Первая любовь

- Давайте играть "в войну"! – сказала Светка. – Слава, ты будешь раненый, а я медсестра.
- А я врач! Чур, я врач! – заявила Маринка.
- Ладно, сначала ты врач, а потом я! А ты будешь тогда санитарка.
- Ага, как сама, так медсестра, а я санитарка! – обиделась Маринка.
Светка была постарше Маринки, ее сестры. Они всегда спорили и боролись за первенство. Славе уже вчера надоело валяться в траве, пока Светка и Маринка его "брали в плен", а потом «перевязывали». Он попробовал отвертеться.
- А как меня ранили? Куда?
- А… снаряд... рядом взорвался! Падай! – подумав, скомандовала Светка. Светка была ровесницей Славы, но покрупнее. Девочки растут быстрее. Ей скоро исполнялось семь лет. – Пыхххх! – Светка изобразила руками, как рванул снаряд. Как раз вчера в клубе в/ч они все смотрели кино «про войну».
- А-а-а-а… - жалобно застонал Слава и зашатался, представляясь "раненным". Он, хромая и держась за бок, направился к скамейке.
- Куда ты? Нетушки, здесь падай! Ты не можешь идти, – Светка и Маринка подскочили к Славе и схватили его за руки. – Ты сам должен лечь, так нечестно!
- Отведите меня … в госпиталь, - хрипел он, глядя на скамейку.
- Ты в бою ранен… на поле боя… - Светка и Маринка валили Славу на землю, повиснув на нем. Слава лег им под ноги. Снизу он видел поцарапанные светкины коленки и белые трусики. А также маринкины рейтузы.
Он привык им уступать. Взрослые ругали его, если он сопротивлялся девчонкам. «Ты же мальчик, не обижай девочек!» - говорили они. А девочки наглели все больше.
Было это в Польше, в военном городке при госпитале, в 1962 году. Родители Славы и девочек работали в этом госпитале. Старшие дети учились в интернатах в Союзе, а малышня - Слава и три девочки - играли на территории воинской части, огороженного военного городка. В скверике с соснами, березками и полянками. Слава в этой компании был один мальчик. Поэтому девочки, вдохновляемые родителями, норовили его подчинить. От родителей дети набирались "медицинских" знаний.
- Я перевязываю руку, – заявила Светка и присела рядом с лежащим Славой. Он увидел ее колени над своим носом. Она взяла его за руку и стала мотать на нее свой платок.
- А я… ногу! – сказала Маринка. Но она была в берете, поэтому остановилась в замешательстве. Чем перевязывать-то?
- Ой… аххх… - стонал Слава, изображая "раненного". Он упал спиной на шишку, и ему было больно. Он приподнялся и переместился в сторону.
- Лежи! Ты мне мешаешь! – Светка пересела поближе вслед за ним. Ей неудобно было сидеть рядом на корточках. Она коленкой "наступила" ему на грудь, чтоб он не двигался. – Лежи!
- Надо ему сделать укол! – догадалась, наконец, Маринка, чем ей заняться. Она схватила с земли острую дощечку. Рядом была пилорама, мусора валялось много. – В попу! Снимай штаны.
- Нет, не надо! Не хочу! – Слава стал подниматься. Он и впрямь испугался! «Проткнет меня, дура,» - подумал он.
- Лежите, больной! – Светка схватила его за плечи и придавила к земле. Слава вырывался. – Не дерись! Маме скажу! - после короткой борьбы Светка села ему на грудь. Теперь снизу Слава видел ее голени и ямочки под коленками. Мягкая светкина попа придавила его к земле, дышать было трудно. Он чувствовал запах девичьей кожи, пота и… внезапно понял, что ему это нравится. Раньше, когда они боролись и возились, он иногда тоже ощущал нечто похожее. Сердце как-то странно замерло. Он готов был терпеть тяжесть Светки и лежать под ней. Что же это??? …
Светка повернулась к Маринке:
- Да, раненому нужен укол. Где наш большой шприц?
- А… пусть на живот перевернется. Надо же в попу! - сказала Маринка.
- Вы что? Вы меня поцарапаете… Не надо! – просил Слава.
- Нет, мы понарошку, - успокаивала Светка. – Ляжешь на живот, ладно?
- Ладно, - согласился Слава, а сам задумал вырваться. Хитрая Светка догадалась и встала над ним, держа его руками между ног. Слава перевернулся и попытался проскочить вперед. Но Светка, уже готовая к такого рода попыткам, прыгнула ему на спину. Слава опять рухнул на траву, но уже пузом. Светка, хохоча, сидела верхом у него на спине. Коленями она обняла его голову. Вырваться из-под нее нечего было и пытаться. Слава замер от страха.
- Сейчас сделаю укольчик! – пищала Маринка где-то сзади. Потом он почувствовал, что Маринка села на его ноги и пытается снять ему штаны. Слава задергался под девочками.
