества света глаза защипали и я схватился за них.
— Что, с вас вообще никогда не снимали маску?
Я молчал. Не знал, можно ли отвечать вообще.
— Отвечай! — повысив голос сказала покупательница, дернув за поводок.
— Только когда если, Госпожа. Но нельзя было осматриваться иначе...
— Иначе, что?
— Принудительное кормление...
Внезапно захотелось заплакать. Но я сдержался.
— Ну и Гуантанамо они там устроили. Ладно, пошли.
Она дернула за поводок и я пошел за ней. Было стыдно идти голым. Когда был в маске, на это не обращал внимание, да и были вещи, которые были хуже, чем оказаться перед кем-то голым.
Гараж соединялся с домом, и мы оказались в довольно приятном холле. Тут все было совмещено, и кухня и гостиная. Мебель и техника были недешевые. Мы подошли к лестнице, которая вела наверх и вниз. Мы начали спускаться вниз, и у меня от этого сердце в пятки ушло. Опять под землю.
Спуск был не очень долгий, и мы подошли к металлической двери. Покупательница сняла засов и открыла дверь. Я увидел подвал.
Здесь было много станков, некоторые из которых мне былизнакомы по ощущению, но несмотря на то, что я их не видел, я их узнал. Крест, козел, колодки, подвесы, колодки для члена. В углу стояла клетка с матрасом. В другом углу трон на платформе.
— Ну вот, мы и пришли. Пока ты будешь находиться только здесь. Позже, буду тебя выгуливать, а потом будешь делать работу по дому. Но сначала тебе надо показать чего ты стоишь. Вон там — душ и туалет, приведи в себя в порядок, а потом начнем знакомство.
— Да, Госпожа.
Покупательница сняла поводок и я направился в душ.
Я намывался как учили. Но прочистка анала у меня всегда вызывала оторопь, но тем не менее, я это сделал, хоть на это и ушло много времени. Как всегда, это вызывало боль. Когда я закончил я вышел, и увидел покупательницу. Она переоделась, и сидела на троне в черном кожаном белье, чулках и в длинных сапогах. В руках у нее была плеть.
Я подошел к трону и сел на колени.
— Вот что значит готовый раб. С прошлыми пришлось возиться. Хорошо, слушай внимательно, повторять не буду. Я купила тебя для двух вещей. Для снятия стресса, потому что работа у меня нервная, и для облегчения мне жизни в быту. Спать ты будешь здесь и большую часть времени ты будешь здесь. Твоя задница и рот всегда должны быть в моей доступности. Мое имя тебе знать не обязательно. Для тебя я только Хозяйка. У тебя же, будет много имен, и на каждое ты должен отзываться. У меня много правил, по которым ты должен все делать, но узнавать о них ты будешь только на собственном опыте через наказания. Это понятно?
— Да, Хозяйка.
— Прекрасно, а теперь сделать своей Хозяйке приятно, Язычок.
Это слово было триггером у меня и из-за этого я застыл. Только один человек меня так называл.
— Я что сказала? Быстро начал работать, сука! — Закричала она, и я подполз к ней и отодвинув трусики, начал лизать. В этот момент по спине было нанесено несколько ударов.
— За непослушание я наказываю сильнее, на первый раз прощаю!
Я полностью отдался вылизыванию, и вскоре Хозяйка застонала. Если и есть вещь, которую я хорошо делаю, так это работать языком.
Чтобы усилить ощущения, я языком провел от вагины к анусу и обратно, из-за чего Хозяйка дернулась и издала смешок, но тут же снова начала издавать стоны и вздохни.
Когда я довел ее до оргазма, она остранила меня от вагины, и ткнула в сапоги, и я начал лизать уже их.
— Молодец...удивил хозяйку... — Сказала она, расслабившись.
Когда она пришла в себя, она прицепила к ошейнику поводок и повела за собой. Я следовал за ней на коленях.
Мы подошли к колодкам, и я не ожидая приказа, начал занимать свое место. Колодки были с подушками для колен и живота. Я лег и Хозяйка опустила верхнюю часть колодок, зафиксировав руки и голову. Затем ремнями зафиксировала ноги.
Подойдя к решетке, на которой находились девайсы, она взяла пояс для страпона, сам страпон, перед этим выбирая какой лучше, и выбрала похожий на член, и сняла с крючка дощечку для порки.
То, как я кричал, и молил прекратить не описать словами. Но с каждым моим словом сила возрастала. Несмотря на то, что это я ощущал уже не в первый раз, готовым к порке невозможно быть даже морально. Ты скован, не можешь пошевелиться, и все что тебе остается, это полностью довериться Хозяйке. Сопротивляться бессмысленно, хотя тело инстинктивно пытается это делать.
Когда Хозяйка довела меня до состояния, когда я уже не понимал что происходит, она закончила порку, и обойдя колодки, без всяких церемоний вогнала мне в рот приличных размеров страпон.
