Внутренний мир травмы, или почему мы так любим кормить своих демонов?

Едва ли можно найти тематика, хотя бы раз в своей жизни не подвергшегося порицанию со стороны ванильного истеблишмента, не упускающего лишний раз возможности всунуть брусок укоризны в дверной косяк блаженного твоего неведения, чтобы не прикрыть тебе дверь во внутреннюю клеть свою, где привык ты чувствовать себя уверенно и покойно. Люди сии не случайно появляются в нашей жизни, но исполняют весьма важную функцию по обнаружению того тревожного и запретного, чем наполнен внутренний мир наш, скоро откликаясь на зов его, не слышимый для нас самих. Посему же будем благодарить тех невежд, не постигших ещё все тонкости и прелести изврата и оттого считающих всё, чего коснулся он, ненормальным, повреждённым и исполненным скверны. Для нас, привыкших уже к замызганным своим одеждам, такой взгляд обывателя, облачённого в светлые чистые ризы свои, может показаться в лучшем случае бессмысленным, а то и вовсе немилосердным. Но этим самообличающим взглядом надо иногда глядеть, дабы понимать то, что в действительности удерживает нас в Теме, и какою ценою покупается то, что мы почитаем за удовольствие.

В этом душном эссе я хотел бы выдвинуть банальную гипотезу, в соответствии с которой предполагаю, что в Теме нормальных (не повреждённых) людей нет, а есть одни лишь недообследованные. Это моё скромное мнение, основанное, может быть, на не самом богатом и всеобъемлющем опыте, не подкреплённым, помимо прочего, экспериментальными данными, так что на валидное исследование я не претендую, но для личного Дневника на порносайте, думаю, сойдёт.

Сие сочинение может заинтересовать тех, кто хотел бы больше узнать о механизме формирования психологических (в первую очередь, сексуальных) травм, а также о том, какую смысловую роль играет БДСМ в их цикличном воспроизведении.

Итак, почему я выдвигаю столь рискованное предположение? Я, как психолог, привык считать, что человеческий организм, как и любая саморазвивающаяся система, подчиняется принципу гомеостаза, в основе которого лежит поддержание стабильности, адаптация и балансировка. Нестабильность системы изначально в неё заложена, что обеспечивает нелинейность (и в некоторых случаях непредсказуемость) её развития, побуждая систему вновь и вновь приспосабливаться к новым изменяющимся условиям и вырабатывать новые стратегии поведения, которые по прошествии некоторого времени становятся частью нормы. Этим объясняется, почему жители блокадного Ленинграда в какой-то момент перестали обращать внимание на трупы, лежащие на улицах: к плохому (как и к хорошему) быстро привыкаешь, и гибкость нашей психики оказывает нам здесь неоценимую услугу. Её цель — нормализация происходящего и поддержание стабильности за счёт вытеснения, рационализации, сублимации и пр. всего того, что выходит за рамки нормы и, тем самым, способного поколебать равновесие и устойчивость системы. Теоретически вы можете до конца своих дней прожить в зоне боевых действий или просидеть на цепи в металлической клетке в подвале — ваша психика адаптируется к этим условиям. Проблемы начнутся тогда, когда система вновь будет выведена из равновесия: когда закончится острая стадия психотравмирующуей ситуации, и вы вернётесь в «нормальный» мир. Мы знаем, что далеко не всем удаётся легко и безболезненно осуществить этот переход: пережившие ужасы войны нередко страдают посттравматическим стрессовым расстройством; жертвы насилия — диссоциацией; потерявшие близких — депрессией и т. д. Эти психические расстройства бывают хорошо заметны, потому что они сильны, как сильны причины, вызвавшие их. Однако с «лёгкими» травмами дела обстоят не лучше: даже незначительное с виду событие способно тем не менее отщипнуть кусочек от вашей Личности, причём сделать это настолько незаметно для вас, что вы без помощи психотерапевта никогда о том не догадаетесь, но всё будете списывать на патологическое невезение, злой рок, родовое проклятие или присущую вам от природы уникальность и утончённость предпочтений. Это особенно неприятно, потому что «маленькие» травмы имеют свойство накапливаться и объединяться в крупные констелляции, анализ которых очень затруднителен, поскольку каждая травма в отдельности может казаться незаметной и несущественной. Говоря «травма», я имею ввиду вообще любое чрезмерно сильное впечатление или неприятное переживание, которому вы могли подвергнуться в течении жизни, и это при том, что в большинстве случаев за каждым таким переживанием может скрываться более древний травматический опыт, имевший место в гендреве задолго до вашего рождения (да, психотравмы, как и любые наследственные заболевания, тоже передаются!).