- Марина! Дура, что ли? Не надо! Света, скажи ей! – просил Слава сдавленным голосом под злорадный хохот девчонок.
- Не дергайся, а то больно будет! Тихо лежи! – поучала Светка, поглаживая его по голове, зажатой между ее ног.
Поняв, что ему не вырваться, Слава обреченно затих. Маринка уже обнажила его ягодицу.
- На вот! Вот так, - сказала Светка Марине. Слава спиной почувствовал, как Светка повернулась назад, к Маринке, и что-то ей показала. При этом она бедро положила ему на голову. Потом опять уселась по-прежнему.
Пауза тянулась бесконечно долго. Слава дрожал под девочками от страха и томительного непонятного чувства удовольствия. «Что же это со мной?» - думал он. Но вот он ощутил, что в попу справа втыкается нечто острое. «Ой!» - только и успел он вскрикнуть. Что же это было?
- Ну, вот и все, хи-хи! – сказала Маринка и вздернула вверх его штаны.

- Ха-ха! У вас что, борьба тут? – Слава услышал голос Таты. Тата раньше была в их компании. Она была старше всех и выше его на пол-головы. Теперь она уже училась в первом классе, приехала домой из интерната. Тата всегда нравилась Славе, он стеснялся ее и... побаивался, что ли? Она казалась ему совершенством. Он был покорен ею на Новый год, когда она, в костюме лисы, смело и с выражением читала стихи:
"...Пишут по белому черным, пишут по черному белым, перьями пишут и мелом: нам не нужна война!"
Слава тогда впервые увидел ее другими глазами, его поразила ее изящная фигура и девичья "пластика".
- Умная девочка! А еще какие стихи знаешь? - спросил кто-то.
- Когда я была маленькая, - серьезно сказала первоклассница Тата, - мне нравились стихи Агнии Барто: "Я люблю свою лошадку, причешу ей шерстку гладко, гребешком приглажу хвостик, и верхом поеду в гости!"

"Да, она большая уже, в школу ходит", - еще больше "зауважал" Тату Слава. Он тогда тоже читал свой стишок, но очень стеснялся...

Слава увидел, как перед его носом остановились ноги Таты, обутые в белые носочки и в босоножки. Лежа на животе, он не мог поднять голову. Впрочем, Тату он и так отлично знал. Красивая, стройная, черненькая, гибкая и наглая. Она верховодила всеми по праву старшей.
- Раненного лечим, - сказала Светка, с неохотой вставая со Славы. Маринка тоже встала. – Укололи его иголкой сосновой. А он кричал, как резаный!
Славе стало стыдно. Он поднялся, отряхнулся, запустил руку в штаны и потрогал ягодицу. Крови не было. Он немного успокоился.
- Ты же мальчик, не должен так бояться, - вразумляла его Тата, как маленького. Светка и Маринка поддакивали. Тата была в коротком платьице и в курточке. Косичка с красным бантиком и челка над хитрыми веселыми глазками. – Так, в "дочки-матери" мы играли, вчера "в войну" играли… Давайте в новую игру поиграем?
- В какую? – обрадовались Светка с Маринкой.
- В "лошадку", например. Кто "лошадка", на том катаются, - пояснила Тата. Слава топтался рядом, еще не опомнившись от «лечения» и «укола».
- Я не хочу "лошадкой", - заявила Светка. Ясно было, что "лошадкой" не будет и Тата. Тогда кто?
- Слава, ты будешь "лошадкой", - сказала Тата тоном, не допускающим возражений. Слава понял, что он обречен. - Чур, я первая!
- А потом я, ладно? – попросила Света. Маринка молчала. Она, видимо, как и сам Слава, не понимала, что это за «лошадка» такая.
- Как это? – спросил Слава.
- Становись на четвереньки, вот здесь! - приказала Тата, показывая под большую сосну. Еще не понимая, что будет, Слава встал под сосной на четвереньки. Тата, не спеша, подошла, перешагнула через него. Она положила руки на его плечи, заглянула сверху ему в глаза и довольно усмехнулась. – Значит так, пять кругов вокруг сосны, хорошо?
- Хорошо, - ответил Слава-лошадка.
Тата мягко опустилась на его спину. Поерзав, она выбрала место поудобнее, на середине спины. Слава прогнулся под ней, напрягся. Она поджала длинные ноги, причем колени ее оказались на его плечах, он их видел боковым зрением. Ведь она была выше его! Она немного растопырила ноги в стороны, чтобы не касаться земли. Он видел ее босоножки и белые носочки по бокам. Неимоверная тяжесть наездницы придавила его. Он не выдержал, спина его изогнулась в дугу под попой Таты. С огромным усилием он приподнял на себе наглую девчонку. Он совершенно обалдел от новых для него, необычных ощущений.
