Плохая примета

Настя замерла в углу ни жива ни мертва. Туго связанные у щиколоток ноги свело от длительного стояния – уже больше часа она дрожала в углу под тёмными ликами икон – и от свистевшего сквозняка, и ещё больше – от ожидания…Когда черница Агафья приговорила её к «палке», у девушки аж дыхание перехватило: при палке рёвом ревели даже рожавшие молодки, а когда невестку Глашку приговорили посадить на палку второй раз, она в ногах у черниц валялась, просилась на прилюдный правёж кнутами, лишь бы не сажали заново!Настя в ноги не бросилась. Крепкая, тугая телом, она ещё слыла и гордячкой – пыталась даже виду не показать, что страх и обида сковали тело. И лишь побледневшие, судорожно сжатые губы да упрямо сверкнувшие глаза…Черница Аглая, стягивая ей ноги вожжами, негромко шепнула:– Терпи уж, девка: чёрный наговор – строгий приговор… бог рассудит!Конечно, наговор: и в мыслях не было у Насти бегать на Коляды – грех! Ан нет, донесли, наговорили – и пропажа платочка шитого тут же нашлась: якобы с Коляд доносчик нашёл, да принёс. А доносчик – не бери греха в облыжной ви...