Взрослые игрушки-2 (Продолжение, "муж в теме":)))

Вы знаете, что такое популярность?
Нихуя вы не знаете. Например, это не популярность, когда на вопрос: «Василий, а чо вчера было-то?» - тебе присылают ссылку на youtube, и ещё больше не популярность, если весь раён знает, что ты лучше всех делаеш минет с проглотом, и всего за бутылку «Клинского». Это, господа, нихуя не популярность. Это стыдон.
Популярность - это когда твои друзья из Канады кидают тебе в аську ссылку на твой же креатив, с комментарием: «Прочитай – обоссышься! Не знаю, кто автор, но мы тут ржом второй день»
Таким образом, получив стопиццот ссылок на свои «Взрослые игрушки», я поняла, што надо всё-таки написать продолжение.

***
После проваленной секс-акцыи «Ебля школьницы», муж от меня ушол навсигда. Ибо умный мужыг он, муж мой был. Но ушол не сразу, патамушта умным он стал не так давно.
Он мне шанс давал веть, это я только щас понимать стала. А я, дура, не воспользовалась нихуя. За что и поплатилась впоследствии.

- Скушно мне… - Пожаловался муж, и достал из пупка войлочную каку. – Может, поиграем?
Ночь. Полвторого. Дежа вю. Самое время для игрушек.
- Поиграй со своим хуем, Вова. – Сурово направила я ненужный Вовин энтузиазм в нужное русло, и повыше натянула трусы. – Мы с тобой ещё и трёх лет вместе не прожыли. Не наглей.
- Дрочить нибуду. – Муж понюхал пупочную каку, сморщился, и засунул её обратно в пупок. - Я женатый мущщина. Дрочить бездуховно.
- Могу похряпать, если пообещаешь уложицца в три минуты. – Я подсластила Вове горькую пилюлю, и зевнула: - Ебала я твои игры. Моя мама до сих пор всем подрушкам своим рассказывает, как ты ей хуем по лбу дал.
- Мамы севодня дома нет. Завтра суббота. На школьниц, благодаря тебе, я уже смотреть нимагу. И вообще мимо школ теперь не хожу. Меня слёзы душат, и спазмы рвотные. Сука. – Муж давил на меня железными аргументами. Стало немношко стыдно.
- Ладно, в пять минут уложишься? – Типа, уговорил. Типа, у меня и голос стал уже такой, заискивающий.
- Не торгуйся как падшая женщина. – Назидательно сказал Вова из темноты. – Не к лицу тебе это. Не купиш ты меня своим минетом пятиминутным. Я куртуазности возжелал. И интриги.
Ахуеть. Интриган нашолся. Минет ему уже не нужен. Зажрался мужыг.
- Знаеш чо, - говорю, и сердицца уже начинаю: - От твоих интриг с переодеваниями у меня фригидность уже началась. И точка Джы проебалась куда-то. И я всё чаще стала на бап заглядывацца. Это уже нездоровая хуйня, Вова. Так что или соглашайся на атсос, или дрочи. Другой альтернативы нету.
- Есть! – Торжественно вскричал муж. – Есть!
- На жопе шерсть? – Уточнила такая.
- Да. И ещё кожаные шорты.
- Пиздиш! – Я аж подпрыгнула. – Ты купиш мне кожаные шорты?! Ты ж сам недавно орал, што твои друзья и так постоянно интересуюцца на какой трассе ты со мной познакомился! Ты врёш всё, Вова. Не верю я тибе.
- Да чо друзья… У меня и папа до сих пор уверен, что я тибя в лото выиграл, в армии. Но я ж тебя люблю всётаки, и дрочить заебался. В общем, с меня шорты, с тебя – чимадан, соломенная шляпа, и резиновые вьетнамки.
- В каво играем? – Всё, цена вопроса была установлена, а слова про папу я пропустила мимо ушей. Я Вовинова папу всё равно два раза в жызни видела. Первый раз на фотографии, во второй раз – в очереди за окорочками на рынке. – В кавбоев?
- Какой из тибя кавбой? – Заржал муж. - Кавбоев с такими жопами не бывает. Мы будем играть в новую игру. Под кодовым названием: «Одинокая девушка приехала на юг, и ей надо снять квартиру»
- Заебись. Ты такой затейник, Вова, штопесдец. То школьница, то одинокая девушка…Ладно, чо делать нада?