Давайте рассмотрим механизм формирования травмы более подробно.

1. УТИЛИЗАЦИЯ
Что делает психика, когда сталкивается с чем-то, что её травмирует? Она изолирует этот опыт от сознания, блокирует его, капсулирует и упаковывает в самые тёмные глубины бессознательного, которые на языке аналитической психологии именуются Тенью. Возможно, вы могли наблюдать, что происходит с человеком, когда он чем-то сильно шокирован: у него частично выпадают все познавательные психические процессы. Первой страдает речь, поэтому мы говорим: «Потерял дар речи». Затем происходит угнетение всего остального: внимание сжимается в одной точке; мышление замедляется или вовсе останавливается (мозг «отказывается» анализировать); память благоразумно «отходит попить чайку», так что впоследствии бывает непросто припомнить все детали; наконец ощущения тоже обедняются (тело может стать ватным или деревянным, нередко чувствительность вообще пропадает). Почему всё это происходит? Дело в том, что организм перенаправляет все свои ресурсы на то, чтобы капсулировать травму, поэтому все прочие процессы уходят на второй план, и хотя человек выглядит обездвиженным, внутри него происходит грандиозная психическая работа.

Если вы в своих начинаниях были столь неаккуратны, что наблюдаете перед собой кого-либо, подходящего под данное описание, то знайте, что терять вам уже нечего: вы уже нанесли ему травму. В этом состоянии человек очень внушаем, поскольку у него нет свободных ресурсов на то, чтобы рефлексировать, и ежели вы в этот момент ему скажете, что всё происходящее для его же блага и во имя любви, то велика вероятность, что сия информация зафиксируется у него на уровня несознаваемого рефлекса, что безусловно окажет вам неоценимую услугу, если вы решите однажды повторить с ним пройденное. По этой причине жертвы сексуального насилия на вопрос насильника о том, «нравится ли им?» могут ответить «Да!». Просто в момент травматизации психика отчаянно ищет максимально лёгкие пути, и жертва готова на всё, что угодно, лишь бы от неё отстали! Так что, если вы вдруг захотите склонить кого-то к чему-то непотребному, то имейте ввиду, что резко распахнутый плащ иногда действует лучше, чем долгие уговоры и объяснения, особенно, если у пассивного партнёра слабый тип нервной системы.

2. ДИССОЦИАЦИЯ
Итак, Тень активно утилизирует вытесненный психикой травматический жизненный опыт. Она будет его хранить внутри себя до тех пор, пока он не будет проработан (трансформирован). Иногда на это уходит вся жизнь… причём без гарантии на успех. Но за счёт чего этот изолированный от сознания опыт удерживается в бессознательном? Так уж вышло, что дело не ограничивается лишь временным ступором и проседанием ума — психика использует жизненные ресурсы для удержания травмы в течение всего времени, что она там, а это означает, что вместе с чем-то плохим неизбежно вытесняется и что-то хорошее. Это «хорошее» есть некоторые части вашей индивидуальности, приобретающие характер её осколков. Классический пример: жил весёлый человек, и все знали его, как весёлого и жизнерадостного индивида, но вдруг с ним случается некое потрясение, и он перестаёт быть весёлым; с этих пор все знают его как угрюмого, мрачного, погружённого в себя молчуна. На место весёлости вы можете подставить всё, что угодно: общительность, рассудительность, доброту, смелость и пр. Больше у вас нет этих качеств, потому что отныне вся их энергия направлена на то, чтобы удерживать травму внутри вас. Проблема в том, что большинство психотравм случаются в раннем детстве, и если вы утратили своё позитивное качество, скажем, в возрасте до 2-х лет, то вы можете и не догадываться, что качество сие было вам присуще от природы. Вместо этого вы будете всю жизнь себя знать, как человека, у которого данных личностных свойств отродясь не было. Оттого очень умиляет иногда реакция клиента, когда по итогам психотерапии он обнаруживает в себе нечто доселе ему неведомое, о чём ранее и не подозревал даже.