- Пять кругов вокруг сосны! – заявила Тата. Слава пополз. – А потом Свету покатаешь.
Светка стояла рядом, широко открыв глаза. Видимо, она поняла, что задача "лошадке" не по силам. Но уверенность Таты ее «заводила». Маринка от удивления засунула в рот палец.
Переставляя руки и колени, Слава сделал несколько трудных шагов и остановился. Силы иссякали.
- Пять кругов, а потом Свету! Ну! – опять повторила Тата. Слава напрягался, опять прогнувшись под наездницей. Она видела его слабость, но и не думала вставать. А он, как заколдованный, изнемогая и часто останавливаясь, двигался, пытаясь держать на себе Тату.
- Ты очень медленно везешь. Надо пять кругов, а потом Свету. Быстрее давай! – она слегка пнула его в бедра босоножками, пришпорила. Потом еще и еще.
- Да, а потом меня, - неуверенно добавила Света.
Слава, несмотря на напряжение, чувствовал то же томящее наслаждение. Сердце его стучало часто и гулко. Тата, такая красивая, взрослая, сидит на нем верхом и обнимает сильными ногами его бока. Ее упругая попа безжалостно и неотвратимо давит его. Но в то же время это приятно. Он понял, что хочет этого. Странно, непонятно, но это так. Какое-то новое, удивительное, радостное чувство волновало его! Коленки Славы заболели, ноги и руки дрожали. Он уже не замечал пинки, которыми "награждала" его всадница за частые остановки. Лоб и шея намокли от пота.
- Ну, что же ты? – Тата легла на него грудью, обняла за шею, прижалась. – Что? Только один круг я проехала, а надо пять. Будь хорошей лошадкой! – шептала она ему в ухо. "Мятные конфеты ела," - догадался Слава, уловив приятный запах изо рта Таты. Она сжала колени, больно сдавив его бока. – Ну, вези, вези меня! – вновь выпрямилась, поджала ноги и пнула в бедра. И он повез... Слава видел, что Светка смотрит на него с удивлением, даже страхом. Маринка открыла рот. В траве внизу муравьи, сосновые иголки, куски коры... По бокам красивые коленки Таты.. Еще шаг... Все! Он не может поднять ногу. Он опустился на локти, согнулся, поджал колени. Вредная Тата молчит, но не слезает с «лошадки». Придавленный ею, он тяжело и напряженно дышит. Но вот она поднялась и молча встала рядом. Стало сразу легче, он вздохнул полной грудью.
- Пусть отдыхает "лошадка", - сказала Тата. Он упал на бок. Дыхание выровнялось. Натруженные мышцы расслабились и приятно заныли. Неужели все? Наверное, да.
- А меня? – спросила Светка.
- Ты после меня, - ответила Тата.
- Я не успею так! Мне домой пора.
- Нет, после меня, после меня! – со смехом подпрыгнула Тата. Она встала над Славой, переступив через него. – Подъем! Пять кругов.
- Я не смогу, - робко протянул Слава. Это была правда. Но правда была и то, что он снова хотел чувствовать на себе красавицу Тату.
- Нет, ты обещал! Так нечестно! - Тата капризно топнула ножкой. Ей очень понравилось кататься на своей "лошадке". Слава увидел над собой смеющееся лицо Таты и ее ровные загорелые ноги; сердечко его сжалось. Он послушно встал "в позицию".
- Опа! – воскликнула Тата и ловко уселась на "лошадке". – Нно-о-о!
«Она стала еще тяжелее!» - с ужасом подумал Слава. - "Я не смогу..." Он тупо сделал еще несколько шагов, погоняемый довольной всадницей. И вновь остановился, бессильно прогнувшись под ней…
- Не надейся, я не слезу! – пообещала Тата. Опираясь на его плечи, она подняла зад и подпрыгнула на Славе. От неожиданности он крякнул. Несомненно, ей нравилось давить попой, тискать ногами и пинать "лошадку". Чувствовать Славу под собой, управлять им.
- Ха! Два круга только провез! – сказала обиженно Тата.
- Вы что тут делаете? – вдруг услышал Слава мужской голос. Возле них остановился офицер.
- В "лошадку" играем, - весело ответила Тата и выставила вперед ноги - перед носом Славы.
- Что за игры такие? Ну-ка, слазь!
- А что-о-о? – недовольно протянула Тата.
- Так и позвоночник сломать можно. Слезай, девочка, быстро! – Тата недовольно встала. - И ты поднимайся! В другую игру играйте. Нечего ездить друг на друге. Темно уже, по домам пора. Небось, родители ищут.
– Надо пять кругов, а не два! – шепнула Тата Славе на ухо и засмеялась. Он побежал домой, сердце тревожно стучало в груди...