- А щас скажу… - Зашуршал в темноте Вова, и включил ночник. Неяркий свет осветил Вовину кровожадную улыбку, и торчащий из трусов хуй. – Щас скажу… В общем, ты такая, в шляпе и вьетнамках, приходиш ко мне, с чимаданом. И говориш: «Здрасьте, это вы квартиру сдаёте?» Я тебе отвечу: «Ну я, хуле… Заходи» Ты заходиш, показываеш мне песду, и я тебя ебу на чимадане, закрыв тебе ебло шляпой. Гыгыгы!
- Ахуел штоле?! Петросян анальный. Зачем меня шляпой накрывать? Я ещё молода, свежа и красива. Пидор ты. Песду нипакажу. Я стесняюсь.
- Ога, значит, против ебли на чимадане ты ничего не имееш? Это хорошо. Шляпой накрывать нибуду. Короче, бери чимадан, и песдуй переодевацца. Быстро, пока хуй стоит.
- У меня шляпы нету соломенной, кстати.
- Это плохо. Без шляпы низачот. А что есть?
- Каска есть строительная, оранжевая. Резиновая шапочка для душа, мамина. Дудка пианерская, если нужно. Могу ещё косынку повязать.
- Ну, хуй его знает… - Муж задумался. – Повяжы косынку штоль… Каска миня не возбуждает. Мамина шапочка – ещё меньше. Дудку нахуй. С дудкой у миня неприятные ассоцыацыи. В общем, не еби мне моск. Иди, и облачись во что-нить сексуальное. Чо я, учить тебя буду?
Вот чего только не сделаеш за кожаные шорты… Встаю, открываю шкаф, достаю оттуда старый диривянный чимадан, похожый на гроб, и волоку его в прихожую.
В галошнице нахожу резиновые тапочки, в чимадане – тельняшку, а на вешалке – папин мохеровый шарф. Косынки не нашла.
Напяливаю тельняшку, завязываю на башке шарф, влезаю в тапки, беру в руки чимадан, и тут случайно вижу себя в зеркале. Это было ошыбкой.
- Блять! – Вырвалось как-то само собой. – Мама дорогая!
- Чо орёш, дура? – Из-за двери спальни доносицца голос мужа. – Иди сюда быстрее.
Ага, быстрее иди… Я всегда подозревала, что не похожа на Анджелину Джоли, но до сиводняшнего дня не замечала в сибе такого явново сходства с бичом Сифоном. Шарф кололся неприятно, и судя по отражению, я в нём сильно смахивала на морячка Папая, у каторова развился флюс, и спиздили шпинат. В душу закралось подозрение, што Вова умрёт от разрыва серца, и шорты мне не купит.
- Ты идёш иле нет?! – Снова заорал муж, а я быстро содрала с головы шарф, и напялила каску. От каски у нево только хуй упадёт, в худшем случае, а в косынке я буду пахожа на новую русскую бапку из Аншлага. У Вовы может случицца инсульт и понос.
- Ща, подожди…
Я в последний раз посмотрела на сибя в зеркало, выключила свет, и постучала в дверь.
- Тук-тук. Можно войти?
- Входите.
Вошла.
На кровати лежыт муж без трусов, и делает вид, что читает газету. Я поставила чимадан на пол, и сказала:
- Здрасьте, я по объявлению. Это вы квартиру сдаёте?
- Не сдаю уже. Идите нахуй. – Вдруг неожыданно ответил муж, и снова вытащил каку из пупка.
- А что же мне теперь делать? – Я уже поняла, што шорты мне придёцца отрабатывать по полной, и начала импровизировать: - Уже поздно, ночь на дворе, а я без трусоф, и меня могут выебать грабители. Пустите переночевать, дяденька, я вам денег дам и песду покажу.
- Без трусоф, говориш? А пелотка у тебя лысая? Не воняет ли она тухлой килькой? Может, и договоримся, малышка… – Вова опустил газету, и заорал: - Ой, ты чо напялила, дура? Я ж сказал, чтобы каску не надевала! Фсё, теперь по-новой надо начинать. Испортила такую игру, кот Матроскин, блять…
- Да иди ты нахуй, Вова! – Я сорвала с головы каску, и кинула её в угол. – Нету у меня косынки, нету! Шляпу ему соломенную! Буддёновку с кружевами! Пидорку, блять, с вуалью! Нету ничиво! Или так еби, или сам ищи, чо те надо!