Подобные осколки индивидуальности могут быть обнаружены у любого человека, потому что редко кому доводилось произрастать в тепличных условиях. Вы можете замечать проявления этих осколков в своей повседневной жизни, когда говорите или делаете что-то, что вам не свойственно. В народе их называют alter ego. Благодаря им мы таким любим ники и аватарки — это тоже проявления наших отколовшихся мультиплетов (множественных персональностей). В тяжёлых клинических случаях речь может идти о «множественной личности» — психическом расстройстве, самой хардкорной формой которого является случай Билли Миллигана, прекрасно описанный в биографическом романе Дэниела Киза.

Билли Миллиган пережил жёсткое сексуальное насилие со стороны отчима, и в этот момент его психике понадобилось такое огромное количество ресурсов, что он полностью потерял сознание, а его личность расщепилась на 27 альтернативных персональностей (он накапливал их в течение всей жизни). Каждая из этих диссоциированных субличностей выполняла некую функцию в жизни Билли: маленький мальчик брал на себя боль; брутальный спецназовец действовал там, где нужно было проявить силу; маленькая девочка включалась в нём тогда, когда необходимо было завоевать доверие или получить помощь незнакомца и т. д. Сам же Миллиган в это время «уходил», засыпая наяву и просыпаясь только тогда, когда эти его субличности уже натворили делов без его ведома.

Образование мультиплетов по-своему описывает американский психоаналитик Хайнц Кохут, называя его архетипическим расщеплением психики, разумея под этим не что иное, как архетипические защиты личностного духа:

«У пациентов, перенесших психотравму, отторгнутый материал не имеет психической репрезентации, а „отсылается“ на соматический уровень или переводится в дискретные психические фрагменты, между которыми возводятся амнестические барьеры. Никогда этому материалу не будет позволено вернуться в сознание. В этом случае соединение противоположностей становится самым пугающим из всех возможных вариантов. Таким образом, диссоциация, необходимая для того, чтобы в случае травмы уберечь пациента от катастрофы, является более глубоким, архетипическим расщеплением психики».

Все вы, конечно, знакомы с такой классической формой расщепления как шизофрения — разделение надвое (Доктор Джекил и Мистер Хайд). В случае с Билли Миллиганом мы говорим о мультифрении — расщеплении на множество осколков. В настоящее время в научных кругах обсуждаются перспективы использования мультифренного состояния психики и его особенностей в качестве рефлексивных техник нового порядка, позволяющих, например, в один момент времени оперировать множеством смысловых контекстов. Эти состояния время от времени возникают в жизни каждого человека, ибо у всех есть свои скрытые alter ego (множество «скелетов в шкафу» и «Мистеров Хайдов»). Возможно, вы тоже знакомы с подобными феноменами, когда забываете, куда положили ключи от машины, или что-то где-то странным образом перепутали. Диковинные сексуальные предпочтения, не свойственные представителям «здоровой нормы», тоже относятся сюда. Всё это есть игры мультиплетов, образующих в пространстве бессознательного свою особую архитектуру, приспосабливаясь к новым условиям бытия и постепенно захватывая всё новые и новые границы Личности, ибо находясь в состоянии осколков, они заинтересованы лишь в одном: собраться воедино и вернуться к Целому. В этом заинтересована и ваша психика, старательно пытающаяся их вернуть, но вот незадача: они сцеплены с психотравмирующим опытом, который ни при каких обстоятельствах не должен проникнуть в сознание. В результате, ваша психика оказывается между двух стульев: с одной стороны она не может интегрировать отторгнутый опыт по причине его травматичности, а с другой — не может его окончательно уничтожить, поскольку он сцеплен с частью вашей индивидуальности, а психика не умеет уничтожать саму себя. Выбор остаётся невелик: бесконечно воспроизводить в вашей жизни психотравмирующий опыт без возможности что-либо с ним сделать, но с робкой надеждой, что вы однажды каким-то образом найдёте способ. Это патовое положение психики юнгианский психоаналитик Дональд Калшед сравнивает с «полем битвы, на котором разыгрывается сражение между титаническими силами диссоциации и интеграции за обладание травмированным духом индивида».