Из моего рта шел водопад слюней, а из глаз текли реки слез. Я издавал непонятные звуки, в котором была попытка закричать, вздохнуть и проглотить часть слюней, которыми наполнился рот. Языком я пытался остановить проникновение, но он слишком мягкий, чтобы помешать этому. Если бы это был первый раз, то меня бы вырвало от глубины проникновения, но меня готовили специально для этого. Но это не значит, что несмотря на тренировку, процесс становится приятнее для меня. Нет, каждый день мне, и другим вбивали одну мысль, — мы должны обслуживать своих хозяев так, как они захотят. Мы не должны получать удовольствия, все наши навыки развивались только для того, чтобы хозяева могли наслаждаться.
Когда Хозяйка закончила трахать мой рот, пона медленно, с хлюпом вытащила страпон, с которого свисали нити густой слюны, и падали на пол. Я же в этот момент хватал ртом воздух.
— Хорошая глотка, Сосалка. Мне нравится. Кажется, покупка себя оправдывает. Ну а теперь проверим как по заверением работорговцев, ты кончаешь анально. Никогда не думала, что для каждого тела дают инструкцию. — Сказала Хозяйка, и подойдя с влажным членом к полке, взяла перчатки и бутылочкой со смазкой. Она щедро вылила часть смазки на страпон, а другую часть, себе на перчатки. Пристроившись сзади, она вставила в меня свои длинные пальцы и начала смазывать анал. Один ее палец коснулся простаты, и я дернулся.
— Тише, тише. Все еще впереди.
Вытащив пальцы, она сняла перчатки и бросила их на пол. Взяв меня удобнее, она без всяких церемоний, вогнала страпона всю длину. Я был разработан, поэтому боли, как в первые разы не было, но она вставила так, что я сразу же начал кричать и стонать, но не от боли, а от переизбытка эмоций. Сначала она держала один ритм, подстраиваясь под мою реакцию, а когда поняла как нужно, увеличила скорость. Я вертелся как уж, но ремни и колодки сдерживали меня. Звуки вхождения страпона, шлепки и мои стоны слились в одно, и тело перестало сопротивляться. Но в один момент, меня начало корежить, а в голове словно ударили в колокол. Это означало, что я кончил анально. Хозяйка вытащила страпон, и я почувствовал, что из него что-то течет.
— Не соврали значит. Фух, хорошо, пока закончим.
Хозяйка освободила меня от пут. Я дрожащими ногами сполз со станка, и сел перед ней на колени. Влажный страпон едва ли не касался моего лица. Она сняла пояс с ним, и он упал на пол у моих колен.
— Мне надо поработать, а тебе приказываю убраться здесь, и вымыть девайсы. Все нужное найдешь в том ящике, — она указала на ящик возле душевой. Как закончишь, залезай в клетку и закрой за собой замок.
— Да, Госпожа
Она ушла и закрыла за собой дверь, закрыв с той стороны на засов. Я поднялся и начал выполнять приказ. Когда все было сделано, и обработано, я залез в не очень большую клетку, и сквозь решетку заклопнул замок. Только сейчас я понял что устал, и тут же вырубился.
Так началась моя новая жизнь. Я снова стал собственностью, игрушкой в руках Своей хозяйки. Как она и говорила, я неделю обслуживал ее в подвале, но потом, в образе, похожий на лошадь, с уздечками и прочим, она выводила меня гулять. Поначалу было тяжело привыкнуть к свету, поэтому первые прогулки были ранним утром, когда солнце еще сильно не светило. У нее была небольшая рикша, в которую она меня запрягала, и я катал ее по ее двору. Забор двора был кирпичный, а его вершина была усеяна пиками. Затем меня ждала работа по дому, которую я выполнял в разных образах. И в латексе, и голым, и в костюме горничной. В последнем случае, Хозяйка делала полный образ, то есть на мне был парик, макияж, обувь на каблуках, на которых я долго учился ходить, и долго был наказан за неправильное хождение. В конце дня, был так называемый "Вечерний проеб" когда она брала меня во все стороны, и после того как я уберусь в подвале, запирала в клетке.
Когда уровень доверия ко мне был высоким, она занялась за мое образование. В расписание были добавлены уроки программирования. Она сама занималась им, и ей нужен был помощник. Разумеется, за ошибки и непонимание я был наказан бесчисленное количество раз. Но я стал дорожить своей Хозяйкой, и делал все, чтобы меня снова не продали. Часто, во время наказаний, она грозилась, что вернет меня обратно, и что на этот раз, меня отдадут какому-нибудь мужчине, который не будет церемониться со мной, и будет заливать мой рот спермой. Этих угроз и телесных наказаний хватало, чтобы исправиться, и так моя жизнь и пошла. Доволен ли я этой жизнью? Это не тот вопрос который мне нужно задавать. Я всего лишь игрушка, и довольной должна быть хозяйка игрушки.