- Ладно, не ори. – Постепенно успокоился муж. – С тельняшкой это ты хорошо придумала. Идея меняецца. Теперь ты будеш потерпевшей. Потерпевшей кораблекрушение. Каска не нужна. Шляпу какбутта бы смыло волной, будем щитать. Иди в ванную, намочи волосы. И заходи снова. Чимадан только не забудь, это ценный девайс. Там у тибя багаж типа.
Заебись. Дубль два. Биру чимадан, выхожу в коридор, иду в ванную, сую голову под кран, возвращаюсь обратно, стучю в дверь:
- Тук-тук, есть кто жывой?
- Кто там, блять, ломицца в два часа ночи? – Слышен бизоний рёв за дверью.
- Это я… - Блею афцой. – Потерпевшая. Каталась на банане, наебнулась прям в воду, и плыла в шторм три часа на чимадане. Я очень устала, и хочу ебацца. Пустите переночевать пожалуйста.
- Ах, бедняжка! Заходи скорее!
Были б фсе такие добрые как Вова, я б горя не знала.
Вхожу. Пру чимадан. Вода стекает с волос за шыворот. Тельняшка воняет плесенью. Шортов кожаных уже не хочецца так сильно, как раньше. На кровати лежыт муж без трусов, и протягивает ко мне руки:
- Иди сюда, потерпевшая. Я тебя согрею. Замёрзла, бедненькая? Ложись, вот, на чимадан. Погрейся с дороги.
Бухаю на пол чимадан, и сажусь на нево жопой. Раздаёцца подозрительный треск.
- Тепло ли тебе, маленькая? – Спрашивает Вова, и слезает с кровати: - Пися не замёрзла? А то она у тебя какая-то синенькая… Давай, я с тобой рядом посижу, пиписечный массаж сделаю.
- Не надо… - Протестую слабо. Мне ж типа полчаса жыть осталось. Я ж типа потерпевшая и вся израненная наверное. – Пися у меня синяя, патамушта умираю я. Дайте мне поскорее кожаные шорты, только не садитесь рядом. Чимадан не выдержыт двоих.
- Не бойся, не бойся, потерпевшая… - Бормочет Вова, и усажываецца на край чимадана. – Это добротный чимадан, качественный. Я на таком Тихий океан переплыл в прошлом году. Хорошый чимадан.
Вова уселся на ценный девайс всей своей стокилограммовой тушей, и провалился в хороший чимадан.
- Блять! Ты где эту рухлядь нашла?! Я чуть яйца не прищемил! – Завизжал муж.
- Где-где, в пизде! – Тоже заорала. – Сказала тебе, мудаку, русским языком: не садись на чимадан! Нет, бля, приспичило ему!
- Да с тобой вечно так: ни украсть, ни покараулить. Ни подрочить, ни поебацца! Чем тут воняет ещё, а? В этой тельняшке твоего прадеда эксгумировали штоле?
- Чо ты орёш?! Это не моя идея была, в два ночи хуйнёй занимацца!
- Не хуйнёй, а еблей, дура!
- Сам дурак! «Синенькая пися…» У меня теперь пиздец комплекс неполноценности будет!
- А у меня яйца травмированы!
- Мозг у тебя травмирован, Вова! Сказала тебе сразу: давай похряпаю. Нет, ему куртуазность нужна! У нево идеи наполеоновские! На чимадане ему подавай! Мудвин!
- Да иди ты в жопу! Второй раз на те же грабли! Если б не я – ты б девстенницей померла бы, наверное! И сними ты этот саван в полоску, щас сблюю!
…Полтретьева ночи.
В комнате горит ночник, и освещает тусклым светом меня, тельняшку, разломанный чимадан, резиновые тапки, Вовины красные яйца, и мою синюю писю.
Куртуазно так, что ахуеть.
- Вов… Ну, давай мирицца, а? Давай, поиграем шоле? Давай, какбутта бы ты пионер будеш в пелотке красной, а я какбутта бы пионервожатая Надежда Канстантиновна. Хочеш, а?
Мужа жалко. Яйца у него красные, ебло пластилиновое, глаза блестят подозрительно. На шорты уже похуй. Нутром чую, свалит он от меня. Как пить дать свалит. А всё потому, што у меня шляпы нету, тельняшка воняет, и чимадан хуёвый. И пися синяя.
- Давай… - Вздыхает муж. – У тебя есть очки и юбка до колена?
- У меня дудка пионерская есть, а очки только пласмассовые, с грузинским носом и усами. Сойдёт?
- Сойдёт. Давай так: я щас выйду в коридор, и три раза оттуда подудю. А ты мне скажеш: «Петров, заебал ты дудеть! Быстро зайди ко мне, щас я тебе пионерский выговор сделаю!» Идёт?