3. ИНТЕГРАЦИЯ
Каким же образом, а главное, для чего психика вновь и вновь воспроизводит этот травматический опыт?
Голландский психиатр Бессель ван дер Кольк пишет о бессознательном воспроизведении травматического опыта как о компульсивном желании повторно пережить травму. Он описывает случаи, когда бывшая жертва насилия повторно оказывается в аналогичной ситуации, потому что бессознательно демонстрирует такое поведение и выбирает такие компании, где это вероятнее всего может с ней произойти. Этот феномен получил название ревиктимизация, т.е. повторное (бессознательное и не желательное) изнасилование. Автор пишет:

«Многие травмированные люди, по всей видимости компульсивно ставят себя в опасные ситуации, обстоятельства которых напоминают первоначальную травму. Подобное воспроизведение прошлого, как правило, ими самими не осознаётся как связанное с ранним травматическим опытом».

Ван дер Кольк считает, что подобного рода стремления возникают не из патологической потребности снова испытать боль, а «из-за потребности получить иной, лучший исход из травмирующей ситуации, или для того, чтобы получить контроль над ней». Овладение своим страхом является краеугольным камнем в основании здания, которое пытается возвести психика на месте руин, образованных в результате экзистенциальной катастрофы. Невозможность эффективно произвести сепарацию осколков индивидуальности от сцепленных с ними травматических переживаний, побуждает её «подтягивать» последние до уровня первых, дабы между ними не наблюдалось столь разительного контраста.

Классическим примером можно считать фетишизм как символическое наделение женщины фаллическим симулякром: длинные сапоги (собственно, и сами ноги), чулки и перчатки, плеть, меха и, конечно, страпон — всё это, как сказал бы Фрейд, есть «символы триумфа, одержанного над страхом кастрации, и защита от него». По сути своей, «кастрация» — это проблема физической и эмоциональной уязвимости, не ограниченная страхом относительно гениталий. В самом широком смысле речь может идти о страхе потери потенции (эрекции) или даже социального статуса, корни которого, по мнению Фрейда, происходят из разочарования, испытываемого ребёнком, когда тот узнаёт, что у женщин на самом деле нет пениса. Это открытие заставляет мальчиков бессознательно беспокоиться о судьбе собственных гениталий, а девочек — винить мать в том, что кастрация уже с ними произошла. Разумеется, все эти наивные детские суждения со временем рассеиваются, но как замечает неофрейдистка Лоис Каплан: «можно перерасти и забыть экстравагантные сексуальные теории маленького мальчика, но в них невозможно полностью разувериться. Они могут быть подавлены, но продолжают существовать как неосознанные фантазии, которые готовы вернуться в любой момент, когда возникнет серьёзная угроза — воображаемая или реальная — с таким трудом обретённой мужественности». Не случайно самыми распространёнными фетишами считаются те, которые сконцентрированы в нижней половине тела: обувь, чулки, нижнее бельё и сами ноги — все они, по мнению Фрейда, воплощают в себе трагический момент разоблачения женщины, как существа без фаллоса, потому что все эти предметы может наблюдать ребёнок, заглядывающий маме под юбку; также и мех символизирует лобковые волосы, из которых должен показаться пенис; и так далее. Обладание предметами, сцепленными с травмирующим переживанием, есть попытка психики сконструировать то, что Каплан называет «фаллической женщиной»: только заручившись поддержкой этих связанных с травмой предметов фетишист символически овладевает своими неосознанными страхами и тревогами, обретая столь желанное чувство успокоения, ведь «если у неё уже есть „член“, ей не понадобится мой».

Бессознательная потребность вновь и вновь соприкасаться со своими страхами, болью, разочарованием и пр. продиктована необходимостью вернуть Личности её отколовшиеся элементы, находящиеся теперь в капсулированном пространстве адреналинового облака, подавленной агрессии и тревожности — именно эти ресурсы окутывают травму и именно они высвобождаются в момент воспроизведения травматического опыта: в парафильном акте, фетишизме или повторном изнасиловании. В последнем варианте эффект достигается примерно тот же, что и при овладении «страхом кастрации»: жертва изнасилования может в этот момент испытать самый мощный оргазм, поскольку, будучи взятой силой, она символически снимает с себя ответственность за все возможные последствия, например, нежелательную беременность. Таким образом воспроизведение ситуации беспомощности позволяет полностью отдаться процессу и символически овладеть своей травмой.