***
Три часа ночи. Лежу в кровати, нацепив мамин халат говнянского цвета, и грузинский нос с усами. В коридоре натужно дудит в пионерскую дудку Вова. Пися у меня синяя.
Ну, скажыте мне, кто из вас не ебался в три часа ночи в мамином халате, и в очках с усами, и я скажу кто вы.
Вы – щастливые люди.
И вам не нужно ебацца на чимадане, штобы спасти свой брак.
Мне, например, это не помогло.
Хотя, скорее всего, во всём виновата оранжевая каска и пианерская дудка. Хуёвое сочетание.
И синяя пися тут совершенно не причом.

того же автора

Минет со льдом 01.07.2010, 04:46

А бабы - дуры !!!!!!!!!!!
А вот мне похуй даже, если кто-то спесднёт, что это я сама уёбище тупое, а фсе остальные ниибаццо умные.
Потому что это нихуя ни разу нитак!!!!
Вот вам поучительная история о двух глупых бабах. Пачти пьеса, бля. ибо, в ней 2 основных действующих лица: это
1) Я. Зовут меня Лида, фамилия похуй-неважно, потому что я 4 раза её меняла, и заебалась сама запоминать.
2)Сёма. Моя подруга. Почиму Сёма? А потому что фамилие у ниё Семёнова. Сёма и Сёма. Ниибёт.
Итак, произошла вся нижеописанная шляпа 10 лет назад. Нет, нихуя. Ещё предыстория есть.
В детстве Сёма была очень стрёмной девочкой. Шопесдец. Это я не от зависти говорю, патамушта, типа, сама фся такая неотразимая ни в адной луже, а проста констатирую факт. А факт такофф: Сёма весила 30 кг. (в читырнацать лет), была лайт прыщава, не имела сисеГ, ( тут, справедливости ради, я скажу, шо я тоже сисеГ тогда не имела, и не имею их и в свои уже 28 с половиной лет ), слегонца горбата и тиха. И никто не хотел её не то чтобы ипать, а даже за одной партой сидеть. И даже наше главное чмо класса - третьегодник Женя, до девятого класса пердевший, сцуко, с подливой - и тот не желал сидеть с Сёмой за одной партой. А и похуй. С ней я всегда сидела. И дружили мы как бля в сказке.
А потом, когда мне стукнуло 17 лет, одновременно мне стукнула и моча в голову. Патамушта Лиде приспичило залететь и выйти замуш.
А Сёму так никто ипать и не вожделел.
Прошёл ещё год. У меня родился сын.
Сёму никто ипать не хотел. И дажи целовать. Никто. Не хотел.
Потому что, в своём стремлении хоть кому-то с пьяных глаз показаться нимфой, Сёма превзошла сама себя: она пИсдела у старшей сестры-пахермахершы раствор для "химии\" и разные краски, после чего на её голове почти не осталось волос. Не считая разноцветного тощего хвоста на чёлке. Так шо, как говориццо, "я стока не выпью.."
А поскольку Сёма была моей подругой - мне было откровенно похуй до того, как она там выглядит, лишь бы рядом была.
И вот, на девятнадцатом году Сёминой жызни произошло ЧУДО!! Её трепетно полюбил Гарик из соседнего дома! И если вы думаете, что это был родной брат Жени-бздилы из нашего класса, то ХУЙ ВАМ!!!!
За этим Гариком я сама безуспешно бегала колбасой, пытаясь соблазнить его своими сисьГами а-ля "2 дверных звонка" и внушительной жёпой. Ну и фсякими там бабскими уловками. И обломалась ни па деццки широко.