Дональд Калшед так пишет о воспроизведении психотравмирующего опыта:

«Преследующий, охваченный тревогой внутренний мир травмы воспроизводит себя в событиях внешней жизни, и человек, страдающий от последствий травмы, „приговорён“ к повторению паттернов саморазрушительного поведения. Без участия сознания в процессе проработки травматического опыта внутренний мир травмы, его архетипические защитные процессы отображаются в событиях „внешней“ жизни пациента в виде навязчивого повторения. Фрейд справедливо назвал этот паттерн демоническим. Используя терминологию Юнга, мы могли бы сказать, что так как в исходной травматической ситуации само существование личности поставлено под угрозу, то в памяти индивида она сохраняется не в формах личностного опыта, а в демонической архетипической форме. Этот коллективный или магический уровень бессознательного не может быть ассимилирован эго, прежде чем не будет вовлечён, воплощён (incarnated) в межличностном взаимодействии. Формы, в которых существует этот архетипический динамизм, эго интерпретирует не иначе как повторную травматизацию. Другими словами, для того, чтобы внутренняя система была „разблокирована“, непрерывно продолжающееся бессознательное повторение травматизации во внутреннем мире должно стать реальным опытом с объектом из внешнего мира».

Понимаете теперь, в чём истинная природа фетишей? В её основе лежит некое потрясение, с которым не справилась психика. Сохраняя для нас этот отторгнутый опыт, психика будет пытаться овладеть им через проявления различных событий внешней жизни в виде навязчивого их повторения. Все наши аксессуары, девайсы, эстетика и партнёры будут встроены в структуру этого бесконечного цикла, принимая символический вид того, с чем был резонансно сцеплен наш травматический опыт. Так, например, подвергшиеся сексуальным домогательствам в детстве, сами в зрелом возрасте могут быть склонны к педофилии, ибо здесь действует принцип: не можешь победить — возглавь. Так маньяк-убийца Анатолий Сливко в детстве стал свидетелем ДТП с участием мотоциклиста и группы пионеров: это потрясение оказалось чрезмерным для его психики, что «откололо» от его личности несколько осколков, которые в ту же секунды были фетишизированны — он испытал сексуальное возбуждение от этой сцены. Впоследствии, в стремлении собраться воедино, личность предпринимала попытки интегрировать эти отколовшиеся части, вновь и вновь воспроизводя в его жизни изоморфные (подобные) события, и Сливко всячески потворствовал этому процессу… только таким образом он преодолевал свои архетипические защиты, высвобождая свой отторгнутый жизненный потенциал вместе с окружающим его адреналином, тревожностью и подавленной агрессией.

Этот букет ощущений — адреналин, высвобожденная тревога, сброшенное психологическое напряжение и зачатки собственной индивидуальности (её «старые новые» свойства) — тот коктейль, ради потребления которого и осуществляются все наши Темы. Существенным минусом является то, что за его потреблением всегда следует похмелье, неизбежно возвращающее вас назад к пункту №1: к утилизации. Те, кто хотя бы раз испытывал дроп, понимают, о чём я говорю. Но даже если у вас всегда всё было бархатно, то это не повод воспринимать БДСМ, как психотерапию, потому что эти практики представляют собой не что иное, как ретравматизацию, т. е. повторное воспроизведение того самого опыта, приведшего к образованию мультиплетов, коих так жаждет получить назад ваша Личность (сам опыт и ваши практики её при этом совершенно не интересуют). Ирония в том, что таким образом она их назад не получит, но лишь кратко соприкоснётся с ними, ибо процесс сей направлен не на полноценную интеграцию диссоциированных субличностей, а на сброс напряжения и сохранение статус-кво, иначе говоря, на поддержание травмы. Положа руку на сердце, я не очень понимаю, чем этот процесс отличается от наркомании?

РЕЗЮМЕ
В заключении давайте суммируем сказанное и попробуем изобразить схему внутреннего мира травмы. Вам будет проще это сделать, если вы её представите в виде концентрических кругов, встроенных один в другой.

1) АФФЕКТИВНОЕ ЯДРО
Это самая центральная зона — то место, куда так стремятся проникнуть все психологи. Здесь в капсулированном виде хранятся ваши мультиплеты и то, что они удерживают внутри вас (травматический опыт). Не то что бы им сильно хотелось это делать, но их никто не спрашивал — психика просто заперла часть вас в тёмной комнате с тараканами, и отныне вы больше эту часть не воспринимаете как свою. Однако она будет пытаться вырваться оттуда и прорваться в реальный мир, чтобы напомнить о себе. Если у вас есть «тайная тёмная сторона жизни», в которой вы любите нарядиться в латексный костюм, взять плеть и стать кем-то другим, то знайте, что в этот момент вы становитесь своим мультиплетом (но только в этот момент!).

В психотерапии эти alter ego тоже могут быть обнаружены. В рисуночных техниках они часто выглядят как нечто странное и сложносоставное: химеры, летающие змеи, чел-медведо-свин, Франкенштейн и т. п., и когда мы употребляем словосочетание «кормить своих демонов», то под «демонами» следует разуметь именно их. Однако важно отметить, что мультиплеты в действительности не являются «демонами» — они, если угодно, наши «ангельские» части, приобретшие свой текущий неприглядный вид в результате соединения с чем-то травматичным, мрачным и болезненным, что некогда произошло в нашей жизни. Что и говорить, длительное пребывание в подвале кого угодно сделает некрасивым. Однако есть техники работы с ними, позволяющие их облагородить и успешно интегрировать. Наиболее эффективно зарекомендовал себя метод анализа сновидений, который, в частности, провожу я.

2) АДРЕНАЛИНОВОЕ ОБЛАКО
Это, своего рода, бульон, в котором варятся сцепленные с травмой мультиплеты, образующие ядро. Здесь присутствует не только адреналин, но и имплицитная (подавленная внутренней цензурой) агрессия. Накоплению этих масс способствует деятельность мультиплетов, проявляющаяся в вашей жизни: наши подавленные желания, фантазии, стремления вступают в резкое противоречие с социумом, привлекаемым к нам по законам квантовой механики. Здесь действует тот закон, согласно которому акулы всегда плывут на кровь; пчёлы слетаются на мёд; а мухи — на иную субстанцию… если у вас было много неприятных переживаний в жизни, то ваш внутренний мир будет наполнен как раз последним, а так как мысли материальны, то и партнёры, коллеги, родственники вам достаются соответственные. Невозможность проявить себя, реализовать свои стремления и высвободить свой творческий потенциал приводит к накоплению критической массы имплицитной агрессии и адреналина, в результате чего происходит прорыв, и в вашей жизни возникает острая конфликтная ситуация. БДСМ может выступать здесь, как отдушина, потому что оно позволяет моделировать конфликтные ситуации в рамках Темы в соответствии с принципами БДР. В результате, вы можете немного сбросить напряжение из адреналинового облака и выплеснуть агрессию, накопленную от того, что вынуждены жить скучной серой жизнью. Иногда это приводит к состоянию спейса. Таким образом, имплицитная агрессия является необходимым топливом для развития (или коллапса, если вы будете неаккуратны) аффективного ядра. В гораздо более экологичных формах это происходит в психотерапии.

3) ГЕТЕРОГЕННЫЕ КОНСТЕЛЛЯЦИИ
Это внутренний контур, окружающий адреналиновое облако и аффективное ядро внутри него. Он представлен архетипическими (вторичными) защитными механизмами психики, о которых выше говорили Дональд Калшед и Хайнц Кохут. Здесь хранится всё то рандомное, что оказалось сцеплено с травмой. Наша психика — это не наносепаратор: она не способна с хирургической точностью отделять зёрна от плевел, а потому в момент травмы она загребает этот опыт лопатой, вычерпывая из человека всё, с чем этот опыт оказался сцеплен. Это есть механизм фетишизации, когда случайно попавшийся под руку объект, событие или воспоминание оказывается резонансно связано с травматическими переживаниями.

Эта зона — последний бастион защиты перед аффективным ядром, которое он окутывает. То, что он это делает, иногда просачивается в подсознание, и тогда вы чувствуете неизъяснимое приближение к чему-то страшному, тревожному и зловещему, что побуждает вас поскорее сбросить напряжение, т. е. «потемачить», что будет означать для вас очередное воспроизведение травматического опыта с целью овладеть тем, с чем он сцеплен. Эта экзистенциальная тревожность проявляется в трёх основных видах страха: дезинтеграции (потери своего «Я»), неопределённости и развития, каждый из которых направлен на бесконечный цикл воспроизведения травмы. А поскольку ключевыми свойствами субъектности являются самоупорядочивание, самопричинение и саморазвитие, то с уверенностью можно сказать, что эти экзистенциальные страхи направлены на утилизацию субъектности, что так удобно находит своё воплощение в практиках БДСМ, делающих игровую ситуацию простой, предсказуемой и понятной. Принимая на себя ролевую модель, обезличивая себя, наряжаясь в костюмы и маски, мы реализуем свои глубинные страхи, символически обретая над ними власть; этим мы утрачиваем своё реальное повреждённое «Я», как нечто, от чего следует избавиться, одновременно с этим приобретая некие новые (мультиплетные, утраченные некогда) свойства, которых нам так не хватает в обычной жизни, и о которых мы подсознательно грустим, как о мифическом потерянном рае. Эти свойства у каждого свои, как своё позиционирование в Теме и как свои особенности травмы, приведшие к выбору этой самой позиции (верхней или нижней). Таким образом, практика БДСМ в действительности есть движение не к целостности, а от неё. Карл-Густав Юнг называл эти циклические движения циркумамбуляцией, обозначая тот порочный круг, по которому водит травма.