Гарик был высок и красив. У Гарика была Ауди А-6, папа-алигарх и пятикомнатая хата с фонтаном, лепниной и прочими биде. Гарика хотели все бабы в возрасте от 10 до 60-ти лет включительно. А Гарик полюбил Сёму. И забрал её жыть в свои апартаменты с фонтанами. У меня к тому времени не осталось времени на чёрную зависть, ибо от меня по тихой грусти съебался муж. Как водицца, к другой бабе. Так что на мне остался годовалый сын, и куча суицидальных мыслей. А ещё гора ползунков и сраных памперсов. И не до зависти было.
И вот как-то я, в темпе человека-бля-паука, ношусь по дому, стираю всякую срань, одновременно варю кашу, и качаю ногой кроватку с орущим в ней дитём. И тут в недобрый час пришла Сёма.
Пришла, значит, села так грустно на жёпу, подёргала себя за крысиную чёлочку, и тихо молвила:
- Лии-и-ид.. Слушай.. Я это.. За советом пришла.. Мне б того самого.. Посоветуй, чё такое можно сделать Гарику в постели, кроме того, шоп на спине лежать, и ноги растопыривать как криведко? А то мне кажеццо, назревает большой песдец. В плане, Гарик меня выгонит.. А я не хочу домо-о-о-ой!!!!
Тут Сёма заревела, и я её прекрасно понимала: я б тоже не стремилась домой, где живёт маманя с отчимом, которые ещё в 14 лет дали Сёме подсрачника, и выгнали на улицу за ненадобностью, после чего Сёма несколько лет жыла у соседки, и сестра, которой ваще всё похуй. И после Сёминого переезда к Гарику, фся семья дружно сменила дверные замки, и выпила на радостялх пузырь бормотухи.
Не переставая бешено размешивать в кастрюле кашу, и хуяча ногой по кроватке, я на автомате выдаю:
- Сём, а ты ему сделай минет со льдом!!
Сёма вытерла красный нос чёлкой, перестала плакать, икнула, и спросила:
- А это как?
Как-как.. А я ебу? Спесднула, блин, а теперь думай чё ответить.. откуда я, бля, знаю - как?? Я чё, гейша шоле? Ну, думаю, щас чё-нить выдам, на отъебись... И выдала:
- Ты это.. Короче, соси хуй. Гарику. Поняла, да? И вот ты, главное, не давись, не блюй, и секи момент, когда он кончить намылиццо. Ну, откуда я знаю, когда он кончит? Сём, спроси у него сама - он тебе скажет. И вот он скажет тебе: "Ща, бля, кончу ахуенно!" - и тут ты хватай лёд (припаси заранее), и прижми ему к яйцам! Бля буду, он этого никогда не забудет. И скажет тебе спасибо!
В одном я была права.. Гарик этого НИКОГДА не забыл..
Итак, высрала я ей эту хуйню про минет со льдом, и благополучно забыла. Ровно на сутки.
Потому что через день раздался звонок в дверь. Открываю. На пороге стоит Гарик. Враскоряку. Лицо - скосорыленное. Смотрит недобро. И в его карих очах угадываецца желание лайт наебнуть Лиде.
Левой рукой Гарик держался за стену, а в правой держал за шкирку Сёму. На Сёме было весёлое жёлтенькое пальто с капюшончиком, из-под которого виднелась буро-зелёная чёлка,прикрывающая фингал, и снизу висели две ножки-ниточки в зашнурованных ботинках. Сёма висела, и, судя по всему, страдала.
Я прикинула хуй к носу, что Гарик зашёл явно не чаю с кренделями испить, и отошла на шаг назад, прикидывая пути к отступлению.
Гарик слизнул капельки пота над губой, выкатил глаза, и взревел как в жёпу раненый джигит: "ОНА ???????????"
Сёма мелко-мелко закивала и нервно дёрнула ножкой.
Гарик уставился на меня, и снова взревел:
- НАХУЯ ТЫ, СУКА ТАКАЯ, МЕНЯ ПОКАЛЕЧИТЬ РЕШИЛА ???? КОГДА ЭТО Я УСПЕЛ ТЕБЕ В ПЕСДУ СОЛИ НАСЫПАТЬ ?? ОТВЕЧАЙ, СКОТИНА !!!!!
На всякий-який, я пропищала:
- Идите оба на хуй! Я кормящая мать-одиночка, меня нельзя расстраивать и бить, и ваще мне пора идти!
С этими словами я попыталась закрыть дверь, но не тут-то было !!!
Гарик выставил вперёд правую руку, с зажатой в ней Сёмой, чем помешал мне мне произвести сие действие, а у Сёмы от неожиданного удара дверью свалился с ноги зашнурованный ботинок. И пропало сознание.
Поняв, что отступать некуда, я решила уж выяснить, за что меня щас будут бить. А в том, что меня ща побьют - я и не сомневалась нихуя ниразу даже.
И Гарик рассказал следущее:
- Прихожу я сегодня домой. Раздеваюсь. Иду в душ. Выхожу. Захожу в комнату, а там это песда лежит на кровати, и мразотно так лыбится (тут последовало энергичное встряхивание Сёминой тушки, отчего у неё свалился и второй зашнурованный ботинок). Говорю: "Чё смешного увидела?" А она мне: "Игоряшечка моя сладенькая, не желаете ли вы минету праздничного, с проглотом?" Я так охуел, и говорю: "Конечно, хочу!" Лёг на кровать, яйца развалил, ну и говорю ей: "Хряпай!" Та давай мне шляпу слюнявить. Слюнявит, и через каждые 10 секунд спрашивает: "И, а ты скоро кончишь уже?" Говорю ей:"Ты, давай, не песди, а соси. А то ваще не кончу. А как кончать соберусь - я те цинкану, значит.." Лежу, разлагаюсь, чую, ща кончу. Ну и сказал.. Сдуру, бля..
Тут Гарик сморщился, снова покрылся пОтом, и заорал:
- И ТУТ ЭТА СУКА СРАНАЯ ДОСТАЛА ИЗ-ПОД КРОВАТИ ЗАМОРОЖЕННУЮ КУРИЦУ, КИЛОГРАММА НА 2 ВЕСОМ, И СО ВСЕЙ ДУРИ УЕБАЛА МНЕ ЕЙ ПО ЯЙЦАМ !!! ПЕРЕД ТЕМ, КАК СДОХНУТЬ, Я НА АВТОМАТЕ ДАЛ ЕЙ ПО ЕБЛУ, И ОТКЛЮЧИЛСЯ !!!!!!!!! ДУМАЛ, ЧТО УЖЕ НАВЕКИ !!!!!! А ТЕПЕРЬ ОТВЕЧАЙ, ГНИДА, ЗАЧЕМ ТЫ ЕЙ ЭТО ПОСОВЕТОВАЛА ?????????
Бля-я-я-я-я.. Я не знала, чё мне ответить.. Сказать про "минет со льдом" я не могла. Хотя, наверняка Сёма меня уже сдала как стеклотару..
И тут очнулась Сёма, и из-под капюшона прошелестело:
- Лид.. У нас льда не было.. Я подумала: какая разница, главное шоп холодное было.. Я сначала окорочком хотела, а его тоже не было.. Прости...
И шелест пропал.
... С тех пор прошло почти 10 лет. Сёма давно уже не помнит как выглядит Гарик, растит красавицу-дочку, выучилась на стилиста, причём, делает сейчас неплохую карьеру, выглядит Сёма сногсшибательно, не девка, а королева, мне до неё как до Киева раком..
Но до сих пор фраза "минет со льдом" вызывает у нас нездоровый ржач, а иногда и понос. Естественно, тоже нездоровый и непредсказуемый.
А теперь плюньте мне в ебло те, кто скажет, что бабы - не дуры !!!!!!!! А потом посмотрите на себя в зеркало. Ибо нехуй.
(Лидия Раевская. "Взрослые игрушки")