4) СЕРАЯ ПЛЁНКА БЕСЧУВСТВЕННОСТИ
Последний внешний круг представляет собой первичные защитные механизмы психики: вытеснение, проекция, замещение, рационализация, реактивное образование, регрессия, сублимация, отрицание. Это первый контур защит, окружающий гетерогенные констелляции и содержащееся внутри них ядро. Здесь вы будете отрицать, что с вами что-то не в порядке... и вообще вы отличный человек, прогрессив и няшка, а всё сказанное выше не соответствует реальности! Этот контур защит нежно убаюкивает вас, убеждая в том, что всё хорошо и идёт по плану. Если вы «ничего не чувствуете» в ответ на попытки припомнить некоторые события своего детства или любой неприятной ситуации, то это значит, что вы наткнулись на внешний защитный контур. По этой причине вам иногда может быть недостаточно одной лишь «ванили», чтобы испытать настоящее ощущение, и это ещё одна уловка ваших мультиплетов, дабы склонить вас к экзотическим практикам, позволяющим временно соединиться с ними, ибо эта серая плёнка очень легко пробивается даже ладошкой, продвигая вас в направлении аффективного ядра с его содержимым.

ВЫВОДЫ
Нет никакой разницы доминант ты или сабмиссив, садист или мазохист, практикуешь или пока только фантазируешь — всё главное и основное уже произошло с тобой, и вся практическая сторона вопроса направлена теперь лишь на то, чтобы овладеть произошедшим. Это наиболее заметно на примере тех, кто предпочитает нижнюю позицию, но и внутри всякого доминанта живёт уязвлённая израненная душа, и зная это, иной раз так и хочется подыграть ему просто из чувства сопереживания. Чувства сии сродни тем, что испытываешь, из сердобольности оказывая вспомоществование непутёвому другу, зная то, что он его немедленно пропьёт… но пропьёт вместе с тобой.

БДСМ, таким образом, есть мистификация, создающая ложное ощущение отдушины и принадлежности к чему-то элитарному только лишь за счёт высвобождения имплицитной агрессии, экзистенциальной тревожности и адреналина, в бульоне которых варятся растворённые осколки собственной индивидуальности, оказавшиеся там по причине пережитого некогда травматического опыта. Мнимое ощущение свободы от временного обретения доселе неведомых, но столь желанных частей своих происходит за счёт процесса, действующего по принципу «аварийного клапана», позволяющего выпустить пар, но не собрать воедино то, что выйдет вместе с ним. Конец этой «свободы» — зависимость и жестокое рабство, ибо заместо обретения желанной целостности (самости) весь творческий потенциал человека оказывается направлен на поддержание внутреннего мира его травмы, циклично воспроизводящего себя и с каждым витком требующего всё новых и новых впечатлений. Всякому, истинно желающему обрести себя, надлежит прежде всего препобедить в себе тщеславие, потому как всё вытесненное и изгнанное в мрачные несознаваемые глубины стремится не к одному только воссоединению, а по возможности, к обретению власти над всей Личностью с полной её подменой. Потому и называются защиты наши — защитами личностного духа, ибо укрывают они осколки повреждённой нашей Личности от того, что почитаем мы за высшее и изысканнейшее наслаждение, суть которого — самообман и самообольщение.

ЛИТЕРАТУРА
• Дональд Калшед: «Внутренний мир травмы. Архетипические защиты личностного духа»
• Дэниел Киз: «Множественные умы Билли Миллигана»
• Хайнц Кохут: «Восстановление самости»
• Зигмунд Фрейд: «Фетишизм»
• Карл-Густав Юнг: «Символы трансформации»
• Louise Kaplan: «Female Perversions: The Temptations of Emma Bovary»
• Bessel van der Kolk: «The Compulsion to Repeat the Trauma: Re-enactment, Revictimization and Masochism»