А вот это немного грустное

И в шесть утра звонит будильник... 24.06.2010, 03:24

Всё просто. Просто как таблица в Экселе. Всё отрепетировано, одобрено и подписано. Всё просто. Хотя и не гениально. Одна таблица. Три графы. «Нужное подчеркнуть»…
Ненавижу.

***

- Дзынь-дзынь
- Кто там?
- Это я, твой Вася.
Хуяк-хуяк, открывается дверь. На пороге стоит букет цветов, полиэтиленовый пакет из магазина «Перекрёсток», и собственно Вася.
- Это тебе.
Букет переходит ко мне как знамя.
- Ой.. Спасиба. Какая прелесть! Чмок-чмок. - Пакет вместе с Васей заходит в квартиру, и Вася поясняет:
- Я, вот, винца купил. Сладкого. Как ты любишь. – И трясёт пакетом.
Не люблю я вино, вообще-то. И Вася об этом знает. Вино любит сам Вася. Впрочем, так же как и пиво-водку-виски-коньяк и всё что горит.
- Спасибо, Вася.
- Ну что ты, такой пустяк.
Шуршу пакетом, достаю из него шоколадку «Виспа», бутылку какого-то красного пойла, и чек на сумму шестьсот пятнадцать рублей.
- Выпьем, Лида?
- Выпьем, Вася.
Чокаемся. Васина порция пойла улетает в него как в заливную горловину, а я мочу в бокале нос, и улыбаюсь как целлулоидный пупс.
- Ой, знаешь, у меня сегодня на работе такой смешной случай произошёл! Лид, ты щас обоссышься! Сижу я, значит, на работе, и тут звонит телефон. Я трубку поднимаю, типа «Компания «Волчий Хуй и Колбаса», здравствуйте», а мне из трубки говорят: «Здравствуй, мой пупсик». Я прям ахуел! Голос-то мужской! Ну я и говорю: «Это ещё кто, бля?», а мужик отвечает: «Ты что, пупсик, не узнал? Это ж я, твой дядя Юра!» Вот я ржал-то! У меня и дяди Юры-то никакова нету… Смешно?
- Ахуеть как смешно. – И выпиваю залпом красное говно из своего бокала.
- Тогда наливай.
Наливаю. Снова пойло улетает в заливную горловину, а в бутылке нихуя уже не остаётся.
Вася смотрит на часы:
- Эх, стопиццот чертей, каналья… Метро уже закрылось, денег на такси нету, и вообще… Я у тебя останусь, ага?
Понятное дело, останешься. Куда ж ты денешься? А то прям я не знала, зачем ты сюда идёшь… - Ага.
Вася рысит в спальню, а я иду в душ, уныло чищу зубы, и присоединяюсь к Васе. Тот уже лежит под одеялом, и мучает пульт от телевизора на предмет поиска MTV.
Ныряю под одеяло. Целуемся. Привычным движением, Вася одной рукой начинает телепать мою сиську, пытаясь поймать радио «Маяк», а другой снимает под одеялом трусы. С себя. Потом забрасывает на меня ногу, впивается зубами в мою шею, и увлечённо ковыряется у меня в трусах. Минуты две. Зачем больше-то? Не в первый раз же. По истечении двух минут Вася встаёт, и, натыкаясь лбом в темноте на все шкафы, задевая жопой все кресла, сбивая ногами стол – лезет куда-то в кучу своей разбросанной по полу одежды, и ищет в этой куче карман джинсов, в котором лежат гандоны. Ищет минут пять. Я потихоньку засыпаю. Ещё минуту Вася грызёт обёртку гандона зубами, потом дрочит, потом напяливает свой девайс на хуй, и холодной соплёй вползает ко мне под одеяло. Просыпаюсь. Далее следует не очень бурный секс в двух вариациях: бутербродиком и раком. Это если он ещё на бутербродике не облажается. После чего Вася со всхлипом кончает, снимает свой девайс, завязывает его узлом, и выкидывает в форточку. Как сука.
Перекур на кухне, Пепси-Кола, «Ачо, выпить больше ничо нету? Тогда спать», щелчок выключателя, темнота.
- Лид…
- Что?
- Я тебя люблю… До сих пор. Смешно, да?
- Да. Не начинай всё сначала, а?
- Хорошо. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи.
И в шесть утра звонит будильник…

***

- Алло, Юльк, привет. Слушай, ко мне щас Федя едет.
- Какой, бля, Федя?
- С Красной Пресни. Ну, Федя…
- Ах, Федя… Что, заманила в сети малолетку, ветошь старая?
- Дура. Ему двадцать три уже.
- А тебе сколько?
- Иди ты в жопу!
- А мне ещё больше, кстати, гыгыгы
- Юльк, если я его сегодня выебу – это ужас, да?
- Это педофилия, Лида. Мерзкая такая педофилия. С элементами порнографии.
- Клёво. Это я и хотела услышать. Отбой.
- Пожалей мальчишку, сука…
- Непременно. Всё, пока.
Педофилия с порнографией. Замечательно. Дожили, Господи…
- Дзынь-дзынь.
- Кто там?
- Это я, Федя…
Хуяк-хуяк, открываю дверь. На пороге – Федя. Без пакета, без букета и без денег на метро. По глазам вижу.
- Хорошо выглядишь, Лидок.
- Спасиба, Федя, стараемся. Чмок-чмок.
Федя заходит в квартиру.
- Ой, у тебя собачка? Как зовут? Марк, Марк, иди сюда… Сколько ему? Год? А такой большой… Ой, он меня облизал!
- Угу. Не бойся, не укусит. Он тупой. Что будешь? Коньяк, вискарь, водка есть какая-то…
- Спасибо, я пить не буду…
- Молоток. И не пей. Тогда кыш с кухни в комнату.
В спальне Федя усаживается в кресло, а я плюхаюсь на кровать напротив него. Лежу на животе, болтая в воздухе ножками, и ненавязчиво стряхиваю с плеча бретельку домашнего сарафана. Федя, типа, не видит. Хотя уже нервничает.
- Фе-е-едь… А я вчера ножкой ударилась... - И ногу эту свою ему под нос – хуякс.
- Да? Сильно?
- Ага. Синяк видишь?
- Вижу. Бедненькая… Больно?
- Ещё как. Поцелуешь – быстрее пройдёт…
И, пока Федя холодными губами нацеловывает синяк, я выключаю свет.
- Лии-и-ид… Я это…
- Так. Ты или целуй, или щас по месту прописки у меня поедешь. На последней собаке.
- Понял.
Далее всё идёт по схеме: ловим «Маяк», путаемся в трусах, моих и собственных, всякая орально-генитальная возня, грызня обёртки от гандона и бутербродик.
Десять минут спустя…
- Ли-и-ид… Я это… Тебе всё понравилось?
Косяк, Федя… Если тебе не пятнадцать лет, и ты как минимум год уже не девственник – ты такую хуйню спрашивать не будешь. Не должен. Но спрашиваешь. Даже, проживя с женой сто лет – спрашиваешь! Зачем, а? Имей ввиду – когда-нибудь, кто-нибудь тебе скажет правду. Ты к этому готов?
- Угу. Тебе вставать во сколько?
- В шесть…
- Тогда спи. Раз некурящий. Завтра позвоню. Будешь утром уходить – дверь захлопни.
И в шесть утра звонит будильник…

***

- Дзынь-дзынь.
Открываю, не спрашивая, потому что знаю, кто это…
- Я соскучилась… Ты не представляешь, КАК я соскучилась…
- Я тоже, зай. Так и будем на пороге стоять?
Он проходит, по-хозяйски гладит собаку, моет руки, и идёт на кухню.
- Кушать будешь?
- Буду.
Гремлю кастрюлями-тарелками. Полчаса сижу напротив, подперев руками подбородок, и наблюдаю за тем как он ест.
- Сиди, Лид, я сам посуду помою.
Провожаю его влюблёнными глазами, и бегу в душ, наводить марафет. Новое бельё, новый пеньюар, новые духи. Всё новое. Всё для него. Для него одного. Рысью в спальню. Жду.
Он заходит, он снимает часы, он кладёт их на стол. Туда, куда кладёт их всегда. Больше он не успевает снять ничего. Потому что я выскакиваю из-под одеяла, и набрасываюсь на него как голодная собака, срывая с него свитер, расстёгивая ремень, и сдирая зубами трусы.
…И я точно знаю, куда его надо поцеловать. И он точно знает, что между лопатками у меня эрогенная зона. А ещё у него родинка за правым ухом, а меня нельзя щекотать под коленкой. И я не хочу никакого бутербродика. Потому что я хочу смотреть на него сверху вниз. И лицо его видеть. Чтоб не спрашивать потом: понравилось ему или нет. И одной рукой я опираюсь на его грудь, а другой зажимаю себе рот, чтобы не разбудить соседей.
А после я говорю ему «Знаешь, я тебя…», а он не даёт мне договорить:
- Зай, поставь будильник. На шесть.
И я встаю, и завожу будильник. И знаю, что ему, в общем-то, похуй на то, что я скажу. Ему это не нужно. Ему ничего от меня не нужно. Я у него просто есть – и всё. А у меня есть он. И это не всё. У меня смысл в жизни есть. Стимул. Трамплин какой-то. Цель, в конце концов.
А у него – нет. У него жена есть. Сын есть. Всё у него есть. Даже я. Только в этом списке я стою последней. И это – это обстоятельство непреодолимой силы. Он так решил. А я приняла это решение. И мне себя не жалко. Нет. Хотя…
Я возвращаюсь назад, под одеяло, кладу ему голову на плечо, и засыпаю. Засыпаю счастливой.
И в шесть утра звонит будильник…

(Лидия Раевская. "Взрослые игрушки" )

Автор респект. Второй раз читаю вслух, чтоб соседи слышали и завидовали))

Отличные рассказы!!!!

Все бы не чего, но жаргон у вас...

Я давно так не смеялась.

Супер рассказик! Наржался в волю.